в ответ. В этот момент внутренний социопат ненадолго уступал место любящему сыну и осторожно спускал с поводка человеческие эмоции.
- Ешь уже, - кивнула ему на тарелку с кашей мама. – А книга тебе зачем?
Перед тем, как своим присутствием осчастливить кухню, мизантроп успел прихватить учебник, лежащий на тумбочке в коридоре. Успешно теряя ключи, телефон и прочие предметы первой необходимости, Брюс крепко держал в голове координаты оставленной им вчера книги.
- Просвещаюсь. Сегодня семинар по истории.
Решив сделать паузу, он отложил учебник в сторону и, вооружившись ложкой, принялся поглощать еду. Многих удивляла скорость мизантропа в процессе принятия пищи, когда он, интенсивно работая челюстями, как пропеллер вентилятора, отправлял в желудок огромные порции того или иного элемента рациона. Сам Брюс объяснял это тем, что так в него влезет большее количество пищи, а значит, голод будет вынужден надолго занять осадное положение.
- Сядь ты нормально, наконец, - раздражённо сказала мама, сокрушаясь по поводу искривлённой осанки сына.
- Не могу. Произойдёт отток крови, и кислород будет хуже поступать в мозг. Мы ведь оба хотим автомат по истории, верно? – ответил ей мизантроп, одаривая невинным взглядом ребёнка, прицеливающегося пальцами в розетку.
И что тут скажешь? Женщина прекрасно понимала, что замечания бесполезны: привычку сидеть с одной ногой под пятой точкой сын взял ещё в детстве с её старшего брата, бывшего военного, которым был для мизантропа солидным авторитетом. Брюс не стеснялся пионерить у людей понравившиеся привычки и фразы, пополняя собственный винегрет причуд, но и не претендовал на их авторские права.
Закончив трапезу, Саня с видом первобытного охотника начал шастать по комнатам, в поисках всех необходимых атрибутов студента.
- Где мой пенал? – спросил мизантроп. Он знал страсть мамы к обустройству пенала и своевременному пополнению его новыми канцелярскими принадлежностями.
- На столе, в зале. Вчера дедушка приводил в порядок ручки и карандаши, которые ты превратил в лохмотья за последнюю неделю. Когда ты, наконец, повзрослеешь и перестанешь их грызть?
- Когда меня отчислят из университета. Будем считать, что это необходимая жертва, играющая роль катализатора мыслительного процесса и продукта питания в голодные для студентов дни, - съязвил Брюс. – Чуть не забыл. Моя глубочайшая благодарность дедушке за его труды.
Когда все приготовления были готовы, семья по традиции собралась у порога.
- Ничего не забыл? – обеспокоенно начал дед, присоединившийся к узкой компании провожатых. Он не сомневался в памяти внука, но считал необходимым проявить своё участие в деле.
- Вроде всё, - заверил его мизантроп. Потом поднял указательный палец вверх, ощупал голову, постучал по ней и довольно констатировал: - Мозги на месте. Теперь точно полный комплект.
- Самостоятельность не забудь, – не удержалась мама от комментария.
- Разумеется. Будет храниться в ячейке с паролями от электронной почты и Скайпа и знаниями о том, как подключиться к интернету, - парировал Брюс, используя против женщины её сложные отношения с компьютером и всемирной паутиной.
- Ты ж у нас программист будущий, мог бы и научить мать пользоваться компьютером, - заметил дедушка нравоучительно. Программиста Олег Яковлевич и другие несведущие люди наделяли рядом свойств, не имеющих к нему никакого отношения.
- Пытался. С подробной инструкцией в руках маме нет равных. Жаль только, что она часто теряет эти инструкции, - усмехнулся мизантроп.
- Напишешь ещё одну, не перетрудишься, - осталась на позиции мама, предупредительно метнув глазами молнию в сына. Тот включил соображалку и закрыл тему от греха подальше.
- Время. Опоздаешь на автобус, - произнёс дед. Бывший подполковник, он не любил тратить время понапрасну, был в определённой мере строг и требователен, как к себе, так и к окружающим.
- Но у меня ведь ещё законные пять минут нахождения здесь! Ладно, я всё понял, - печально произнёс Брюс. Мизантроп грамотно, как модница выбирает платье для важного мероприятия, использовал природные навыки, к которым относилась и способность играть на публику. Сама публика могла хоть швырять в него помидоры или что-нибудь более увесистое: входя в выдуманный образ, Саня пребывал в возвышенном состоянии, игнорируя существование тех, кто был недоволен его игрой. Он мог не только перегнуть палку в своих творческих потугах, но и с хрустом сломать её, а Станиславский начинал не только тревожно ворочаться в гробу, но и неосознанно искать увесистую дубину. – Вам просто надоело моё присутствие. Что ж, не смею вас больше задерживать.
Закинув за спину рюкзак и взяв пакет с едой, Саня глубоко вздохнул, выдержал трагическую паузу и, украдкой взглянув на семью, небрежно, как падает кирпич на голову счастливчику, бросил напоследок:
- До встречи, господа.
Удовлетворённый впечатлением, которое произвёл, мизантроп быстро преодолел три лестничных пролёта, вышел на улицу и глотнул свежего утреннего воздуха. Окрылённый запахами родного города, как кот после валерьянки, Брюс двинулся в сторону остановки. Немного отойдя от дома, он развернулся, помахал рукой и весело подмигнул семье, провожающей его взглядами у окна.
Прощался Саня до выходных. Мизантропа не сильно привлекала столичная жизнь: огромный город ассоциировался у него с аквариумом, наполненным водорослями-зданиями, рыбками разных цветов, напоминающих людей, пузырьками бытия и окружённым гнетущими стеклянными стенками. Единственной отдушиной Брюса в Минске был университет, куда он приходил усердно грызть гранит науки, чередуя его с карандашами и ручками.
