Даугавой.
В стихах Заболоцкого всё недостоверно, «поэтому и лебедя можно назвать животным» (826). А к какой категории прикажете относить лебедя – к «растениям» или к «минералам»? Побеспокоился бы Д.Быков о достоверности своих собственных текстов – для начала.
23 Б.Парамонов. Горький, белое пятно /Октябрь, 1992, № 5 (статья опубликована также в сборнике «Наказание временем», 1992). В 2001 году («Капричио») Д.Быков дал очень трезвую оценку Горькому «По-моему, Горький был страшно фальшивый человек, немного рехнувшийся на желании нравиться всем сразу». Эта оценка удачно перекликается с мнением О.Мандельштама о статье Горького «О кочке и точке» («Правда» 10 ноября 1933 года), которое опубликовал Павел Нерлер: «Горький человек низколобый с интеллектом низшего типа, но в этих рамках – крупный и иногда может сказать правду» (Новый мир, 2009, № 10). Говорить правду очень приятно, но хлопотно, невыгодно, часто – просто опасно. У Горького это особенно заметно (я говорю только о Горьком – публицисте и политике). Правда окрыляет, сразу находятся точные, единственно уместные слова, самая подходящая интонация. Таков очерк о Льве Толстом, таковы некоторые фрагменты «Несвоевременных мыслей». Гораздо чаще Горький отрывается от земли, или, наоборот, чересчур по-земному, - ловчит, выдаёт чёрное за белое, лжёт напропалую, судорожно пытается замаскировать эту свою ложь вымученными, фальшивыми «красивостями» стиля. Горький включил в свои «Несвоевременные мысли» ряд текстов, которые в «Новой жизни» не относились к этому циклу, даже тексты из другого издания - из «Летописи», а процитированное признание 24 апреля (8 мая) 1917 года, так много говорящее о писателе, - не включил: сооружал себе памятник, убирал всё, что мешало этому. Вот и сегодня опять понадобился Горький в виде советского образца монумента, водружаемого на немыслимой высоты пьедестал. Понадобился для затыкания какой-то очередной идеологической бреши.
24 Горький стал первым и любимым писателем нового читателя, тех, кто только что приобщился к грамоте (Г89).
25 Германию с давних пор беспокоило соседство России. Советник германского правительства Р.Мартин («Будущность России», пер. с нем., М., 1906) цитирует слова императора (1493 – 1519) Максимилиана I, сказанные магистру Ливонского ордена: «величие России – опасность». Сам Мартин добавляет: если бы сельское хозяйство России процветало, то Германская империя уступила бы ей в могуществе, с Эльзасом и Лотарингией скоро пришлось бы расстаться». «На Софийском соборе в Константинополе появился бы русский крест, Индию русские отняли бы у англичан» и т.д. Поэтому поражение России в войне с Японией (Англия создала японский флот, Германия – сухопутную армию) и революция вызвали в Германии едва ли не больший восторг, чем в самой Японии (поражение России было совершенно закономерно: в Японии только 10% неграмотных, в России – 73%, а в Великороссии, в том числе – 94%). Р.Мартин писал: «Поражение России избавило Германию от необходимости воевать с Россией. Продолжение русской революции исключает на много лет Россию … из ряда влиятельных великих держав». «Германия этим мирным путём усилила неожиданно своё могущество».
26 К.А.Кофод. 50 лет в России (1878 – 1920). М., Изд-во «Права человека», 1997, стр. 218.
27 «Кого ещё прославишь? Какую выдумаешь ложь?»
