желания заработать, сотворил. Жалко мне его стало. И экспедитора тоже.
- Всё равно зря. Нас никто не пожалеет. И Дорогин тоже. Видел, какая зависть у него на наши скромные доходы. И при таком начале взаимодействия мы недолго у него в арендаторах проходим.
Когда мясо ушло, оказалось что из – за коровы ООО «Ибикус»достаточно крупно проиграло. Дорогин не получил ничего за свою работу и было видно его неудовольствие, хотя по правилам того времени надо было жёстко драть с него эти растраты.
Фирма тогда выкрутилась. Но время проходило в ежедневной борьбе. Начальный капитал не составлялся, но уныния не было. Была надежда. Не было только уверенности в завтрашнем дне. Уж очень было нестабильно во всём, когда зарплату государственным служащим и рабочим можно было не получить никогда, а пенсии задерживались на неопределённый срок. И был только глухой тоннель без единого проблеска света в его конце. Егор Гайдар, призванный Ельциным 18 сентября 93 года и назначенный в пику Верховному Совету первым замом председателя Совета Министров, помог президенту расстрелять свой народ в октябрьской заварушке. И, поняв, что предложенные им реформы повели страну в никуда, в январе 94 года подал в отставку и ушёл от правительства, и будущей ответственности. Рейтинг популярности президента почти со стопроцентного в 91 - ом году стремительно падал к нулю. Из истории известно, что когда правители не знают что делать с разрушающейся экономикой и мрачным настроением народа, они начинают войну по принципу – «Война усугубит трудности, а победа всё спишет». К государю поднимется уважение и да продлится его царствование.
Сейчас, когда чтобы пересчитать моно национальные государства, хватит пальцев на одной руке, тысячи малых народов и народностей исторически оказались со своими историческими территориями проживания в составах более крупных государств с доминирующими национальностями. И пока на планету не приходит мировая нестабильность, жизнь многонациональных государств протекает в добром согласии между народами. Но враг человеческий не желает, чтобы люди жили мирно и счастливо. Он и внушил советскому генералу Дудаеву, что тот должен стать ханом, а его клан должен править Ичкерией до скончания жизни на земле.
Только в Женевских конвенциях записаны какие – то правила ведения войн. Но война на то и война, что бы в ней единственным правилом было стремление победить. А это означает, что правил на войне не существует.
Так называемая Чеченская война самая грустная и самая гнусная глава истории «демократической» республики России. Так о ней отзывались Сугробин и его друзья, так отзывались все их друзья и знакомые. Так оценивали миллионы нижегородцев, поставивших подписи под обращением к президенту о прекращении боевых действий.
Желание Дудаева стать ханом привело к изгнанию из Чечни свыше пятисот тысяч русских жителей, которых российское правительство не приняло, как ни за что обиженных. И они в родной стране не получили статуса беженцев, не получили никакой помощи. Такое уж было тогда руководство России.
Война привела к гибели и увечьям многие тысячи участников боевых действий. Погибло более ста тысяч мирного населения, но победы московскому Кремлю это не принесло. В СМИ того времени было много сообщений правдивых и не очень, было много просто вранья о том, кто и как кого бил. Очевидцы рассказывали истории более страшные, подтверждавшиеся видеозаписями, которые телевидение стыдливо не показывало, чтобы не вызвать всенародного возмущения действиями бандитов. Бандиты, захватив в плен бойцов и просто граждан, в том числе иностранных специалистов, журналистов, требовали с них выкуп, а не получив его, рубили им головы, снимали на видео и плёнки отправляли родственникам. Слухи расползались по стране. Непосредственные участники боевых действий солдаты и офицеры заявляли, что им не давали воевать и побеждать. Было сплошное предательство от центра до Кавказа на желание поживиться на крови.
Внутренняя война велась в полном нарушении конституции. Какие деньги были вложены в неё со стороны Кремлёвских властей, и какие деньги были вложены со стороны властей Ичкерии, видимо никогда не будут известны. Как и то, сколько их осталось в карманах высокопоставленных ловкачей с обеих сторон. Но московские триллионы отнимались от трудового народа, у которого брали в солдаты и его сыновей, и отнимали жизни у этих сыновей. Война в Чечне была чем угодно, только не защитой отечества.
Война в Чечне ещё не началась, а ООО «Ибикус» начал терпеть бедствия. Началось с разлада в семье Рената. Жена у него, Карина, тоже с актёрским театральным образованием, в это время нигде не работала и занималась дома малышом. Они до приезда в Нижний работали в театре на северном Кавказе. Неспокойная обстановка подвинула их с места и Карина привезла семью к родителям. Ренат наотрез отказался заниматься актёрским ремеслом. Жена занималась малышом, и они жили на нестабильные заработки и помощь родителей. И толи уровень жизни было Ренату непросто поддерживать, толи молодой и красивый мужик поглядывал на сторону чаще допустимого, но Карина не однажды интересовалась у Сугробина местонахождением мужа. Ренат вздыхал тоскливо, а иногда мечтательно отговаривался: «Как было хорошо, когда я был свободным». Личное дело есть личное дело каждого. Но когда появляется слабое звено, оно ослабляет и другие звенья. В октябре Ренат, съездив перед этим в отпуск в освоенные места на Кавказ, настоял на выдаче двухмиллионного кредита директору заречного кафе. Леонид долго, но как оказалось, не убедительно, отговаривал от рискованного дела. «Мы же уже давали заём и заработали, не трудясь. И здесь заработаем. Ребята мои знакомые», - говорил Ренат. И когда Леонид уверился, что убедил Рената, тот выдал кредит, получив в залог расписку на листке из записной книжке. Знакомые ребята оказались круглыми должниками и чтобы вывернуться, занимали деньги не на дело, а для того, чтобы вернуть предыдущие долги. Ренат смог получить с них только четвёртую часть займа и должники ушли в глухую оборону. Кафе закрылось на неопределённый срок, телефоны словно обрезало. «Ну что я волосы буду на голове рвать», - отвечал Ренат, когда незлобливый Сугробин ворчал на нехватку денег для оборота. В следующем году, когда Ренат уехал в Москву и покинул семью и «Ибикус» навсегда, Сугробин передал расписку лихим людям, и они разыскали заёмщика. Молодой двадцатисемилетний парень сидел с опущенной головой, крепко привязанный к стулу, когда приехал Сугробин.
