остановился как раз напротив нас и закрыл нам весь обзор, вот только тогда мы перевели взгляд на него. Оказывается, и вблизи нас тоже было всё захватывающе интересным, а не только там, где бегала «кукушка»!
Проводницы вагонов открыли двери. Протёрли тряпкой поручни и лишь после этого на перрон стали выходить с чемоданами и сумками в руках, пассажиры. На перроне уже давно толпились уезжающие, провожающие и встречающие. И почему это мы раньше их не замечали? – подумал я. И тут, как стрельнет в голове фейерверком: так ведь люди есть везде, их много, а вот паровозов, да ещё таких маленьких – раз-два и обчёлся.
Успокоив свою совесть таким рассуждением, я стал наблюдать за пассажирами. Даа… здесь, на перроне, тоже происходило много чего интересного: кто-то спрашивал – где остановился седьмой вагон; кто-то прощался с родными и друзьями.
Всюду раздавался говор - слышно было, как кто-то плачущим голосом всё повторял - «Ванечка! Ванечка! – как же я без тебя?» А с другой стороны донеслось – «Коля! Билеты не потерял? Смотри у меня, ротозей, уши оборву, если потеряешь!!!»
Уезжающие, похватав сумки, чемоданы и мешки, сталкиваясь и натыкаясь, друг на друга, бегали по перрону вдоль поезда, надеясь в этой толчее быстрее остальных добежать к своему вагону и, главное, угадать, где же он остановился? Провожающие следовали за ни-ми, создавая ещё большую толчею и неразбериху.
Мне даже смешно стало смотреть на них. Такие большие дяденьки и тётеньки, а сообразить не могут, что первый вагон всегда сразу за паровозом прицеплен... то есть, сразу за почтовым вагоном. Это даже мы с братом знаем...
Такую картину или очень похожую на неё, мы с Женькой - это мой младший брат - видели на любом вокзале, большом или маленьком – роли не играет.
Папы с мамой всё ещё не было. Мы, раскрыв рты, наблюдали за происходящей вокруг нас суматошной кутерьмой и совершенно забыли о наших обязанностях. Бабушка тоже была далека от «Мира сего». Так она говорила, когда чем-нибудь увлекалась. А она увлеклась, она читала какой-то изумительный, как она потом сказала, роман и так её захватили происходящие в романе события, что даже забыла о своей привычке – почёсывать кончик носа.
Наконец поезд поглотил, как кит макрель, уезжающих, выплюнул из своего чрева провожающих и, загудев, пополз, как зелёная гусеница от перрона. Провожающие, оказавшись вновь на перроне, стоя напротив вагонных окон, докрикивали последние – «Прощай!» или… «Не забывай писать! Я буду ждать письма», или, ещё более непонятное - «Я тебя люблю дорогая!»
* * *
Медленно, набирая скорость, казалось, он готовился к длительному марафону, поезд покидал вокзал. Постепенно перрон стал пустеть и очень хорошо было видно, как вагоны, один за другим, проплывали мимо нас. Из вагонных окон выглядывали уезжающие, они махали на прощанье рукой и ещё что-то писали в воздухе пальцами. Интересно, провожающие понимают эту абракадабру, или кивают головой из вежливости?
Некоторые опоздавшие пассажиры на ходу вскакивали на подножки вагонов. Вот показался последний вагон поезда с красным фонарём на кронштейне. За ним бежали, пытаясь догнать, два отставших пассажира. У одного из них в руках был зелёный, армейский вещевой мешок, ну, точь в точь, как наш. Я, помню, ещё удивился такому совпадению. Мы в таком мешке держали сухари и сало. Мало ли, что может случиться в дороге…, говорила мама, собирая мешок перед поездкой. А с такими «нескоропортящимися» продуктами можно продержаться некоторое время. Кстати, я вспомнил, она называла его - аварийный НЗ.
Бабушка, каким-то чудом увидев двух бегущих, отставших от поезда пассажиров, от-влеклась от книги и принялась просить Бога, помочь им. Мы с братом, тоже переживали за них. Наконец одному из них удалось ухватиться за поручни, убегающего от них вагона и подать руку своему товарищу. Оба поднялись на заднюю, тормозную площадку.
Уфф! Не знаю, как кто, а я так переживал за них, так переживал, что, по-моему, даже на какое-то время дышать перестал.
Паровоз, как-бы прощаясь со станцией, городом и нами, ещё раз подал гудок. А догнавшие вагон чуть не отставшие два пассажира, стоя на тормозной площадке, наверно мне так показалось, помахали нам на прощание рукой.
Облегчённо вздохнув, мы стали наблюдать за происходящим дальше. Бабушка сотворила молитву Николаю Угоднику, поблагодарив его за оказанную помощь, чуть не отставшим от поезда пассажирам и вновь принялась за свой увлекательный роман.
Через некоторое время, выстояв немалое время в очереди, пришли мама и папа - они закомпостировали билеты на нужный нам поезд. До его прихода оставался ещё час, и мама предложила перекусить. Доставая сумку с продуктами, мама обратила внимание на отсутствие вещевого мешка с сухарями и салом. На строгий допрос, учиненный мамой, мы с братом только хлопали глазами, а бабушка разводила руками.
В конце-концов, сопоставив факты, мы ужаснулись от догадки - куда подевался наш рюкзак...
Пришлось сознаться, что мы увлеклись наблюдением за пассажирами, рассказать, как пере-живали за двух отставших, как бабушка молилась Николаю Угоднику и, что наш рюкзак с НЗ в настоящее время едет совсем в другую сторону – не туда, куда надо, а туда – куда не надо!
«Мы, виноваты» - заканючили мы, пытаясь избежать наказания.
Выслушав наш сбивчивый рассказ, папа и мама вначале нахмурились, а потом, первым папа, а за ним и мама, весело расхохотались…
Мы с братишкой, избежав полагающейся нам за ротозейство, серьёзной взбучки, тоже стали смеяться, а бабушка, прыская в сухонький кулачок, всё повторяла - «Ах, ироды! Ах, ироды!»
---<<<>>>---