28 За неделю до восстания 18 (31) октября 1917 года «Новая жизнь» (№ 156) опубликовала грозное заявление Горького «Нельзя молчать!». «Всё настойчивее распространяются слухи о том, что 20 октября предстоит “ выступление большевиков” – иными словами могут быть повторены отвратительные сцены 3 – 5 июля. Значит – снова грузовые автомобили, тесно набитые людьми с винтовками и револьверами в дрожащих от страха руках, и эти винтовки будут стрелять в стёкла магазинов, в людей – куда попало! Будут стрелять только потому, что люди, вооружённые ими, захотят убить свой страх. Вспыхнут и начнут чадить, отравляя злобой, ненавистью, местью все тёмные инстинкты толпы, раздражённой разрухой жизни, ложью и грязью политики – люди будут убивать друг друга, не умея уничтожить своей звериной глупости. На улицу выползет неорганизованная толпа, плохо понимающая, чего она хочет, и, прикрываясь ею, авантюристы, воры, профессиональные убийцы начнут “творить историю русской революции” … Кому и для чего нужно это? … ЦК большевиков обязан опровергнуть эти слухи о выступлении 20-го … если он является … не безвольной игрушкой настроений одичавшей толпы, не орудием в руках бесстыднейших авантюристов или обезумевших фанатиков».
29 С 1 февраля 1918 года страна перешла на новый стиль, соответственно, с этого дня все даты даются только по новому стилю.
30 А.Платонов использовал этот образ на первых страницах своей повести «Джан».
31 Но Зиновий Пешков 6 января 1922 года рапортовал министру иностранных дел Франции о результатах своих бесед с Горьким: «Положение в России ухудшается с каждым днём». «Дезорганизация и разложение царят во всех областях: политической, социальной и экономической». Деревня практически независима от города. «Обнародованная большевиками статистика не имеет никакой цены». Займы, которые они просят у Запада, они не смогут вернуть. «Ленин провёл всю жизнь за границей: своей страны он не знает». «Но Россия сама по себе безразлична ему». Ленин говорит, что Россия «в его руках – головня, чтобы поджечь буржуазный мир». Горький же уверяет Ленина, что эта головня только начадит и погубит самих поджигателей (Хьетсо Гейр, Максим Горький. Судьба писателя. Пер. Л.Григорьевой. М., «Наследие», РАН ИМЛИ им. Горького, 1997, стр. 201 – 202).
32 Так, «Словесной диареей» Ю. Павлов назвал свой отзыв о книге Д.Быкова, посвящённой Б.Окуджаве («День литературы», 2009, № 7). Но подобного качества продукция нередка и в других научных текстах Д.Быкова. Скажем, в книге «Борис Пастернак» (292) невсрече Пастернака и Цветаевой в конце 20-х годов (что говорит в таких случаях обыватель: «Значит, не судьба, так на небесах рассудили!») Д.Быков посвящает десяток строк диарейной природы, ни крошки не добавляя к смыслу, эмоциональной насыщенности и художественной ценности обывательского суждения.
33 П.Сорокин («Социология революции») отметил, что «революции не социализируют, а биологизируют людей, не увеличивают, а уменьшают сумму свобод» и т.д. Ценные для общества качества людей, такие как честность, порядочность, отзывчивость, трудолюбие, добросовестность, житейский и профессиональный опыт, образованность, объективность и взвешенность суждений и т.п., утрачивают свою ценность в глазах революционеров и распропагандированных ими сограждан. Всё это в их глазах заслоняется трескучей революционной фразой, беспощадностью по отношению к «врагам революции» и (чаще всего – липовыми) доказательствами особо ценимого в революционной России «пролетарского происхождения». Россия ничем в этом смысле (кроме преклонения перед «пролетарским происхождением») не отличалась от других стран, осуществивших революцию. Романтики эсеры мечтали обогнать Европу в успехах социального прогресса (Г.