- Ты же знал, что не сможешь отдать долг Ренату. Зачем на обман шёл?
- Я надеялся, - поднял голову теперь уже несчастный мошенник. – Меня самого подставили поставщики. Взяли деньги, а товар не привезли. А кафе поддерживать было надо. Вот и пошло. «Волгу 3102» и гараж уже отняли, а больше ни имущества, ни денег у меня нет. Хотите, убивайте. И связанный мошенник снова поник головой.
Время было такое, что такие как он, пропадали без вести и не находились повсеместно и их пропажа никого не удивляла. Киллера можно было найти за сотню тысяч деревянных по курсу того времени. Самое дорогое у человека ничего не стоило в обновлённой России.
- Что будем делать? – спросил Леонида коренастый, но очень крепкий детинушка.
- «Его пример другим наука»,- написал давным–давно Пушкин.
- Зачем нам Пушкин, - остановил его детина. – Ты заказчик, ты и решай.
- Его долг с процентами сейчас ушёл за пятнадцать миллионов. Мы договаривались с вами в половину. Смерть его мне никакого удовлетворения не принесёт и другим наукой не станет. Поэтому я ему сейчас вмажу по морде от души, а вы с него берите всё, что сможете без меня. Спасибо, что дали посмотреть на сволочугу. И вспомнив своё боксёрское прошлое, Леонид вмазал. Стул с привязанным мошенником повалился и отлетел к стене.
- Браво,отец, - сказал детинушка.
Этой же осенью пришлось закрыть магазин. Андрей Григорьевич не сумел войти с коммерческими делами, а доходы от аренды посчитал недостаточными для покрытия моральных издержек его завистливой натуры. Сугробин для поддержания дружеских отношений даже помог ему через Елену Максимовну устроить быструю регистрацию бракосочетания его сына перед прошедшим Новым годом. Тому дали срок выдержки и регистрацию в феврале. Позже Леонид помог устроить в психобольницу на лечение алкоголика свояка Дорогина. Но добрые дела не перемогли десятилетиями внедряемый условный рефлекс пожировать на халяву. Было прощальное застолье без вражды и магазин «Ибикус» расстаял, как миллионы таких образований в совершенно неустойчивом и не поддерживающем собственную главную линию государстве, руководители которого на всех уровнях занимались разворовыванием несметных богатств, созданных всеми трудовыми поколениями за семьдесят лет. До поддержки ли было им энергичным и самостоятельным предпринимателям. Подношения из них выбить, это да. Тут они были весьма горазды.
Давать, и в принципе, и на практике никто не желает. Людей принуждают становиться взяткодавателями.
«Надо ждать», - говорит должностное лицо
«Надо дать», - переводит для себя проситель.
И кто может, тот даёт; кто не может, тот не добивается желаемого.
Андрей Дорогин умер через полтора года. Его сердце социалистического директора не выдержало перемен, заставляющих руководителей не только руководить, но и работать. Работать в искусственно созданных жутких условиях для разгрома основ коммунизма, было невыносимо всем.
В декабре, поддавший с вечера и не протрезвившийся к утру, Роман поехал по вызову Рената и неудачно толкнул на дороге милицейский УАЗик. Ремонт милицейской машины и спасение водительских прав уменьшили текущий счёт ещё на миллион. После возвращения машины в строй в конце января, Ренат пригласил Сугробина посидеть в уютном месте.
- У меня всё в семье пошло наискосок, - сказал Ренат, когда они выпили по второй. – Я поехал искать счастья в Москву. Знакомые ребята сказали, что не пропаду. Но денег у меня нет. И у тебя тоже. Не продать ли нам машину, раздать долги и зарплату водителю и бухгалтеру и закрыть лавочку.
- А что прикажешь делать мне? Возвращаться в родные пенаты на хлеб и воду. Это будет неправильно. Я пока не представляю, как буду работать один, но буду бороться. Мне очень жаль, что ты уходишь.
- Мне тоже. Мы начали с тобой с одной тысячи. Сейчас на счету тоже одна тысяча. Но есть машина. Без партнёра тебе будет плохо, но я в тупике. И то, что в Нижний не вернусь, это неоспоримо. У меня и сейчас ещё прописка в Ставрополе. Я ничей. Буду звонить по случаю. Давай на посошок!
Кончался январь девяносто пятого. «Демократический» президент и его «демократическое» окружение продолжали внутреннюю войну за возвращение взбунтовавшихся чеченцев в состав государства Российская федерация. Мгновенной победы не получилось. Рейтинг президента падал. Триумфальных перевыборов Ельцина на второй срок ничего не предвещало.
После ухода Мухаметова, ушла и бухгалтер, передав Сугробину утверждённый налоговой инспекцией, годовой отчёт. Согласованную зарплату Сугробин ей выплачивал аккуратно в срок, но каждый ищет в работе перспективу, а в данный
