Автор отложил ручку и откинулся в кресле. Глянул на часы. Они показывали без пяти минут полночь. Закурил очередную сигарету. Встал. Подошел к окну. На подоконник свешивались душистые грозди махровой сирени, запах которой с наступлением темноты еще больше усилился. Автор несколько раз жадно вдохнул аромат цветов и плотно задернул шторы на окне. Вернулся за стол, затушил сигарету в переполненной окурками пепельнице. Из стоящей на столе бутылки плеснул в стакан вина, сделал изрядный глоток и перечел последние страницы только что написанного текста. Потер виски и промолвил:
- Куда это меня занесло? И как отсюда выбираться? – И сам же ответил:
- Как забрался, так и выбирайся. -
Старинные напольные часы в углу комнаты заурчали утробно, зашуршали шестеренками и начали отбивать удары неожиданно нежным и мелодичным перезвоном. С последним двенадцатым ударом в дверь постучали. С досадой отставив стакан на стол, Автор подошел к двери и открыл ее. За дверью в небе, из-за набежавшего облака на землю поглядывала полная луна, заливая ее ирреальным серебряным светом и отражаясь в воде близкой и спокойной сегодня реки. И никого. Автор прикрыл дверь и обернулся.
На его месте за столом сидел Великий Герцог, и бесцеремонно потягивал вино из стакана. А рядом стояли безмолвными истуканами двое в сером.
- Какую гадость вы пьете, уважаемый. – Великий Герцог повернул бутылку этикеткой к себе и прочел:
- Портвейн номер тринадцать. Неужто, получше ничего не нашлось? – И брезгливо отставил недопитый стакан в сторону.
- Извините, Ваше Высочество, - Автор, по правде сказать, немного охренел, но, всеми силами, попытался оправиться от первоначального шока, - вы без предупреждения. Не ожидал визита, а то бы непременно запасся чем-нибудь более достойным. А для меня, так и это хорошо. По нашим доходам и расходы. Опять же дело вкуса. Кто, к чему приучен. – Его колотил озноб, и был он на грани обморока, однако старался держаться до последнего. И от этого говорил и говорил все, что ни приходило ему на ум. Великий Герцог заметил его состояние.
- Ну, ну. Не нервничайте так. Я ведь не в обиду. Да и не пить я к вам явился. Есть более серьезные причины. И перестаньте трястись, наконец. Вы же мужик, черт побери. – Это «черт побери», он произнес с особым удовольствием. - Давайте-ка, я вас успокою. – Великий Герцог мило улыбнулся, и в руке его откуда-то появилась скрипка, тонкой работы. Он неловко приставил ее к подбородку. Неумело поднес смычок к струнам. Провел сверху вниз по всем сразу. Скрипка, отчаянно сопротивляясь, издала дикие, режущие душу звуки.
- Нет, не так. – Произнес он и попробовал повторить все в обратном порядке.
Автор зажал руками уши, не в силах выносить такого надругательства над инструментом.
- Перестаньте. Ну, зачем же вы... – В ужасе воскликнул он. –
- Вам не нравится? – Удивился Великий Герцог. – Странно. Многие в восторге. А если так. – Он с силой ударил по струнам. Смычок замелькал в воздухе. И по комнате, в бешеном темпе, заметался «Чардаш» Монти. Прямо скажем, в весьма и весьма виртуозном исполнение:
- Та рам, там там там, тамтам та та.- Скрипка отчаянно, словно стараясь успеть куда-то на последнем издыхании, выплескивала из себя дивные звуки. – Та ра рара, та ра рара, трам та тата… - И, совсем уже на пределе. - Тирли тирли тирли, тирли тирли тирли тирли тирли, ти ти ти ти ти ти ти ти , трам та, ра ра. – И вдруг – Бздыынь. – Лопнули струны. Великий Герцог опустил смычок.
