Таг и прозвал его, Звёздочка. Сейчас Звёздочка уже вырос и стал взрослым конём. Да и Таг подрос... Старый Анхиз гонял их по кругу придерживая привязанной за уздечку Звёздочки верёвкой, заставляя Тага править быстрее и быстрее. Мальчик очень боялся. Так быстро ему ещё не доводилось ездить. Но всё-таки, страха он не выдавал. Негоже царевичам выставлять напоказ свои слабости. Тем более Анхиз именно этому его и учил.
Первый раз в своей жизни Таг управлял конём самостоятельно. Первый раз он сидел на коне, который буквально переходил в рысь... Потом в галоп... Потом снова замедлял шаг... Таг слушался Анхиза, а Звёздочка слушался Тага... Хотя мысли мальчика были далеко отсюда, на качелях, которые висели в воротах на входе в сад дворца, Таг старался показать насколько он прилежный ученик...
- Быстрее правь, подгони коня, - словно повелевал Анхиз.
- Но я уже не могу сидеть. Я упаду, - отвечал Таг.
- Не упадёшь. Крепче держись ногами, а руки ослабь, правь руками конём.
- Я правлю...
- Вот так, вот,.. - говорил Анхиз и снова погружался в молчание, словно улавливая каждое движение мальчика, готовый подхватить его в любое мгновение, едва ему довелось бы выпасть из седла...
Но Таг и не думал падать. Ему было даже интересно. Боязнь, чудным образом сочеталась с любопытством. Да и сам он знал, что Звёздочка его никогда бы не сбросил с себя.
Гораздо интереснее было стрелять из лука или биться на мечах. Тогда было чем похвастаться перед дедушкой, а то и появлялась лишняя причина подразнить Энея. Эней ничего не умел. Он только ходил и мечтал. А вот Тага Анхиз не уставал приводить в пример этому мечтателю...
Таг действительно стрелял лучше и был шустрее и проворнее. Эней и меча боялся, и рассеян был слишком. Анхиз его стыдил, говорил что негоже дядьке быть хуже племянника. Хотя Таг думал иначе. Какой там Эней дядя? Не такова уж была велика разница в возрасте! Эней был всего на пять лет старше Тага! Старший брат, это да. Но дядей он Энея не считал. Не считал и Париса, хотя Парис уже был взрослый. При чём в оправдание своих соображений Таг приводил кучу доводов. И Париса это веселило. Он только отшучивался и смеялся над тем, какой у него шустрый и сообразительный племянник. А вот Эней обижался...
- А кто ты ещё? Какой ты мне дядя? - смеялся Таг и затем, как правило, ему приходилось убегать. Эней пускался за ним вдогонку с обиженным видом. Тогда, Тагу становилось и вовсе весело! Какой бы дурак, за ним ещё побегал?
- Ты не уважаешь меня, потому что я сын хаттянки! - гнался за ним Эней.
- Ты брат моего отца! - отвечал Таг уже с дерева, на которое залезал, проворнее кошки спасаясь от Энея.
- Значит, и называй меня, как брата отца! - возмущался Эней, стоя под деревом. Залезть на него он не мог, потому что Таг, со знанием дела, выкрикивая свой боевой клич - «Кукареку!» - отстреливался огрызками яблок. Яблоки у Тага тут были спасением. Он обожал их в любом виде, кроме, разумеется, гнилых.
- Не буду, - целился надкусанным яблоком Таг, - ты всего на пять лет меня старше!
Далее следовало кукарекание и огрызок летел прямо в лоб Энею. Эней ругался. Таг хихикал и тянулся за следующим яблоком.
- Не на пять, а на шесть! - плакал Эней обиженный насмешливым кукареканием и подобным отношением к себе, - на шесть!
- На пять с половиной, - уточнял Таг, грызя своё очередное «оружие».
- На пять с половиной, - уточнял Таг, снова целясь.
- Ты опять, опять! - бил кулаком по дереву Эней.
- Кукареку! - кричал Таг.
Эней увернулся и стукнулся лбом об толстую ветку.
- А! Бог шельму метит! - рассмеялся Таг, подбрасывая в ладони недоеденное яблоко, - а яблочко то вот оно! Испугался, да?
Эней расплакался и побрёл прочь, потирая ушибленный лоб.
