Всё, дело сделано - надо хватать товар и валить, пока продавец не догадается пересчитать деньги ещё раз. Дело в том, что, пока ломщик держал пачку в руках и красиво извинялся, он успел подогнуть - „сломать“ - часть купюр и спрятать их в ладони.
Ой! Чуть не забыл. Примите и вы мои красивые извинения. Конечно же, конечно, я описал идеальный случай - как всё должно было происходить. Но... Опять это злосчастное но.
Руки, привыкшие к гаечному ключу и - иногда, на спор - разгибавшие подкову, плохо слушались хозяина в операциях, связанных - хмм... как бы это... - с мелкой моторикой пальцев. Уж извините мой высокий стиль…
А психология, прямо скажем... Короче, давайте начистоту: какие, к чертям, тонкости психологии в общении с простыми как грабли хлеборобами и трактористами! Не задалось как-то. Да и незачем, согласитесь, было…
Однако семья есть семья. Разве нет? А дружная кавказская семья - семья стократ. Там, где не справлялся папа, на выручку приходили сыновья. Под их голодными взглядами исподлобья человеку даже не приходило в голову сознаться, что он видит неуклюжие папины манипуляции во всех подробностях. Продавец мысленно читал молитву, вознося хвалу господу, что легко отделался. Ведь зачастую другие „братки“ с подобными взглядами отнимали у продавца всё.
Впрочем, семья, как я уже сказал, не была сильна в психологии и, тем более, была далека от чтения чужих мыслей. Поэтому все считали, что своему благополучному существованию они обязаны папиной ловкости.
А что же Людмила? Мы так невежливо о ней забыли. Нельзя - что вы - нельзя так с дамой!
Людмила провожала взглядом Руслана. Всякий раз, как он проходил мимо её прилавка - такой весь величавый и статный - то блузку одёрнет, то разгладит морщинку на юбке, то невзначай коснётся пальцами причёски. Он тоже смотрел на неё и смущённо улыбался. Однажды Руслан подошёл поинтересоваться ценами. Робкий такой. Она не спала всю ночь.
- Чудной какой, видала? - толкала Людмила локтем соседку, - Таких деликатных сейчас редко встретишь. И ми-илый...
Не иначе, она ему тоже нравится. Скоро, наверняка, скоро он решится…
И он решился. Пришёл в новом спортивном костюме, с необъятных размеров брезентовой сумкой. Нерешительно кивнул, некоторые время помялся с ноги на ногу, затем принялся придирчиво ощупывать яркие вязаные детские комбинезоны, аккуратной горкой выложенные на прилавке. Любопытная соседка поспешила занять место в первом ряду партера. Ну, то есть, придавила жирной задницей добрую половину Людкиного прилавка вместе со всем подвернувшимся некстати под увесистый пресс товаром.
«C духом собирается». - решили обе.
Повисла настоящая мхатовская пауза. Людмила теребила пуговицу, соседка в нетерпении ёрзала по разложенному разнообразию, солнце над головой застыло в немом пардоне. И вдруг Руслан, вместо предложения руки и сердца, возьми да и брякни:
- Послушай, красавица, давай всё возьму - сколько уступишь?
- Тю, - вырвалось у соседки. Она в сердцах сплюнула подсолнечную лузгу себе под ноги.
- Ах, какой был мущщина... - стараясь придать голосу как можно больше сарказма, соседка затянула модный пугачёвский шлягер и, потеряв интерес к происходящему, вернулась к своему торговому месту.
Дальнейшее действие её, однако, снова насторожило и заставило всю, целиком, всем своим центнером с гаком обратиться в слух. Вернуться обратно и высказать товарке свои подозрения ей мешали косые хмурые взгляды двух загорелых кривоносых брюнетов, ожидавших невдалеке. Взгляды эти приводили к полному онемению ног и языков всех окружающих.
