***
Макс никогда не увлекался политикой. Дело тёмное, к тому же невообразимо скучное. Даже в ту зиму, когда чуть ли не каждую неделю вспыхивали митинги, он так ни на одном из них не появился. Зачем? Разве в лютый холод не найдётся более интересного занятия, чем стоят на площади, выкрикивая бессмысленные лозунги?
Другое дело – Пашка. Уж его-то хлебом не корми, дай только высказать, как недоволен он действиями правительства и президента в частности. Собственно, за своё правдолюбие он сейчас и сидит в СИЗО. Что сделает настоящий мужчина, видя, как здоровый бугай лупит девушку? Вот и Пашка не мог скромно стоять в стороне – стал оттаскивать омоновца от жертвы. В итоге его самого излупили дубинками и пришили сразу две статьи – участие в массовых беспорядках и нападение на сотрудника при исполнении.
Был Макс на слушаниях по делу друга. Судья откровенно, безо всякого стеснения демонстрировала, что с приговором она уже давно определилась – виновен. Она то и дело перебивала адвоката, ухмылялась, подмигивала прокурору и следователю, недвусмысленно намекая: это свои люди.
А Пашка… Даже сейчас Макс ловил себя на том, что завидует другу. Не тому, конечно, что сидит, а тому оптимизму и жизнелюбию, которые не покинули его даже в СИЗО. «Собрание интеллигентного золотого общества» - так Пашка в шутку называет это заведение. Во время процесса он смеялся над своими обвинителями, потом весело разговаривал с родственниками, друзьями и той девушкой, которая смотрела на своего заступника чуть виноватым взором.
На тех же слушаниях какой-то старик и поделился с Максом белой ленточкой, которую тот здесь же нацепил на сумку. Не снял он её и после слушаний. На все уговоры матери он отвечал одно: «Сниму, когда Пашку отпустят».
«Вот так и становятся оппозиционерами!» - с грустью думал парень, приближаясь к метро.
Посмотрел на часы. До желанной встречи оставалось часа полтора. Это хорошо! Не зря так спешил. Как раз успеет доехать до Площади Революции, сбегать к кассам Кремлёвского дворца, купить два билета. Концерт Джани Моранди как раз в воскресенье – редкая удача! Лене подарок на день рождения.
Макс уже представил, как улыбнётся это божественное создание, когда он вручит ей подарок. Как одарит его нежным взглядом, что для него дороже самой жизни. Лена… Леночка…. Елена Прекрасная…. Если Елена Троянская была столь же красива, вправе ли кто из мужчин осуждать Париса, что похитил её из Спарты? Себе такого права Макс бы точно не дал.
Спуск по эскалатору, несколько станций под землёй, снова эскалатор – и вот уже Макс выходит из метро. Чуть ли не бегом пробежал мимо Красной Площади, минуя арку, вышел в Александровский сад. Только бы хватило билетов, только бы не все оказались распроданы!
Максу повезло. Билетёрша пробила два на балкон. Видно будет, прямо скажем, не важнецки, зато всё слышно. И может… может, удастся тихонько украсть поцелуй.
Лена сделает вид, что сердится – ударит его по щеке. Затем, чтобы через минуту страстно впиться в его губы своими пухлыми губками…
А вдруг не сделает вид – вдруг в самом деле рассердится? Ударит по щеке, выбежит вон, отключит телефон. Смилуется ли после того, как он неделю будет вымаливать у неё прощение на коленях? Или вычеркнет его из своей жизни? Навсегда.
«Нет, Макс, - сказал парень самому себе. – С Леной надо быть осторожнее. И максимально тактично. Ей и так досталось – будь здоров!»
Что пришлось пережить его возлюбленной по милости своего бывшего, Макс даже не представлял. Судя по Лениным рассказам, этот человек был не только большим подлецом, но к тому же ещё не в адеквате. Полгода назад в его квартире случился пожар. Случился ночью, когда все спали. Его комната пострадала меньше всего. Но родители, чья спальня находилась в другом конце квартиры, погибли. «Скорей всего, он сам её поджёг по пьяни». А выпить, по словам Лены, он был очень даже непрочь.
