Тех людей, которые мне дороги!
Пальцы ослабили хватку.
- Обещай мне, слышишь, обещай, – губы Валерия почти касались моего лица, - ты о каждом своем шаге будешь сообщать мне! Ничего не утаивая! И поклянись, что сама не будешь шляться по притонам в поисках злоумышленников!
Я тяжело вздохнула. Ну вот, только что меня упрекал в отсутствии доверия, а сам? Болтов, правда, уверен, что я способна на подобный авантюризм?
Я задумалась.
...Каша с шипением поползла из кастрюльки. Ну вот, снова плиту отмывать! Я даже чуть не расплакалась от огорчения!
- И чего так горелым несет?
В кухню, позевывая, вошел Стас. Бросил взгляд на заляпанную кашей кастрюлю и заявил:
- Все-таки ты, Малышева, никудышная хозяйка! Знаешь что, свари лучше кофейку!
Тумаков уселся на табурет, закинул ногу на ногу и принялся беззаботно насвистывать, а я с трудом сдерживалась, чтобы не приложить квартиранта по лбу ложкой. Надо же! «Никудышная хозяйка»!
- Кстати, - перестав свистеть, заметил приятель, - тут к тебе какой-то дядька заявился. Мол, от Алки. С ним сейчас Валерий Николаевич беседует…
Не дослушав, я, как была, с грязной ложкой в руке и в переднике, вылетела из кухни и помчалась в гостиную. Если это пришел Виктор, то неизвестно, что ему наговорит мой обиженный супруг!
Я напрасно переживала. Мужчины, хоть и смотрели друг на друга как два индейца на тропе войны, но до «скальпирования», слава богу, еще не дошло. Они старательно улыбались, перебрасываясь дежурно-вежливыми фразами, и мое появление, похоже, оба встретили со вздохом облегчения.
- Ангел мой, - оскалился Болтов, изображая восторг, - это бывший сослуживец нашей Аллочки. У него к тебе дело. А мне, к сожалению, придется вас оставить, срочно просили приехать в клуб. До вечера не жди!
И быстрым шагом Валерий вышел из комнаты.
Виктор выжидательно на меня глянул:
- Я готов приступить к работе.
- Каши хотите? – брякнула я, смутившись и пряча за спину грязную ложку. – А, может, кофе?
ххх
Отказавшись от завтрака, Виктор, расспросив о привычках Болтова и о графике работы ночного клуба, откланялся. Перед уходом он отдал мне снимок таинственной блондиночки, присланный «доброжелателем»:
- Память у меня фотографическая, - пояснил детектив, - да и не нужно, чтобы карточка у меня находилась. Мало ли, вдруг кто-то в клубе захочет проверить мои карманы. Это, конечно, практически невозможно, но все-таки…
Мне стало не по себе.
Закрыв за утренним гостем дверь, я вернулась в кухню, где разлюбезный Стасик за обе щеки лопал подгоревшую пшенку.
- Кофе-то свари, ну, пожалуйста, - снова попросил он.
Машинально положив фотографию на кухонный стол, я потянулась к шкафчику за арабикой.
- Это что?!
Я вздрогнула и уронила на пол банку с кофе.
Тумаков тыкал пальцем в снимок с девицей и, похоже, был страшно напуган.
- Да так, в редакцию прислали, - как можно равнодушнее ответила я, - кто-то решил зло пошутить. Видишь послание? Эта милашка, дескать, любовница Валеры. Глупости, конечно, но все равно неприятно.
- Неприятно? Тебе? Да ведь это та самая девчонка! Как же ее зовут? Лида? Ирина? Рита!
- Какая еще Рита?
- Та самая! Малышка, которая напросилась на фотосессию! Из-за нее меня к стулу привязали! – Стас зашептал, словно нас кто-нибудь мог подслушать. – Ты что, не узнала ее?
Я ошарашено молчала. Вот почему мне показалось, что эту белокурую красавицу я уже где-то видела. Точно! В Стаськиной квартире мы с Кропотиной рассматривали похожий портрет! И где были мои глаза раньше?! Значит, девицу зовут Рита. Ох, неспроста она появилась в нашей жизни.
