Большой базар Самарканда. Чтобы приобрести все необходимое, Гаям, в сопровождении самого Ассона и двух его рабов, пришлось вернуться на большую площадь Регистан. То, что спало по их прибытию в город, сейчас жило во всю, своей особой жизнью. Из лавок ремесленников, в общий шум людских голосов, проникал еще один, особый – голос труда. Вот доносится звон из кузницы, кто-то подковывает лошадь, или заканчивает решетку. Тут же скрипит круг гончара, изготовляющего новый кувшин. Здесь же работают мастера резьбы по дереву и ганчу, чеканщики и ювелиры, керамисты и жестянщики, зазывая, приглашая, упрашивая обратить внимания на свой товар. А запах! Этот неповторимый, неописуемый запах, окутывает облаком пряных ароматов. Чего только нет в его букете! Шафран и кора коричного дерева, перец красный и черный, зира и гвоздика, мускатный орех и кардамон… Здесь же громоздятся мешки риса, сверкают кристаллы сахара-навата, белыми сугробами манят покупателя шарики высушенного творога-курта. Продавцы наперебой предлагают кишмиш и курагу, миндаль и фисташки, грецкие орехи и арахис - вываренный в сахаре или в меду и обсыпанный зернами кунжута. Еще шаг и тебя уже манят румяные яблоки и медовые груши, гроздья черного, розового и янтарного сладкого винограда, персики, покрытые нежным пушком и гладкие, чернослив и желтый инжир, заботливо укрытый зелеными листьями, гранаты с рубиновыми зернами, красно-оранжевая хурма…, горы громадных арбузов и дынь, выращенные узбекскими дехканами. Ассон кланялся каждому продавцу, как лучшему другу, брал с благодарностью и почтением предложенное на пробу и передавал женщинам, медленно и послушно идущим за ним, в непривычной для них обуви; чтобы хоть как-то укрыть свой рост, сутулясь и опустив голову; смотря на окружающий мир базара сквозь маленькое окошко черной паранджи. Наконец достигли места, где одна из жен Тимура - царица Туман-ака, построила у пересечения шести главных торговых дорог, крытый рынок для продажи головных уборов - Тим Тельпак-фурушон. Здесь же продавались тюбетейки, мыло, табак, тесьма, ткани, шелковые платки, чулки, ленточки. Рядом разместились мастерские ремесленников, в которых они изготовляли и тут же продавали ювелирные изделия и расписные детские люльки-бешик, золотое шитье, национальные сундуки, украшенные узорами из металла, вышитые сюзане и тесьму-джияк для обшивки низа женских шаровар, стеганные мужские халаты-чапаны и женские паранджи, разноцветные одеяла-курпачи и узбекские национальные ножи-пичок в кожаных или латунных ножнах, плетеные из лозы корзины и подносы самых разных размеров и конфигураций, национальные музыкальные инструменты….
Девушки крутили головой, так и не увидев, где заканчивается базар. Ассай нарочно минул лобное место, где свободно торговали рабами, захваченными в плен. Обвел их и мимо скотного двора. Зато дважды посетили чайхану - павильонов для чаепития. Прочувствовали атмосферу традиционного самаркандского гостеприимства. И, конечно, отведали характерный самаркандский хлеб "оби-нон", испеченный в глиняной печи.
Проходя от одной лавки к другой, понемногу делали покупки и не всегда то, что им было необходимо. Вел заметила шелка, показала остальным. Приобрели персидские сари, вышитые золотом, и еще несколько дорогих нарядов из стран Великого Шелкового пути, самые дорогие и великолепные, забыв спросить даже откуда какой. Выбрали к ним уборы на голову из тонкого шифона, французские духи и немного индийских украшений, привезенных купцом из Дели. Дорогие одежды для мужчин, обувь, мягкую и удобную, а так же ножи-пичок в ножнах, украшенных дорогими камнями.
Уставшие и удовлетворенные, вернулись в дом их гостеприимного хозяина, вкусив только фрукты, улеглись спать, в полуденной жаре.