Воспоминания об этом привели Макса в негодование. Как вообще можно бухать, когда рядом такое счастье? Это ж какой дрянью надо быть, чтобы без зазрения совести причинить боль такому хрупкому божественному существу!
«Я сделаю всё, чтобы уберечь Лену от всех бед, - поклялся тогда Макс самому себе. – Никому в целом свете не дам её обидеть!».
***
Поднявшись по эскалатору, парень ещё немного погулял, ожидая возлюбленную. Наконец, жестокие стрелки часов сжалились над ним и милостиво встали на отметку, когда было назначено свидание.
Знакомая фигура показалась только минут через пять.
- Привет, Ленок…
- Что это? - вместо приветствия девушка отчего-то покосилась на его сумку. Самое прекрасное в мире личико скривила гримаса презрения. – Так ты… Ты из этих?
- Из каких? - тут только до Макса дошло, что на сумке у него белая ленточка. – А, так это Пашку, моего друга…
- Арестовали, говоришь? Друга?
- Ну да. Я давно хотел тебя с Пашкой познакомить, но боялся…
Парень осёкся. «Боялся, что Пашка, такой яркий, такой интересный, понравится тебе больше, чем я». Но как сказать это девушке?
- Ага! Значит, мало того, что вы, оппозиционеры, сволочи и подлецы, так вы ещё и трусы! – произнесла Лена с расстановкой. – Отлично!
- Ленусь, ну ты чего?
- Значит так, Максим! Или ты сейчас же снимаешь вот это, - она указала на ленту. – А Пашке своему сегодня же напишешь, что не хочешь больше иметь с ним ничего общего. Или между нами всё кончено.
- Но как же, Ленусь? Мы же с Пашкой с первого класса… Сейчас ему в СИЗО и так хреново… Я не могу…
- Всё ясно. В таком случае, я с тобой больше не общаюсь. Уроды мне не нужны!
Она ушла так быстро, что Макс даже не успел опомниться, окликнуть её или побежать следом.
***
Это была далеко не первая ссора. Лена заводилась с пол-оборота и из-за любого пустяка могла вспыхнуть, как спичка. Макс, как правило, бежал мириться первым. Даже если считал правым себя. Но в этот раз…
Нет, белая лента отнюдь не была ему дороже любимой девушки. Он бы снял её, не задумываясь. Но Пашка… Может ли он предать лучшего друга?
А ведь Пашка его никогда не предавал. Даже тогда, когда весь класс дразнил Макса Кутузовым. Да если бы не Пашка, не его поддержка… Страшно подумать, что он, восьмилетний мальчик, мог бы над собой сделать. Мама тогда плакала, жалела его и себя. «Как же ты жить теперь будешь? Такой… Господи! Вся жизнь наперекосяк!» Отец тоже жалел, и эта жалость проявлялась в том, что он стал выпивать больше и чаще устраивать громкие скандалы…
«Нет, не могу я так поступить с другом», - думал Макс.
Да и Лена сама разве предала бы лучшую подругу? Навряд ли. Она презирает предателей даже больше, чем убийц.
«А может, она меня так проверяет? – пришло вдруг парню в голову. – Ведь тот, кто предал друга, может так же поступить и с любимой девушкой. Вот она и хочет узнать, можно ли мне доверять. Напрасно ты, Ленок, меня проверяешь – я не предаю».
В комнату заглянула мать:
- Максим, сбегай в «Перекрёсток». Я не посмотрела – молоко-то у нас заканчивается.
- Сейчас, - отозвался Макс и начал собираться.
***
Обратно Макс решил идти через парк. Снег уже давно растаял. На деревьях набухали первые почки. Весна медленно, но верно вступала в свои права. Птицы на ветвях щебетали о любви. Красота!
Но что это? Максу показалось, что глаза ему врут. Лена… Она шла в обнимку с каким-то парнем и улыбалась. Ему. А он, прижимая девушку к себе, увлечённо слушал, что она ему рассказывает.
- Нет, я его не люблю, - донеслось до Макса. – Он злой и подлый человек. Папашка был пьян – и сынок туда же. Ему собутыльники глаз выбили. Так ему и надо – не будет лезть в драку…
Макс ошеломлённо застыл, не в силах поверить услышанному.