- А, дядя Эней плачет! Дядя Эней плачет! - рассмеялся Таг вслед и запустил таки огрызок.
- Кукареку!
Огрызок пролетел мимо, но Эней, словно не заметил его.
Это вот кукарекание почему то запало в душу мальчику. Почему, он и сам не знал. Но оно раздражало тех, кому он всегда хотел досадить. Самое главное это было необычно. Ещё никто не додумался кукарекать, когда хочешь напугать врага46. А Таг - додумался. Вот, тот же Эней, например. Он уже совсем зашугался этого «Кукареку!». Понимал, что значит Таг выдумал какую ни будь пакость и сейчас он в неё обязательно встрянет...
Таг слез с дерева и дальше, день ему показался неинтересным. Даже скучным. Эней, обидевшись, не хотел с ним играть. А друзей, собственно, больше и не было.
Вечером, за ужином, дедушка обязательно прочитает нравоучение о том, что Эней Тагу приходится дядей, что его нужно уважать.
- В нашей стране, уже давно нет рабов, все равны перед Богом, - обязательно говорил дедушка, - все народы одинаково почитаются друг другом. И не по крови судят о человеке, а по делам его.
Таг и сам знал это.
- Гм, да я не смеюсь над ним, - с серьёзным видом заявил он дедушке, - он просто скучный. И к тому же я не могу называть господином того, с кем играю. Представляю эту картину.
Таг скорчил гримасу и обернулся к Энею, благоговейно сложив руки.
- Не хотите ли построить домик из кубиков, господин Эней.
- Смешно, правда? - обернулся он к дедушке, - и вообще, пусть не загоняет меня на дерево!
- А ты яблоками не швыряйся! - вскрикнул Эней.
- А ты не смей требовать, что бы я перед тобой пресмыкался, как перед господином! - ответил ещё громче Таг.
- А ты не трогай мои игрушки!
- А ты на качелях моих не катайся!
- А ты... ты вообще ещё мал, чтобы старшим грубить!
- А ты мне не указывай, а то я тебя побью!
- Вот ещё! Мышка кошке угрожает!
Таг не сдавался.
- Сам ты мышка! Ты... ты... ты горшок пустой, вот ты кто!
- А ты...
- Ну хватит! - стукнул кулаком по столу Парис, которому надоел шум и гам.
Дети мгновенно замолчали и уставились на дедушку.
Приам вздохнул и покачал головой.
- Нехорошо ругаться тем, кто растёт в одной семье. Тому роду нет перевода, где братья друг за друга горой...
Таг чуть не закричал от отчаяния. Дедушкины нравоучения грозили перерасти в длительный рассказ. И Таг даже знал, какой рассказ должен был сейчас произнести монотонным голосом дедушка. О прутьях и венике. Таг знал его наизусть. Он готов был броситься в ноги дедушке, только бы он молчал. Но Приам, вместо того, что бы доставать двух задиристых мальчишек притчами, посмотрел на Париса и спокойно перевёл разговор на другое.
- Скоро из похода прибывает Геркле. Вестовой принёс весть о том, что наши армии разгромили данайцев возле Золотого Рога и изгнали их с нашей страны во Фракию. Я хотел бы, что бы ты с братом отправился в Аргос и заключил мир от моего имени.
- Но мир может заключить только царь! - ответил Парис, - это не во власти царевичей.
- Я стар для длительных путешествий, - откинулся на спинку стула Приам, - чувствую, что силы покидают меня. Ты мудр. Грамотен. Там где надо - коварен. Ты в курсе всех дел нашей державы и знаешь то, что не знаю даже я. Тебя труднее будет обдурить коварным архонтам.
Парис отставил кубок с вином.
- Станут ли меня слушать Агамемнон и Менелай? Я в их глазах юнец!
- Данайцами, из племени мирмидонов, которые пересекли Ильмару и высадились на Золотом Роге, руководил твой ровесник, Патрокл. Его голову Геркле везёт в Трою.
Приам помолчал.
- Данайцы слушают силу и решительность. Авторитеты для них, это мудрость и хитрость. Глянут они на меня и подумают, что Троя ведома старым и больным царём. Глянут на вас и поймут, кто троянские вожди. Если вы им покажите свою уверенность, то завтра, данайские воины станут вашими верными псами...
- Эти пожиратели брюквы никогда не держат своих слов!