Гершуни с радостью писал в 1905 году из Петропавловской крепости: «Сбылось предсказание: последние да будут первыми … Россия сделала гигантский скачок и сразу очутилась рядом с Европой, но оказалась впереди её»). Горький, видимо, тоже мечтал о чём-то подобном. Но по итогам 1917 года Россия вместо этого провалилась куда-то в дохристианские времена. Ленин весело говорил о своей «элите»: «у нас на 100 порядочных 90 мерзавцев» (Р.Гуль. Красные маршалы. М., «Прозаик», 2011, стр. 295). Горький примерно в то же время говорил даже о 95% мерзавцев, так что в среднем получается около 70%. Никакой, самый пламенный марксист-советолог не решится утверждать, что в исходном населении России имелся сколько-нибудь сравнимый процент мерзавцев. М.Пришвин 23 апреля 1918 года отметил в дневнике: «Мы пересчитываем по пальцам всех примитивных людей, которые пойдут за Лениным … Во всей деревне мы насчитываем человек восемь и все с уголовным прошлым, все преступники». Тогда же (27 апреля и 26 мая 1918 года) он записал, что такая, «разбойничья» власть («пьянствуют, взятки берут») мужикам нравится. От всей партийной элиты не отставал и её отряд, созданный специально для удушающего «воспитания» (ГПУ). Дзержинский говорил Радеку в 1923 году: «святые или негодяи могут служить в ГПУ, но святые теперь уходят от меня, и я остаюсь с негодяями» (Р.Конквест. Большой террор. Прил. Д «Карательные органы»). Проблема широко обсуждалась в литературе. Ключевые фразы в «Мандате» Н.Эрдмана: «Вы большевики или жулики?» «В партию теперь всякую шваль принимают». Много внимания уделил этому и А.Платонов. Высказывания кузнеца Сотых из Чёрной Калитвы («Чевенгур») звучат прямо как цитаты из «Несвоевременных мыслей» Горького. «Десятая часть народа – либо дураки, либо бродяги, сукины дети, они сроду не работали по-крестьянски – за кем хошь пойдут … И в партии у вас такие же негодящие люди …Сам народ никогда власть не принимал … дураков задаром кормил».
34 «У советской власти были не столько экономические, сколько теоретические амбиции (что и сделало советский проект столь живучим, столь легитимным в глазах прогрессивного человечества): имелось в виду создать из воров, мошенников и инакомыслящих другую человеческую природу» (Г289). Это – о ГУЛАГе!!! Насчёт «прогрессивного человечества» - точнее было бы сказать – заблудающегося (как трудно было Пастернаку в начале 30-х объяснить своему отцу, всё же что-то успевшему узнать о революционной России, что происходит в стране!), «прикормленного», оболваниваемого, в том числе – и Горьким. А насчёт «другой человеческой природы» успехи несомненны, угроза ГУЛАГАа имела за пределами ГУЛАГа огромное воспитательное значение – уродовала людей, плодила двоедушие, приспособленчество, всяческих вралей, прелюбодеев мысли.
35 Забавная деталь. Горький «поливал» (в терминологии Д.Быкова) большевиков в ту пору, когда они ещё не обладали абсолютной властью. За это время (ноябрь 1917 – март 1918 года) они успели разогнать Учредительное собрание, расстрелять демонстрацию защитников Собрания (январь 1918 года), устранить из местных советов остатки оппозиционных партий (анархистов, меньшевиков, правых эсеров – примерно к апрелю 1918 года) и, наконец, с июля 1918 года утвердиться в качестве монопольно и бесконтрольно властвующей партии. Именно с такими, обладающими абсолютной властью большевиками и примирился Горький. Кстати, по поводу убийства Шингарёва и Кокошкина в Мариинской больнице Горький протестовал. А вот расстрела демонстрации, в которой объединились и рабочие, и интеллигенция, он не заметил. А сколько было визга за 13 лет до того, по поводу подобного расстрела!
36 Знаю случай, наверное – один из множества подобных, когда женщина таким способом расправилась со знакомым, за которого рассчитывала выйти замуж, а он не оправдал её надежд.
37 Весьма типична судьба профессора Ленинградского горного института А.М.Журавского. Осенью 1941 года из блокированного города самолётами вывозили учёных, деятелей культуры. Журавский попросил три места – для себя, жены и больной свояченицы,