- Ну, вот. Всегда так. – Произнес он с обидой в голосе. – Ни разу не удавалось доиграть «Чардаш» до конца. Ни один инструмент не выдерживает. Даже этот. – Он поднес скрипку к глазам, близоруко заглянул в эф верхней деки:
- Antonius Stradivarius Cremonensis Faciebat Anno 1670. – Бегло прочел он безо всякого акцента. - Подделка, наверное. Но, если и подделка, то весьма искусная. Да и где нынче настоящую взять. Даже Николо, и тот играет, на чем придется. А, впрочем, может и не подделка. Может просто, из ранних. Ну, да ладно, не столь это и важно. – Великий Герцог передал скрипку со смычком фигурам в сером.
- Вы, я вижу, успокоились, уважаемый? Вот и славно. Попробуем перейти к делу. – Он протянул руку к стакану. Глотнул изрядно. – Гм. А ведь недурственно. По настроению и портвешок прокатит за милую душу. Не возражаете? – И, не дожидаясь ответа, опустошил остаток одним глотком. Крякнул со смаком.
- И так, к делу. Я понимаю ваше недоумение, по поводу моего неожиданного визита. Но это было неизбежно. Вы, сами и спровоцировали нашу встречу. Так что, не обессудьте и постарайтесь принять все, мною сказанное, как данность. – Великий Герцог с сожалением глянул на пустую бутылку из-под портвейна. - Дело в том, что вы, возможно, сами того не желая, поставили под удар исход всей кампании, которую готовил наш департамент на протяжении последних тысячелетий. А этого допустить я никак не мог. –
- Простите, Ваше Высочество, - Автор попытался вклиниться в монолог Великого Герцога. – Но, каким образом, я мог помешать, тому, о чем сам не имею, ни малейшего представления.-
- Вот, и мне не совсем понятно. А вернее, совсем непонятно. Откуда вы могли почерпнуть сведения обо всех наших планах, которые мы хранили в строжайшем секрете много веков. Но факт, есть факт. В своей рукописи, вы довольно бесцеремонно, но весьма достоверно, описываете весь процесс проведения их в жизнь. Естественно, повторяю, допустить этого я не мог, и вынужден был сам лично вмешаться, когда понял, что еще немного, и вы откроете миру, в частности Верхнему Миру, что абсолютно не допустимо, все наши секреты. - Великий Герцог с нажимом произнес слово «все». – К сожалению, я не отнесся серьезно, когда прочел описанную вами историю Стрючкова. Ну, думаю, случайное совпадение. Чего только не бывает в этом мире. Но, когда вы начали выкладывать на бумагу жизнеописание Зои Николаевны Исайкиной…-
- Да, ведь это не более, чем фантазии. – В отчаянии воскликнул Автор, предчувствуя недоброе. – Беллетристика, так сказать. –
- Это для вас беллетристика, уважаемый. А для нас, как это на Земле говорят – «суровая, правда жизни», в которой мы вынуждены находиться денно и нощно. А мой тайный визит к Исайкиной, тоже беллетристика? Вы в мельчайших подробностях, и деталях, описали встречу, будто сами присутствовали. Причем описали задолго до состоявшегося визита. Откуда вы могли почерпнуть эту информацию? Неужели в моем ведомстве завелся «крот»? Но, если и так, все может быть, то сливал бы он информацию туда. – Великий Герцог ткнул пальцем в потолок. – Причем тут вы? Так, что эту версию я сразу отметаю. Выходит, дело в другом. Даже те события, которые еще не произошли, но уже описаны в ваших главах, – Великий Герцог взял со стола пачку листов, – Даже они, сбываются с необычайной точностью. И это пугает. - Выходит, встреча Исайкиной с ее ангелом-хранителем вот-вот случится на самом деле? Да. Да, не удивляйтесь. Я уже знаю содержание ваших последних глав. Именно поэтому я здесь. Более того, могу вам сказать, что мне многое о вас известно. Возможно, даже больше, чем вы сами о себе знаете.