Пустынная улица с примостившимися друг к другу зданиями и редкие фигуры прохожих, дополняемые фоном из поднимающегося солнца, несмело проявляющего свои очертания вдали – привычная весенняя картина для утра понедельника. Саня любил минуты, когда можно было остаться наедине с самим собой и наблюдать за тем, как загорающийся в окнах свет будто подмигивает бредущим путникам, как танцуют травинки на земле и листики на деревьях под руководствующим дуновением ветра, как в невысохших от дождя лужах капли машинного масла образуют красочные пятна. В такие моменты из-под вороха комплексов и недостатков пугливо высовывала голову душа мизантропа, озаряя ярким свечением коридоры запутанного сознания.
Внезапно взгляд Брюса нащупывает что-то необычное, и в тело возвращается прежнее напряжение и сосредоточенность. На крыше аптеки сидел, болтая ногами, человек. «Девушка», - сделал вывод мизантроп, приметив длинные светлые волосы и стройную фигуру. Не заметив стороннего наблюдателя, молодая особа потянулась и поднялась на ноги. Желая остаться незамеченным и предчувствуя неожиданную развязку, наш герой осторожно, как люди на диете к заветному холодильнику, подкрался к забору рынка, где находилось здание, и присел на корточки.
Зрачки его расширились: из спины девушки выросли два крыла, серое и белое. Выбрав дистанцию для разбега, она надела маску с золотым клювом, расправила крылья и бросилась вниз с решительностью смертника, бегущего под поезд со связкой гранат. Тотчас её фигура штопором взмыла вверх, и, описав круг над рынком, устремилась, как показалось Сане, на крышу девятиэтажного дома и скрылась за ним. В десяти метрах от нашего героя приземлилось большое серое перо, что не позволило Брюсу списать увиденное на плод больного воображения. Подняв его и осмотрев, Саня удивился ещё больше: основание его было металлическое, что указывало на искусственное происхождение предмета.
- Сашка, так это ты был? Я уж испугалась, думала, что маньяк какой-то караулит, - послышался знакомый голос из-за спины. «Маньяк» обернулся, и оказался заключён в объятия девушки с крыльями, чудом не клюнувшей его в глаз металлическим клювом. К объятиям со стороны незнакомых ему представительниц противоположного пола мизантроп был не готов, но и отказываться не стал, великодушно разрешив девушке ещё пару секунд повисеть у него на шее.
- Девушка, я, конечно, рад вашему вниманию, но и не отказался бы от каких-нибудь объяснений, - осторожно сказал Саня. Быстро прикинув, он предположил, что по его душу по ошибке пришёл ангел, напутавший со списками добрых и пушистых людей.
- Ой, точняк. Надо ж было маску снять, - виновато сказала блондинка. Перед Брюсом оказалась Аля, хорошая подруга с университета. – А где твои перчатки? И когда ты успел отрастить волосы?
- Чего? А когда ты успела обзавестись крыльями? – озадачился мизантроп.
Девушка неожиданно смутилась и странно осмотрелась по сторонам:
- Какой сейчас год?
- 2013-й. Странно, что ты забыла, - ответил наш герой, пополнив копилку любопытства ещё парочкой вопросов.
- Не может быть… Получилось! – пробормотала блондинка.
- Что получилось? – как клещ, вцепился в фразу Саня.
- Нужно срочно найти остальных. И себя… Да, себя в первую очередь…
- Да что происходит?
Вспомнив про существование молодого человека, девушка тревожно взглянула на Брюса:
- Прости, наша встреча должна была произойти по-другому. Я Аля, только из будущего. Мы переместились во времени, чтобы предотвратить катастрофу…
В ухе девушки начал жалобно пищать датчик, похожий на закрученную гусеницу, который та поспешила включить.
- Макс? … Я не знаю, где нахожусь… И они тоже?... Я тут на Борю наткнулась… Почему не надо было… Да не кричи ты!
Мизантроп мельком посмотрел на часы и с ужасом понял, что рискует не успеть на электричку. Поколебавшись, он пулей рванул к автобусной остановке, оставив девушку выяснять отношения с неизвестным собеседником.
Пропустив мимо ушей гудок машины и изысканные ругательства водителя, Саня на огромной скорости врезался в поток ожидающих людей, разлетевшихся, как кегли, под его грубым напором, и благополучно оказался в автобусе за несколько секунд до закрытия дверей. Мизантроп пробил билет и облегчённо опустился на одно из пустующих кресел. Сзади доносился разговор двух пенсионерок, обсуждающих его героический прорыв.
- Нахал! Растолкал бедных людей и даже не извинился!
- И не говори! Мало того, что уселся, как барин, так ещё и рюкзак на соседнее место кинул!
Конструктивная критика со стороны «престарелых гарпий» не сильно волновала Брюса, который теперь мог спокойно поразмыслить над разговором с Алей. Вопреки собственным ожиданиям, логика не стала прокручивать палец у виска, а, удовлетворённая объяснениями, сидела с невозмутимым видом, как насосавший крови комар. И это действительно был уникальный случай: например, Брюс мог зайти за другом и позвать его на улицу. Проведя почти с битый час под дверями, он мог привести миллионы аргументов с целью заставить жертву подышать свежим воздухом, с настойчивостью капризного ребёнка начинал торговаться, временно искрил эмоциями, после чего неожиданно мог уступить и обиженно уйти. Но на этом спектакль не заканчивался: под нажимом человек, которого так настойчиво убеждал мизантроп, поддавался совести, наждаком проводящей по чувству справедливости, и догонял Саню, надеясь на его радостную реакцию. В ответ наш герой начинал метаться, заниматься
