уже её видели. Она на задних лапах бегает, а морда – волчья. Рост под два метра.
- Это, наверное, оборотень. Здесь всякого безобразия хватает. Давай не будем о печальном, - и женщина, на всякий случай, взяла мужа за руку.
Он же тревожно начал всматриваться в темноту.
- Не нравится мне всё это. Не так уж и смешно.
Они помолчали прислушиваясь. Где-то треснула ветка, где-то захлопало, что-то коротко залопотало и стихло.
- Я тебе говорила, что, пока мы ехали в автобусе, я видела во сне странные вещи?- обратилась женщина к супругу.
- Говорила, только не всё я понял, - ответил муж.
- Представь, вижу святителя Николая Сербского, а он говорит: Спасай русских. Он дал карту, а там отмечены места, где находятся русские. Это каменные мешки, разные пещеры. Я посмотрела внутрь, а там битком всё забито людьми. Они похожи на пушинки, - такие невесомые, в этих тайных мешках. Они так плотно забиты, а я их всё вытаскиваю, - одного за другим!
- Ничего себе!..
ЗАВЕТ ЦАРЯ НИКОЛАЯ.
А перед мысленным взором женщины мгновенно пролетели воспоминания прошлого видения…
… К ней подошёл святитель Николай Сербский и дал в руки карту в виде сердца. В её руках карта стала осколком скалы. Держа охристое тяжёлое сердце, от которого вкусно пахло голубой глиной, она рассматривала рельеф местности, недоумевая, – зачем ей это? Ровно посередине была намечена река. Только река уходила потом куда-то вправо. И заканчивалась, так и не успев добежать до следующего края камня. Ни одного кустика, ни одного деревца. Весьма пустынная картина.
Подняв взгляд, она увидела прямо перед собою огромные армейские сапоги величиною с машину, длинная офицерская шинель прикрывала их голенища. Сам человек был невероятно высок, подобно пятиэтажному дому. С ужасом и радостью она узнала Государя Императора Николая Александровича, который смотрел строгим отцовским взглядом.
- Государь!- припала она с восторгом к ногам венценосного страдальца. Тяжёлая ткань шинельной полы рядом, можно приникнуть к ней? Можно?
- Не надо. Иди, спасай русских людей, - скорбно и твёрдо сказал Государь.
Она в растерянности оглянулась. Что, где, кого? Каких русских людей и – как спасать?..
…- И вот, представь себе, вижу я эту женщину, которой явился сам Государь. И как она пошла по дороге, а это – не дорога совсем, а настоящая карта, только нанесённая на скалу. – продолжала свой рассказ спутница.
Мужчина внимательно слушал её и теперь их не интересовали ни чупабакры, ни драконы, ни волки, ни оборотни. Удивительное зрелище открывалось перед ними. Странное и вместе с тем страшное.
- А это уже была я. Из крохотных нор я видела там и сям торчащие ступни худых ног. Вытаскивая за ноги из каменного мешка тело, я ужасалась его невесомости. Одетые в полуистлевшую одежду люди были буквально втиснуты в мучительно малое пространство длинной ямы, где не было возможности даже пошевелить пальцем, вздохнуть полной грудью или попытаться выйти тем или иным путём. Не разгибающиеся тела я складывала рядками на землю. Они были прозрачны, словно крылышки пчёл.
Проходя по острову, похожему на сердце, я везде находила страждущих так или иначе людей. На волейбольной площадке была изрыта глубокая яма. Оттуда мне пришлось извлечь много плотно прижатых друг ко другу тел. Они были словно слежавшийся пласт листвы, только почти полностью сгнивший.
А на огромном стадионе я замерла от ужаса. Он был полон мёртвых тел, набросанных как попало. Разгребая пласт за пластом, я выносила людей на улицу и укладывала по-одному. Но, когда уже это стало невыносимо трудным, мне удалось обхватить всё великое пространство верёвкой и, связав всех лежащих в один сноп, я подняла их над стадионом и каким-то образом вынесла за пределы амфитеатра, где снова аккуратно положила на глину по-одному.