«Лена, неужели ты…» - он хотел громко крикнуть, но язык его не слушался.
«Лена, не может быть! Ты же всё знаешь!»
А Лена тем временем продолжала рассказывать своему кавалеру, как её парень, теперь уже бывший, всей душой ненавидит собственную мать.
Когда-то Макс признался ей, что долгое время обижался на свою родительницу. Обижался за её чрезмерную слабость. Будь у матери хоть немного мужества, она бы уберегла сына от беды. Но её нерешительность обернулась предательством. И если бы не та женщина, ради которой отец оставил семью… Но нет, ненависти к матери Макс никогда не испытывал. Была только боль оттого, что самый близкий человек его предал.
«А теперь и ты, Лена! Моя богиня! Моя жизнь!»
Парочка прошла мимо, даже не заметив его.
Парень смутно помнил, как добрался до дома, как отдал матери пакет. Она его о чём-то спрашивала, он что-то отвечал. Потом ушёл в свою комнату, желая одного – заснуть и больше не просыпаться.
Но заснуть не получалось. В памяти то и дело всплывало безжалостно красивое лицо Лены, её голос и эти мерзкие слова. И в голове маячил один-единственный вопрос: почему? как она могла?
Чтобы отогнать видение, хотелось напиться. Но Максу тут же вспоминался отец, его тяжёлая рука, удушливый запах перегара, острый угол стола… Нет, пить он не будет. Лучше уж тогда сразу в петлю!
Он вдруг представил себя в гробу. А над ним – рыдающая Лена. Представил, как она покрывает поцелуями его строгое бледное лицо, шепчет: «Прости! Я такая дура!»
Нет, он ещё не мёртв. Но уже умирает. Лена держит его за руку, умоляет не уходить, кается во всех вольных и невольных грехах. «Я не держу на тебя зла», - шепчет Макс одними губами. После этого его глаза закрываются навсегда.
***
Субботнее утро. Раньше Макс бы обрадовался, что не надо идти в институт. Но сейчас парень не понимал, зачем оно? Новый день возвращал забытую за ночь боль.
Чтобы как-то отвлечься, Макс включил радио. На волне, куда он попал, играла не очень весёлая песня:
«Валяй! Гуляй!
Любила – не любила.
Валяй! Гуляй!
С другими веселись.
Валяй! Гуляй!
Забыла – так забыла.
Валяй! Гуляй!
Потом не пожалей».
Отличная мысль! А не послать ли эту Ленку… (словом, куда подальше).
«Гуляй! Веселись! И без тебя проживу!»
Максу вдруг страстно захотелось показать Лене, как она ему безразлична. Как в дурном анекдоте, гоняться за ней два часа, чтобы сказать: «Да плевал я на тебя!»
«И наплюю! – мысленно обратился он к Лене. – В твой день рождения пойду на концерт. Без тебя».
***
Однако найти компанию оказалась не так-то легко. Мать не захотела идти на концерт – сказала, что у неё от громкой музыки голова болит. Колька завалил сессию – теперь готовится хвост сдавать, не до Моранди ему сейчас. Сашка с Оксаной на дачу собрались, у Лёньки командировка.
«Ну и ладно! – подумал Макс. – Пойду один».
Может, второй билет удастся кому-то продать прямо на месте? Пусть подешевле, только бы взяли. Ну, а если не получится – так отдаст. Всё равно билет пропадает, а тут хоть кому-то удовольствие будет.
Макс нарочно вышел из дома пораньше, чтобы без спешки доехать до Кремля. Тем более, вдруг его за белую ленточку задержат и начнут тщательно досматривать? Конечно, можно было бы у Кремля её снять, только нужно ли? В конце концов, нет ничего противозаконного в её ношении. Не свастика же, в самом деле!..
Люди проходили по мосту, занятые своими делами. Изредка кто кидал равнодушный взгляд на девушку, что перелезала через перила – и шёл дальше, думая, по-видимому, лишь об одном – как бы у самого из-за этой самоубийцы проблем не возникло.
Девушку, по всему видно, эти люди тоже не волновали, ибо она даже головы не повернула в их сторону.