Глава 10
Стасик скреб чайной ложечкой по клеенке кухонного стола и бормотал себе под нос:
- Непонятно… странно… немыслимо…
- Что тебе непонятно? – огрызнулась я, сметая с пола рассыпавшиеся гранулы кофе. – А вот мне все ясно! Если на снимке та самая девица с «фотосессии», то ее сообщники-бандюки, сообразив, что не добили тебя, решили отыграться на моей семье! Видимо, прознали, что мы знакомы! Ну, спасибо тебе, милый друг, опять втянул в историю!
Тумаков поморщился:
- А я-то тут причем?
- Как это?! – от Стаськиной наглости я даже на секунду-другую растерялась. – А кто с ней спал? Может, Валера? Или я?
- Да не было ничего между нами! – заорал Станислав, швырнув ложечку. – Не было! Пришла девчонка, выпили кофе, я щелкнул пару снимков. Все! Она ушла!
- Не было? – от удивления я шлепнулась прямо на кофейную горку и чихнула. – Но ведь ты сам нам со Светкой сказал, что…
- Соврал! Вы такими отчаянными глазами на меня смотрели, что мне не захотелось вас разочаровывать. Я же, по вашему мнению, известный донжуан! Да вы бы ни в жизнь не поверили, что девочка побывала в моей берлоге не для плотских утех.
- И сейчас не верю, - выпалила я. – Да ты ни одной юбки не пропускаешь! Даже Ираиду, и ту, пытался охмурить, а, между прочим, она недавно отметила семидесятивосьмилетие!
- Старуха просила сделать ей художественное фото! – Тумаков грохнул кулаком по столу – тарелка с остатками каши подпрыгнула. – А потом другим разболтала, как же, известный фотохудожник у соседей гостит! В чем я провинился?
- Но ты так сладко Ираиде улыбался…
- Дура!
Тумаков вскочил, опрокинув табурет:
- Вот уж не ожидал от тебя такого бабства!
Пока я обиженно хлопала глазами, приятель выскочил из кухни.
Заскрипели ступени лестницы – видимо, Стаська поднимался на второй этаж, во временное свое пристанище – Ванькину детскую.
В дверь черного входа, ведущего в кухню, кто-то тихонько поскребся. Кого еще черт принес?
«Черт принес» ненаглядную докторскую тещеньку.
- Уж извините, Полиночка, я стояла на крылечке и слышала ваш разговор с господином Тумаковым, - смущенно улыбалась Ираида Георгиевна, - вы чересчур громко выясняли отношения.
- Чего надо? – неласково спросила я, поднимаясь с пола и отряхивая юбку от кофейной пыли.
- Ах, простите, я не хочу вас ни в чем обвинять, но вы слишком жестоко обошлись со Станиславом. Он очень славный, чуткий и ранимый человек!
- Вот как? – я думала, моя язвительность заденет старуху, но Ираида Георгиевна только величаво качнула безукоризненной прической.
- Да, он очень милый, и очень переживает, что из-за чудовищного происшествия вынужден стеснять дорогих ему людей. Он мне все рассказал! Про бандитов, про девушку, про первую любовь… Мне так его жаль! Ведь Станислав до сих пор не может оправиться от душевной травмы, полученной в юности…
- Ираида Георгиевна, - я вытаращила глаза, - Стаська вам что, исповедался? И когда успел?!
- Вчера, - соседка одарила меня еще одной ослепительной улыбкой, а я невольно подумала: какие отменные зубные протезы у докторской тещи, - мы долго беседовали, я рассказала о своем бывшем неразумном муже, а господин Тумаков вспомнил о девушке, в которую влюбился много лет назад и не может забыть до сих пор. А вы не знали? Странно!
Старуха откашлялась и хорошо поставленным преподавательским голосом начала вещать:
- Когда Станислав был студентом, родители купили ему путевку в один приморский санаторий, где он страстно влюбился в горничную. Девушка ответила белокурому красавцу взаимностью и подарила две недели счастья. Через год он снова приехал в этот санаторий. И снова горничная была рядом все дни и ночи. И так из года в год несчастный юноша ждал отпуска, чтобы съездить к любимой и насладиться ее обществом. Но однажды, когда Станислав приехал в санаторий, ему сказали, что горничная уволилась. Больше он ее не видел. А любовь сохранил на всю жизнь! Бедный мальчик! Поэтому он и не женился до сих пор! Вынужден прозябать в холостяках!