Следующим потрясением была высокая скала, внезапно ставшая на моём пути. Отодвинув камень, приваленный ко входу, я увидела в расселине много стоящих людей, плотно прижатых друг к другу. Глаза их были закрыты, только ужасная мука искажала черты их застывших лиц. Попытавшись достать их из мрака расселины, я удивилась их страшной худобе. Изсохшие мумии ещё имеют какой-то вес, какую-то кожу. Здесь же не чувствовалось ни веса, ни кожи. Это были словно зимние бабочки. Их можно было взять в охапку сколько угодно! Каково же было моё удивление, когда скальные породы вдруг обнажились и открыли буквально километры пространства внутри скалы, наполненные людьми. Это невероятное количество народа мне удалось вынести через вершину скалы, которая обвалилась и стала довольно покатой.
Далее мой путь проходил вдоль реки. То с одного, то с другого берега мне приходилось вытаскивать людей из нор. Но теперь страдания усиливались тем, что норы были вырыты вглубь скалы и вниз, то есть люди лежали в своих каменных саркофагах вниз головой или под углом. Берега реки также были усеяны огромным количеством нор, похожих на ласточкины гнёзда. Отовсюду торчали ноги – до лодыжек. Я старалась не пропустить ни одной ловушки и честно опустошала одну за другой, извлекая на свет Божий странно изсохшие тела. Или души?
Река ушла вправо, если смотреть по карте, но у меня открылся впереди берег моря. Для очистки совести я побрела на конец острова, оставив ещё правую сторону неизведанной.
Это был ужасный опыт. Склонившись над водой со скалистого берега, я увидела в колышущихся водорослях пальцы ног. Люди теперь были скрыты под водой в своих водяных каменных гробах. Спрыгнув в воду, я оказалась стоящей на каменном дне. Прямо передо мною была скальная порода изъеденная водой. В норах были люди. Очень много людей. И мне пришлось, приподняв голову над водой, вытаскивать людей из-под воды. На малое время я опускала лицо в море, - только, чтобы не пропустить ни одной души, чтобы найти каждого прикрытого морскою травой человека. Вытаскивать на берег их было теперь невероятно трудно по той причине, что берег был очень крутой. Однако, и эта работа была закончена и, теперь, собираясь выбраться на поверхность острова и приподняв голову, я вдруг увидела, как на веревках кто-то несёт одну из наших знакомых. Вернее, её волокли, - связанную по рукам и ногам - к берегу, а потом засунули в одну из морских нор вниз головой.
- Эта – не наша, - сказали мне. И тогда я выбралась на остров и пошла вправо. Мимо к освобождённым норам волокли чьи-то души, но это меня уже не касалось.
Дальнейшее моё путешествие по острову помогло открыть ещё много разных мест сокрытия русских страдальцев. И только тогда, когда я убедилась, что всё сделано и ни одного метра не осталось неизследованным, и что все норы освобождены, - только тогда я смогла покинуть остров.
Но так и не смогла понять, как же я должна спасать русских людей?!
… Женщина остановилась и посмотрела на мужа. Он молчал. Глаза его блестели. Он посмотрел куда-то вдаль, потом – на жену. Поставил свои коробки, которые нёс всю дорогу. Тихо обнял жену и привлёк её к себе. Они долго стояли посреди дороги. Она спрятала лицо на его груди. Лишь мягкий снег слегка пошлёпывал по их одежде...
НО ЖИЗНЬ ИДЁТ!
… Они продолжили свой путь. Стало веселее как-то: вот уже три километра пройдено. Осталось всего пять! Ерунда.
- Но жизнь-то идёт!
- Ты о чём?
- Об осени. Было бы чуть похолоднее, и был бы ужас полный. Мы бы просто замёрзли по дороге.
- Точно.
Проехала машина, вильнув по мокрому асфальту, чтобы не брать пассажиров.