Вечером, шествуя в Бустон-сарай, второй дворец Тимура в самом Самарканде, куда эмир перебрался днем, Асон предупредил:
- Будьте осторожны во время еды, он может попытаться отравить вас, чтобы проверить слухи.
- Не волнуйся, мы поймем это! – Поблагодарил Жан и позвал жену – Вилен!
- Да, дорогой! Я послушаю, но и Ев пусть его прощупает.
- Конечно, мам, мне не хочется корчиться над ведром, несмотря на то, что оно чистейшее.
В столичных дворцах Тимур останавливался крайне редко, предпочитая загородные, но сегодня, из-за необычных гостей, остался в городе, каждую минуту мечтая о том, как устроит всеобщий суд и накажет неверных, посягающих на его время, внимание и доверие и начнет свой суд с потерявшего голову Ассона.
Бустон-сарай, в четыре этажа, включал в себя несколько дворов, вокруг которых находились жилые помещения и комнаты общественного назначения. Помещения были украшены золотой лазурью, фасады построек покрыты цветными изразцами, дворы вымощены белыми плитами. Богатые сады окружали его со всех сторон, фонтаны и бассейны разбрасывали свежесть.
Во дворце стоял такой сильный гам, что конница врага легко могла бы взять город, и никто бы не услышал. Пили все, от нищего, пробравшегося за ворота, до охраны. Множество пьяных воинов бродили по улицам, вокруг самого дворца, приставая к прохожим и работникам, вылавливали одиноких женщин и недолго задумываясь, удовлетворяли свою похоть тут же.
Для приема Гаев, столы установили в главном внутреннем дворе, под сенью низкорослых деревьев, в колонной беседке для чая, не имеющей крыши. Хан сидел во главе стола, ни одной из жен его здесь не было и это понятно, приличия востока этого не позволяли. Тимур поднялся, сам подошел, пригласил присоединиться и спросил:
- Не хотят ли ваши ханум занять места в кругу моих жён? Доставят им честь знакомства и общения?
- Прошу простить нас, великий господин. Мы знаем, что по твоим правилам женщины празднуют отдельно, мы это чтим, но по нашим законам – мы держим женщину при себе. – Склонив немного голову, Жан принял его рукопожатие и затем, обнявшись трижды, похлопали друг друга по плечам, тем самым проявляя не только дружелюбие, но и убеждаясь в безопасности. Он не протянул руку ни одной из женщин, это было не принято, постарался унять свое любопытство и дал сигнал своим близким, что все еще сидели за столом, вести себя тише. Жан, как и его сыновья, прекрасно понимал, что все косые взгляды и нескромные реплики падут на головы их женщин, но и допустить того, чтобы их увели на женскую половину, не мог, боясь больше их не увидеть.
- А, как хотите. Лично я буду рад, лицезреть красоту за своим столом! – глаза - зеркало души. Как эмир не пытался быть внешне спокойным, взгляд его: внимательный, заинтересованный, восхищенный в адрес женщин, имел оттенок наглости, а едва переходил на мужчин, становился вызывающим, высокомерным и даже презрительным. Места очистили, принесли чистые приборы. Он еще раз оценил глаза каждой из женщин, дорисовал в своем воображении все, что было спрятано за свободными платьями и тонкими платками, вздохнул, не заполучив легкую добычу, и уселся на свое место.
Вилен слушала всех, подозрения не появилось. На удивление и присутствующие за столом визири и старшие подданные пока молчаливо на все созерцали. Подали вина и сладости, мясо и фрукты. Рыба уже была на столе. Из-за угла появился скорченный старик, налил в кубки Гаев вино из кувшина, принесенного непосредственно им. Ев увидела его действия, минуту назад, а Ви услышала шепот, стоявших за колонной, обе подали знаки мужьям.
- Тимур! - взяв свою чашу, поднялся Жан. - Я выпил бы этот кубок за твое здоровье, но у нас принято так, что первую пьет подносящий и делит ее с хозяином. Не посчитай нескромным, вкуси! И мы с радостью разделим с тобою стол, веселье и разговоры вечера. Будь столь любезен, прикажи старцу, сделать всего один глоток.
