столовую, достала из холодильника недопитую бутылку, вытащила чашку.
- Прости, но сегодня я тебе этого не позволю! – Жан возник рядом как тень, бесшумно и сразу забрал у нее все.
- Але, гараж! Не имеешь право! Я свободный человек!
- Имею! Ты мне не соседка!
- Давай, дави на совесть! Вспомни о детях! Только не поможет. Детям на меня наплевать! Совесть давно отработала свое, не замучает, а ты… Ты можешь и не смотреть, раз я так тебе безобразна.
- Виен! – обнял. – Ты же другая! Опомнись, любимая!
- Ух! Как лихо. Да ножом по сердцу. Только я устала быть другой! Не знаю, что ты имел в виду, но больше не хочу быть прежней! Дай стакан.
- И не надо быть прежней. Ты всегда разная. Ты умеешь меняться, не теряя лицо.
- Дай мне стакан.
- Я прошу только об одном, не истязай себя.
- Дай мне выпить! – требование ее становилось все громче. Не желая огласки, Жан открыл холодильник, налил пиво, легкое, без алкогольное.
- Что это?
- Пиво, единственное, что ты пила всегда. А с похмелья говорят, помогает!
- Пей сам. Не пустишь к бару, уйду из дома!
- Не уйдешь!
- Запрешь?!
- Если понадобиться, то запру! Преступлю себя, но верну тебя к жизни!
- Я буду орать! – они говорили на повышенных тонах, причем Виен старалась саму себя перекричать, Жан говорил тише, но так, чтобы она его услышала:
- Сколько влезет! Только я и вырубить могу. Правду говорю. И не сочту это жестоким.
- Во, мА, как! Значит ударишь?
- Я же сказал, если ты не поймешь! Пей свое пиво, или я и его вылью!
- Я эту дрянь, пить не буду!
- Как хочешь! – он перевернул бутылку и, смотря на нее, вылил все в раковину. – Курить хочешь? – Вспомнив, что вторая затяжка ее выключает, положил перед ней пачку и достал зажигалку.
- Буду! – достала сигарету.
- Только все сразу! Начну тебя, как ребенка учить!
- А ты изверг! Узурпатор! Сатрап!
- Без возражений. Я, такой! – взял ее за руки и притянул к себе. – Виен! Я очень пред тобой виноват, за прошлые годы. Но, я же пытаюсь измениться. Дай же мне это сделать, не разрушай тобою же построенное! Виен, родная моя, мы тебя все так любим! Вспомни об этом, пожалуйста! Ты – не пустое место в нашей жизни, не картина и не игрушка! Ты не зверушка, с которой поиграли и выбросили, потому что надоела. Ты мой любимый человечек, моя жизнь и моя совесть! Ну, все…. Иди ко мне…. Немного пошалила, наверстала детство, теперь возвращайся. Пожалуйста! – он слышал ее напряженность, поэтому не стал навязываться с нежностью. Усадил на стул, погладил по плечам, затем по голове, сделал шаг в сторону, взял турочку. – Сейчас заварю свой, фирменный, кофе!
- Не хочу я кофе! – проронила она, но уже без истерики.
- Хорошо, будем пить чай! Он с утра, даже лучше! – открыл окно, выбросил в мусорное ведро все сигареты и поставил на стол две дымящиеся чашки, ароматного, зеленого чая. Виен взяла чашку дрожащими руками, сделала маленький глоток и тут же услышала, как пары выпитого всколыхнулись и согрели кровь. Бросила в чашку кусочек лимона и опять глотнула и тут ее загул, запоздало, но вылез наружу.
Сутки он предотвращал ее алкогольное отравление, еще полдня приводил в норму. На рассвете понял, что все удалось.
- Как самочувствие? – спросил, увидев, что жена проснулась.
- Нормально.
- Приятно слышать. Думаю, дня через два можем ехать к детям.
- Можем. – вздохнул и спряталась под одеяло, оставляя только нос: - Как они?
- Позвони, телефон на столике. Скажу одно - скучают.
- Не сейчас. – помолчала, поглядывая на него одним глазком: - Дай оклематься, потом добьешь.
- Даже не думал. Вот глупая! Как я могу? Да и потом, время-то потеряно! Что приготовить?
- Не обижайся, но мне все равно. – и она, наконец, улыбнулась - болезненно, устало, но по доброму.
