железнодорожный вокзал послали автомобиль УАЗ, который и доставил его в воинскую часть. С первого взгляда офицер выглядел обычно, как и все остальные военнослужащие. Единственное отличие от стандарта всё же имелось, красноватое лицо. При встрече старый комбат долго и радостно, с приклеенной улыбкой на лице, приветственно тряс руку своему сменщику.
- Ты не пожалеешь Вадим, что попал сюда служить, - услаждал он слух Мурашкина, - у нас коллектив хороший. Не скрою, дел много и скучать тебе будет некогда.
Потом Петров начал водить его по заведованию, вводя в курс дела. Вновь испечённый комбат отнёсся к этой идее с самого начала с прохладцей, по кислому выражению лица было видно, что вникать в суть дела, он сегодня явно не настроен. От скуки и однообразия Мурашкин маялся до тех пор, пока не поступило предложение вечером в честь его приезда накрыть стол и обмыть назначение.
- Это, святое дело отметить, - воспрял он и согласился без колебаний.
«Прописка» в офицерский коллектив полка проходила на высоком идейно-организационном уровне, стол ломился от выпивки и казённой закуски, звучало много заученных тостов, советов, здравиц и поздравлений.
Когда уже хорошо выпили, говорили много и сложно, но, по большому счёту, всё это словоблудие можно было спрессовать в одну фразу – «будь здоров и не кашляй». Ведь что можно ещё пожелать в таком случае незнакомому человеку, которого видишь в первый раз. В основном разбились на группы и беседовали друг с другом.
Офицеры изволили откушать водки каждый в размере согласно своим пристрастиям к алкогольным напиткам. Больше всех причащался виновник торжества. Между столов порхали незамужние девушки-официантки в гражданских нарядах. В быту они тоже были военнослужащими, но сегодня им поручили серьёзное дело: украсить собой общество и качественно обслужить мероприятие. Среди этих мадам в сюрпризном варианте, была модно одетая и изысканно подкрашенная, телефонистка Зиночка. Всё хорошо закончилось в тот вечер, только вот по окончании помпезного застолья капитан Мурашкин исчез из поля зрения командования надвое суток. Когда поиски по «горячим следам» не дали результата, тогда подключили опытного, проверенного товарища. Старшим патруля был назначен майор Пестов, по-жизни матёрый бабник и гуляка. Если ему об этом кто-то намекал, майор всегда парировал:
- Я не бабник, а «мужчина со стажем».
Ещё майор был знаменит в гарнизоне тем, что из-за дефекта речи выговаривал вместо буквы «р» букву «г». Чего стоит только одно из его выражений, которое он произнёс стоя у зеркала, осматривая свой внешний вид:
- Пога уже усы подговнять.
При помощи собственного опыта, сопоставив время и факты, майор вычислил место, где могла «зависнуть» пропажа. Обнаружил он капитана в общежитии, у Зиночки в комнате. Полуобнажённый воин лежал, раскинув руки, как Господь на кресте. Оказывается, она в тот самый памятный вечер и увела, с надеждой на лучшее, изрядно «накачавшегося» капитана, положившего на неё очень пьяный глаз.
Когда выводили под руки из комнаты Мурашкина, майор, хитро прищурившись, язвительно произнёс:
- Ничего удивительного, кто девушку ужинает, тот её и танцует.
Лицо Зинаиды покрылось румянцем от смущения.
Комполка доложили, что пропажа нашлась, но она еле связывает слова.
- Протрезвеет, посадить капитана на поезд и отправить обратно. Нашему образцовому полку, такие проблемные служаки не нужны, - «переварив» произошедшее, принял волевое решение полковник, любитель посильнее «закручивать гайки».
Начальник штаба, улыбаясь, пошутил:
- А телефонистку с ним тоже отправить?
После этих слов он втянул голову в плечи, от испепеляющего взгляда командира.
- А что, может у них любовь, - промямлил он оправдываясь.
Он был уже не рад, что и пошутил. Полковник шутки воспринимал половинчато, только те, которые не касались службы или он сам придумал. Комполка ходил по кабинету, рассуждая, и вдруг его что-то осенило. Он остановился на середине.
- Стоп, это та самая телефонистка «страшная», на которую и солдаты не клюют? Даже если им бром в компот не подливать, – он растерянно таращил глаза на Начальника штаба. – Что он в ней нашёл? Зачем такие крайности, у нас ведь есть кандидатуры и подостойней.
Тот улыбнулся в усы и подтвердил кивком головы.
- В самом ужасном сне не приснится. Но! Капитан имеет на это право, по документам числится разведённым.
- Это сколько ж он водки выпил в тот вечер?! – продолжал удивляться «полкан». – Вот это капитан надрался! Не-е-е-е… Правильно, что мы отправляем его восвояси.