- Смотри, чуть в кювет не свалился на ту сторону!
- Да ладно, мне теперь и не хочется ни с кем ехать. Сами дойдём!
- Ты разве не устал с такими коробками?
- Рядом с тобой я никакой усталости не чувствую. Ты – моя прекрасная грация! Ты – мой идеал! И вообще… Я люблю тебя.
- И я люблю тебя. Очень-очень…
Они посмотрели друг на друга и от счастья засмеялись.
- А этот дурень проехал, не захватил нас… Что мы скажем в ответ Чемберлену?
- А то и скажем... Тьфу на вас!
- И добавим: тьфу на вас ещё раз!
Гомерический хохот потряс вселенную. Запрыгали звёзды, задвигались дорожные столбы. Пять километров – ерунда. Особенно с большой тяжёлой коробкой и в размокших валеных сапогах!
- Теперь тоже фигня.
- Почему?
- Мокрые валенки с ног спадают.
И новый взрыв хохота! Поистине, когда уже нечего терять, а душа молода!..
ДОМА.
Около ворот они долго не могли замёрзшими руками поменять симку в телефоне. На одной закончились деньги. Другая куда-то завалилась.
Снова пошёл снег. Мокрые ноги стали застывать. Мокрая от напряжения спина захолодела.
- Как ты думаешь, а почему надо спасать именно русских, а не сербов, например? – задала мучивший её вопрос женщина.
- Сербов тоже надо, но насколько им самим это спасение нужно? Ведь они даже не представляют, как живут наши простые люди, - ответил муж, роясь в портмоне.- У них европейский уровень жизни, а если что не так, то это караул! Вон у них с президентом разобрались. А у нас даже по телевизору не стесняются на миллион в год уменьшать русского населения. Как? Тоже через продажу на органы, в беляши заворачивать, да через купленных уголовников убивать. И не только через уголовников… Зато русскими деньгами обклеили зал в тайной комнате Международного суда..
- Поможет ли суд этот? Неужели так дешево купились они там? – задумчиво сказала женщина.
- Мало вероятности на помощь. Так, если только по поводу секс-меньшинств или однополых браков… -ответил муж разсеянно.
Наконец с победным кликом он извлёк из многочисленных визиток и простых бумажек ещё одну симку, которая на этот раз подошла. Сонная Мамася сначала спустила кобеля:
- Ну, чё надо? Чё звонишь?
И лишь услышав голос сына, спохватилась и быстро, насколько хватало сил в больных ногах, выскочила на холод улицы, чтобы открыть засов в воротах.
НЕПРИЯТНОСТИ УШАХОВКИ.
Тяжёлый путь в мокрой одежде дал себя знать. Сказалась и дикая усталость, стрессы, перемена погоды.
Две недели проболели в родном доме наши путники. Затем наступил кризис. За кризисом женщина прихватила ещё и осложнение на сердце. Мамася усиленно лечила, кормила своих горемык, топила печь, таскала воду.
Погибель не заставила себя долго ждать. Несколько дней на раздумье, и началось. Как- будто попали живыми во ад.
Женщина лежала у печи на кровати, но сил хватало только умыться. Как-то шумело всё в голове, болело в спине, жгло под лопаткой. Лекарств было немного. И спасала порою только святая вода, маслице да подарки от Славочки из Чебаркуля: платочек, земелька и камушки.
Отчаяние от скорби и страданий, потеря благодати... Кто- то «заботливой рукой» отправлял бедолаг не просто на тот свет, а конкретно во ад.
- Плохо дело,- думал мужчина. – Кто-то, какой-то паук или спрут, кроме шуток, отправляет нас в погибель. Места гиблые? А может в монастыре за нас взялись? - Молитвенники!
Вспоминались последние дни в Москве: отказ тормозов и ручника, - в результате чудом избежали аварии, какие-то провокации, наконец наше изгнание с постоя маленькой фурией,- всё как обычно, но этот торжествующий взгляд победительницы, и последний её вопль, - поезжайте домой,