Но оставим это, до поры до времени. Великий Герцог Асмадей машинально глянул на рукопись. Прочел пару строк. Отбросил в сторону. Потом, что-то сообразил. Вернул и поднес к глазам. Сотворил из воздуха монокль. Посмотрел через монокль. Остался недоволен. Сотворил пенсне. Нацепил на нос пенсне. Прочел несколько строк. Посмотрел сквозь пенсне на автора. Потом снова на листок. Удивленно и растерянно промолвил.
- Минуточку. Это, что ж такое? Это, когда же вы, такое? Это, куда же вы, такое? И откуда оно, такое? Почему я ничего не знаю? –
- Да, вот только что, закончил. Перед самым вашим визитом. – Хмельно и радостно заулыбался Автор.
- Только что? – Почему-то не поверил Великий Герцог. Помолчал. Подумал. – Видно, я в дороге был. Не успели доложить. – Нашел он оправдание своей неосведомленности.-
- А, неплохо получилось. Мне самому понравилось. Правда несколько неожиданно для сюжета… но, что-то в этом все-таки есть. – Автор сделал в воздухе замысловатый жест пальцами и вновь широко улыбнулся. Но теперь уже с гордостью. –
- Поживем - увидим. – Недовольно пробурчал Великий Герцог. – Ну-ка, сядьте в сторонке. Я должен внимательно ознакомиться, с тем, что вы тут понаписали. Возможно, это поможет мне принять правильное решение по вашей персоне. Сядьте и не мешайте. - Здесь все? – Он сгреб со стола своей огромной дланью рукопись.
- До последней запятой. – Автор вновь улыбнулся. Но теперь уже застенчиво. И, неожиданно, произнес. – А, может, Ваше Высочество, я прочту? В слух, так сказать. Почерк у меня больно уж не того… не разборчив. Я иногда, по утру, сам не могу прочитать, что я там ночью набуровил. Особенно, если с портвешком переборщу. Зато, и самые удачные строчки, именно, тогда появляются. Правда, часа по два после копаюсь, что б начисто перепечатать. Но это того стоит. Ну, так что, читаю? –
- Да? Вы думаете? – Великий Герцог заглянул в рукопись. – Действительно, прямо скажем, почерк у вас весьма далек от совершенства. У меня баранья голова и то разборчивей напишет.-
- А что баранья? Чуть что, сразу баранья. – Донеслось из кармана Герцога Асмадея с обидой в голосе.
- Ну, ну. Только без обид. Это я так, к слову. Уж и пошутить нельзя. – И шепотом, прикрыв рот рукой, так чтобы слышал только Автор, произнес. – Очень он у меня обидчивый. Вернее, я у меня обидчивый, вернее я у себя. – Оопять запутался Герцог. – В общем, вы поняли мою мысль. –
- Понял, Ваше Высочество. Чего ж не понять. Очень ваша баранья сущность обидчива, на вашу человечью. – Так же шепотом ответил Автор. – Или все-таки не человечью? Вот, и я запутался. Но, понял, можете не сомневаться. Ну, так что, читаю? – Герцог помолчал минутку в раздумье. Решительно махнул рукой.
- А, давайте. Это даже любопытно будет. Из первых уст, так сказать. – И протянул Автору стопку бумаги. - Устроим, как это у вас называлось? Ах, да - «Ленинские чтения». Я помню, одно время на Земле они весьма популярны были. Возобновим, так сказать, традицию. А при случае, встречу старика, порадую, мол, помнят еще, вон даже чтения устраивают его именем. Пусть, расслабится. А-то, последнее время, он какой-то потерянный.
И так! – Великий Герцог, уютно устроился в кресле. Глянул на фигуры в сером. Махнул платочком.
Фигуры громко и хором протрубили:
- Ленинские чтения, считать открытыми. – И вновь застыли безмолвными истуканами.
- Ну, поехали. – И, поставив локоть на столешницу, аристократически прикрыл ладошкой глаза, приготовился слушать.