Но только не Людмилы. Она, не замечая никого и ничего вокруг, мило щебетала с Русланом, охотно скидывая цену на свой товар всё ниже и ниже. Наконец, договорились. Достали комбинезоны, пересчитали и проверили. Погрузили в необъятную сумку.
Дело за расчётом.
Руслан, позабыв о светских приличиях, слюнявит пальцы и бережно, денежка к денежке, складывает в стопку купюры.
Людмила с нежностью смотрит ему в глаза.
Он не отвлекается, безмолвно шепчет числительные тонкими губами. Вручает пачку Людмиле.
И тут выверенный сценарий рушится.
Людмила, не считая, бросает деньги в сумочку-напузник и аккуратно застёгивает молнию. Руслан теряет дар речи уже вполне натурально и с полминуты судорожно хватает воздух ртом. Как говорит тогдашняя молодёжь - выпадает в осадок.
- Вай! Зачем? - наконец находится он. - Зачем обижаешь, дэвишка?! Зачем деньги не считаешь?
- Да ладно тебе, - расплывается в очаровательной улыбке Людмила, - Я тебе верю. Разве настоящий мужчина может обмануть беззащитную хрупкую девушку?
Тут из-за отцовского плеча вырастают два чернобровых брата. Так заведено: если что-то идёт не так, они - с извинениями либо с угрозами - аннулируют сделку. И все остаются при своих, правда, несколько разочарованные от потраченного впустую времени и от несбывшихся надежд. Покупатель с деньгами, продавец - с товаром.
Сегодня, видимо, был особенный день. Второй раз что-то пошло не так. Быть может, полуденное солнце жгло как-то по особенному жарко, а может, это случилось оттого, что Руслан наконец поднял чёрные с поволокой глаза и встретился взглядом с серыми бездонными глазами Людмилы. Некоторое время они, не шевелясь, разглядывали что-то там, в глубинах подсознания. Затем Руслан повелительным жестом вскинул руку, прокаркал несколько слов на незнакомом Людмиле гортанном языке, после чего братья мигом втянули головы в широкие плечи.
Троица дружно ухватилась за тяжеленную сумку и, не попрощавшись, рассекая плечами потную толпу, направилась вдаль…
- А-ах... Ты бы только видела эти глаза. В них столько... столько, столько... ну, я даже не знаю... - бессильно повисла Людмила на плече соседки, едва семья потерялась из вида. - Боже, ну почему мне так не везёт с мужиками!
- Ты дура?! - завизжала та. - Он её „кинул“ , а ей все айвенги благородные грезятся! Деньги пересчитай, непутёвая!
- Сама ты дура! - отвечала Людмила и, тряхнув симпатичной головкой, словно навсегда стряхивая несчастливое прошлое, хитро улыбнулась.
- Сама ты непутёвая. Я эти „комбезы“ вот уже год не могу продать. Это-ж синтетика голимая. Детки в них потеют почём зря. Мамашки мне уже плешь проели: не дышат, натирают, растягиваются пузырями за неделю. А после стирки линяют и садятся раза в два. А ты говоришь. Да я их по себестоимости готова была отдать. Даже мечтать не могла об этаких деньжищах! Ээхх, спасибо тебе, мил человек. Настоящий полковник…
Говорят, Руслана с сыновьями больше на том рынке не видели. Да и вообще, говорят, из Ростова они пропали. Как не было...
А Людмила? Людмила здесь, неподалёку. Да вот же она, смотрите - с детишками гуляет. Через полгода вышла замуж за „нового русского“. Не за беспредельщика, нет - за хорошего. Не то чтобы по любви, но разве это главное? Ещё через год родила своей дочурке братика. О рынке и китайских шмотках забыла напрочь. И на завод, постепенно выходящий из комы, тоже не спешит возвращаться. Сидит дома и заботится о муже и детях. Ей так нравится. Лишь иногда, в редкие свободные часы, устраивается поудобнее у окна, смотрит в сторону бывшего рынка, и, в задумчивости, чему-то тихонько улыбается...