- Не говори так, Парис! - простонал Приам, что даже Таг отбросив ложку перепугано глянул на дедушку, словно эти слова были обращены к нему.
- Не говори так, - повторил старый царь, - эти, как ты говоришь, пожиратели брюквы, есть грозные враги. И не надо их недооценивать. Я не хотел бы своим детям и внукам оставлять в наследство нерешённую проблему. Лучший бой это тот, которого не было. Не забывай этого.
На этих словах Таг посмотрел в потолок и, отодвинув блюдо, встал.
- Я не хочу есть, дедушка.
- Таг, тебе надо расти и набираться силы, - ответил внуку Приам, - а ты пренебрегаешь едой.
- После еды живот растягивается, словно барабан и мешает бегать. Я с трудом залажу на Звёздочку.
- Прекращай вредничать! - вмешался Парис, - если отобедал то сиди молча и жди, когда все воздадут хвалу богам, за посланную трапезу!
- А ты вообще отстань! Я не голоден! И чего ради, я должен ждать всех, когда мне хочется уйти?
- Прекрати грубить, - сказал Приам, - сколько голодных детей вокруг, которые мечтают, хоть что ни будь покушать? А ты смеешь перебирать едой на царском столе и не хочешь попросить о том, что бы Асмень им тоже даровал пищу?..
Таг схватил стоящее посреди стола блюдо, на котором ещё дымилось жареное мясо, и направился к выходу.
- Ты куда!? - вскочил Парис, увидев ошалевшие глаза отца.
- В город, искать голодного мальчика, такого же, как и я, - торжественно ответил Таг, - я отдам ему мясо, и он не будет голодным. И вообще, когда я стану царём, я буду собирать всех детей, которым нечего кушать, и они будут кушать вместе со мной!
Таг толкнул ногой лёгкую дверь и, выйдя, так же, ногой её закрыл. Дверь громыхнула словно по ней ударили молотком.
Приама разразил смех.
- Налей мне ещё вина, сын! Не могу я больше это спокойно терпеть! Он смешон и наивен, словно храмовый мальчик!
- Прости отец, - подал ему бокал Парис, - но мне кажется, что он просто нахал и его поведение с каждым днём становится всё возмутительнее и возмутительнее. Его отец постоянно в походах и видит его не чаще, чем раз в году, и то между отдыхом и сборами. Менрва в нём не чает души и не хочет замечать дурных вещей в его поступках. Если мы не возьмёмся за его воспитание уже сейчас, то, что из него вырастет через десять лет? Ведь он уже в свои девять живёт только своим «хочу».
- Я поговорю об этом с Геркле, - махнул рукой Приам, - я знаю, что мы его слишком баловали и холили... Это моя вина. Я очень страдал по малышу Ганимеду, а после исчезновения Полидора и Поликсены, кажется, совсем сошёл с ума и по этому баламуту...
- Не будь наивным, отец, - перебил его Парис не дослушав, - он не баламут и не избалован. Он умён и хитёр! Неужели это не заметно уже сейчас? Он чувствует всё во сто крат сильнее, нежели мы и понимает, что ему всё позволительно! Вчера он, нагрубил, матери так, что она плакала из-за него... Почему она молчит? Над Энеем он просто издевается! Он восстаёт против всех сложившихся порядков во дворце, и плевать хотел на мнение других. Ему ничего нельзя ни сказать, ни приказать. Он всё сделает в точности наоборот.
- Так ли? - глянул Приам на Энея.
- Он вчера измазал мне ручку сажей для письма и стрелял в моё окно вишнёвыми косточками, из рогатки, - пробурчал Эней.
- Из рогатки? - усмехнулся Приам, - вот сорванец! А где же он её взял?
Эней потупил взгляд и отвернулся.
- Понятно, - сказал Приам, - значит, он стащил её у тебя? Да-а... Нынешняя молодёжь, Парис, совсем разбаловалась. В моё детство, я бы никогда не выстрелил из рогатки к Энею в покои! Во дворце, кто-то бы просто не досчитался глаза...
Приам встал и, кряхтя, направился к выходу.
- Парис, - подозвал он сына, - поди-ка сюда.
Парис встал из-за стола и подошёл к отцу.
- Направь в город Анхиза, - сказал Приам, - и парочку воинов из охраны нашего сорванца. Не дай бог с