В разговор вступил до этого молчавший замполит, слывший мудрым прорицателем.
- Сразу умная и красивая редко бывает, чаще что-то одно, - озвучил он общепринятую тенденцию. - В нашем случае мне представляется, что не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Может она для него счастливый жизненный билет. Я звонил на прежнее место его службы. Видите ли, у капитана в последнее время всё пошло наперекосяк: развёлся, с зелёным змием борется отчаянно, интерес к службе остыл и живёт одним днём. А Зинаида, на которую иной и внимания не обратит, воспитанная и неизбалованная девушка, имеет хорошие манеры и культуру речи, не делает проблемы из собственной наружности. У девушки всегда светлые и чистые мысли. Вы сильно не старайтесь, от досужих пересудов ей в гарнизоне и без того досталось. Может это то, что капитану теперь нужно – родная душа. Всё относительно, почему вы не допускаете, что она ему понравилась?
Замполит как в воду глядел. У Мурашкина во всём этом был свой резон. Он, на собственной шкуре совсем недавно испытал и твёрдо усвоил на всю оставшуюся жизнь уроки шутливой поговорки: «В рогах правды нет». После развода с красавицей женой и проявились у него пристрастия к спиртному, к которым прилагались неприятности по службе…
Туркин, я тебя, зачем посылал? – ноющим голосом проблеял майор.
Прапорщик невинно хлопал глазами.
- Наверное, чтобы ты следил за этим горе - водителем! – зарычал он, и глаза налились кровью.
Туркин сдал назад, открыл пятой точкой дверь и, несмотря на свою комплекцию, резво исчез. Вдогонку ему нёсся гневный крик майора:
- Вон, с глаз моих долой, бестолочь!
Комбат по-службе был гибкий воин. Он всегда знал, когда надо высунуться из «норки», когда и кого «лизнуть», а когда «гавкнуть». Карьера его шла по накатанной дороге, а тут опростоволосился. В дальнейшем это ему аукнется.
* * *
Прошло некоторое время, о капитане в части забыли. Жизнь в гарнизоне шла своим чередом: троллейбус отремонтировали, рядового Гайкина к машине на пушечный выстрел не подпускали, а майор Петров прочно прирос к креслу у своего служебного стола. Речь о переводе пока не шла. После случая с автомашиной, майору досталось на орехи и даже больше.
О капитане Мурашкине постоянно думала только телефонистка Зиночка. Девушка периодически прокручивала в мыслях прощальный с Вадимом разговор. Ведь на вокзал кроме патруля, его провожать пришла только она одна. Тогда отбывающий в далёкие дали капитан у неё спросил:
- Поедешь со мной в не престижный гарнизон?
Зинаида, не раздумывая, согласилась и закивала головой. Она не могла вымолвить ни слова и только преданно смотрела на него.
- Жди! – произнёс он твёрдо и загадочно, на прощание нежно обнял.
Поезд скрылся за поворотом, а у Зиночки долго ещё катились слёзы градом. Тяжело было справляться с захлестнувшими её чувствами. Она шла по перрону с отрешённым видом. Улыбнуться Зинаиду заставил маленький мальчик похожий на шарик, который неуклюже бегал в цигейковой шубке между луж. Возле одной из них ножка у него поехала в сторону, и малыш очутился в лужице. Он встал, удивлённо посмотрел на пустое место, где была лужа, потом на себя. Шуба его «выпила» водичку, стала серой и некрасивой. Мальчик заревел, что есть мочи, к нему уже спешила заботливая мама. В Зинаиде заговорили гены материнства, ей тоже захотелось иметь детей.
Сегодня она пыталась понять, это были слова не совсем ещё протрезвевшего человека, или сказанные от души.
* * *
Эта, казалось бы, сугубо служебно-бытовая история для капитана закончилась вот чем. Мурашкина по-прежнему месту службы простили за его провинность, с одним лишь условием. По этому условию капитан отправился служить в глухомань, другого выбора просто не дали. До него туда продолжительное время безуспешно «сватали» кандидатуру, но никакие пряники не помогали. По прибытии на место, Мурашкин бросил пить, вдруг стал «видеть будущее», хотя уже и из «Тмутаракани». Все перемены к лучшему у него были впереди. В дальнейшем суровые армейские будни, после вальса Мендельсона, ему помогала скрашивать новая преданная жена Зиночка. Теперь он был спокоен за свой крепкий тыл на все сто. Молва рассказывает, что они жили долго и счастливо, воспитывая двух мальчиков.
(Со слов рассказчика записано, верно).
Ю. Таманский
г. Севастополь 2014г.