Закончив монолог, рассказчица, расчувствовавшись, промокнула кружевным платочком глаза.
Я расхохоталась:
- Ираида Георгиевна, да Стаська вам все наплел! Я отлично помню этот сюжет! Недавно читала повесть одного современного писателя, Орешникова: художник в юности познакомился с прекрасной горничной и боялся сделать ей предложение, опасаясь отказа. Несколько лет подряд он ездил в санаторий, чтобы встретится со своей музой, но потом горничная вышла замуж за другого, более решительного поклонника. А художник всю оставшуюся жизнь оплакивал свое несбывшееся счастье и рисовал по памяти портреты любимой женщины! Тумаков недавно брал у меня эту книгу. Он просто пересказал вам ее!
- Нет, Полиночка, - снова качнула прической пожилая дама, - Станислав был искренен со мной. Он даже назвал имя той девушки – Аннушка. Анна Рудова. И место, где проводил романтические ночи – санаторий «Ивушки». А вот почему он вам не поведал свою душевную драму – вопрос. Вам стоит над этим задуматься.
Ираида Георгиевна укоризненно погрозила мне пальцем, унизанным нешуточным перстнем с кроваво-красным камнем, слишком огромным, чтобы быть настоящим, и повернулась к выходу.
- Да, - обернулась она уже на пороге, - попросите господина Тумакова зайти ко мне. По его просьбе я подобрала в библиотеке несколько чудных фотожурналов.
Ай да Стаська, ай да прохвост! Ловко он бабульку очаровал! Всего-то «делов» – сочинить красивую сказочку про несчастную любовь, и старушка уже выполняет его капризы!
Глава 11
Алка приехала поздно ночью. Я выбежала ее встречать, и прямо на крыльце подруга обняла меня, уткнулась в шею и неожиданно громко всхлипнула.
Я испугалась. Железная, несгибаемая ни при каких обстоятельствах Рюмина плачет? Это было настолько дико и невероятно, что я начала оглаживать Алку по голове и плечам, как маленького ребенка, и лепетать первое, что пришло в голову. А поскольку все мысли у меня были заняты нынешним расследованием, то я тут же вывалила на ночную гостью гору абсолютно не нужных ей (в таком-то состоянии!) сведений:
- Ну, ты чего? Из-за Вити расстроилась? Не переживай так, он уже приступил к работе. И знаешь, ты была абсолютно права – он большая умница! И какой хороший спец! Он уже дал первый отчет сегодня вечером, оказывается, никакой Гертруды в «Алмазе» никогда не было! А еще Виктор заинтересовался историей из «раннего Тумакова», помнишь, я тебе днем по телефону рассказывала, как Стаська нашу соседку охмурил красивой сказочкой о несбывшейся любви? Твой протеже на полном серьезе решил проверить санаторий «Ивушки»! И зачем ему это? Кстати, сыщик привлек к расследованию своего товарища, он, кажется, в уголовном розыске служит…
Алка отпрянула от меня, вынула носовой платок и трубно высморкалась:
- Знаю, Витька Ступицына попросил помочь, Василька. Помнишь его?
- Конечно, - обрадовано (прежде всего, от того что подружка перестала плакать) закивала я, - он нас в Гармонике так выручил! А что, капитан в нашем городе?
- Теперь подполковник. Да, перевелся. Мать у него совсем плохая стала, нельзя одну оставлять, вот Василек с семьей сюда и переехал. А с Витей они еще по Грозному знакомы, служили вместе, друзья – не разлей вода.
Алка замолчала. Я потупилась, страдая от собственной черствости: неспроста подруга ко мне за полночь приехала, явно произошло что-то неприятное, а я – нате! – моментально загрузила ее своими проблемами.
Рюмина глянула на меня блестящими мокрыми глазами:
- Прости, у тебя, вижу, от забот и так голова кругом, но… Петечка пропал. Мы с Русланом извелись, куда бежать, что делать – не представляем.
Я опешила. Петя?!
Алка, которая вместе с замужеством за Русланом получила и довольно