- Пей! – Приказал эмир, махнул рукой своему рабу и отвернулся, но тут же на лицо его пала тень и он вернул свое внимание к гостям. Старик взял кубок Жана, долго смотрел на хана, не решаясь отпить, эмир был нем.
- Постой! – Остановил старика Жан. – Подай его хозяину, а сам пей из этого. – протянул ему бокал жены. Податель, трясущейся рукой, поднес кубок Тимуру, взял второй и прежде чем отпить, взмолился Аллаху, всей душой прося прощения.
- Не стоит испытывать судьбу! – Заговорил Эд. – Яд кобры может вернуть тебе боль и добавить новых мучений, доселе не виданных! Он же убьет и старика, подумай, стоит ли это твоего имени?!
- Убери! – Рыкнул Тамерлан на раба и им поменяли приборы. Застолье продолжилось, но не так оживленно как до прихода Гаев. Тимур шутил, смеялся над репликами советников, не забывая изучать гостей. Те выпили для приличия, немного попробовали еды и без проявления какого-либо волнения слушали его. А он все больше возвращал свое внимание одной из трех, которая не притронувшись к еде, явно скучала. Но не это его влекло. Он совершенно случайно заметил, как ее тонкая, прекрасная кисть, с длинными пальцами, богато увешанными кольцами, грациозна переместила на свое блюдо кисть винограда. Всего несколько виноградинок было отправлено в рот, скрывающийся под платком, а остальные, танцевали на тарелке, как только ее зеленые глаза опускались к ним. Тимур не поверил сам себе, отвел от нее взгляд, но уже через миг повернул к ней голову. Казалось, девушка не замечает его присутствия, сидит, томно опустив веки. Но вот опять, она моргнула и виноградинки закрутились, затанцевали, переместились и улеглись. Тимура отвлекли, он отвернулся, ответить на заданный ему вопрос, а когда вернулся к ней, то она по прежнему сидела, слегка склонив голову, с мирно лежащими руками под столом, а виноград опять покачивался…
Несмотря на явную опасность, девушки скучали, всем своим видом демонстрируя это, испробовав угощения лишь для приличия. Вокруг все больше, развязных мужланов, совершенно пьяных, падало под стол. Эмир не обращал на это никакого внимания. Много пил, ел из общих тарелок, прямо руками, остальное отдавал на общие столы. Временами поглядывал на гостей, но не трогал их, ни словом, ни действием.
- Чем будешь развлекать? – Спросил Жан, после очередного тоста в честь эмира. Тимур хлопнул, вошли музыканты, за ними появилась, танцуя, девушка. Посмотрев на нее, для приличия, мужчины отвернулись.
- И это вас не интересует?! Сейчас! – Он хлопнул еще раз, - Я покажу вам чудо! И тогда вы, покажите мне свои! – Он еще говорил, а в конце стола уже появился выдувающий огонь. Затем он изобразил подобие фейерверка и гомон увеличился, все были довольны, кроме Гаев.
- Вижу - понравилось! – Приняв за восторг их переговоры, крикнул хан, тем самым заткнув всем рот.
- Ты ждешь? – Не ответил да или нет, Жан посмотрел на Евгению. – Тогда посмотри в глаза младшей дочери, и ты начнешь постигать чудо.
Ев обрадовавшись, наконец, сняла свою шаль, что раздражала ее все время, черные локоны посыпались по ее плечам, а ее тонкий, восточный лик с сияющими синими глазами, привел в полный восторг не только эмира. Глотнув слюну, хан сказал:
- О да, она действительно чудо! Такого сапфира не хватает моему гарему. Я бы сделал ее любимой женой!
- Не спеши с выводами, она уже жена, моего сына. И, прежде всего - человек! Ты отпусти все свои мысли и доверься ей, она покажет тебе видение будущего. - Ев не знала языка, но и без слов было понятно, хану она понравилась - он не отвернет
