Однажды я решила поохотиться на сокола.
Нет, дело происходило не в диких ущельях Кавказа, и даже не в Кордильерах. В моей родной Ленинградской области.
Уважаемый читатель, конечно, покрутит пальцем у виска и спросит: какие в Ленинградской области соколы? Не всё так просто, читатель. Если верить знатному краеведу и орнитологу Пасечникову, чьи труды мне удалось с большим трудом раздобыть в букинистическом магазине, соколов в Ленинградской области видели, соответственно, в 1947, 1965, 1978, а в последний раз - в 80-ые годы. Видели всегда в одном и том же месте, вблизи деревни Нижние Клюквы.
Из этого Пасечников делал вывод, что соколы там некоторым образом гнездятся.
Сразу хочу успокоить всех любителей природы. В сокола никто стрелять не собирался. Сокол - птица редкая. Она занесена в Красную Книгу и охраняется законодательством. Смысл охоты был в том, чтобы поближе посмотреть на объект в его естественной среде обитания.
Полюбоваться, значит, что это за диво дивное.
С этой целью мною в магазине "Детский Мир" была за 150 рублей приобретена резиновая утка. Такие, любая мама знает, пускают плавать в ванной, чтобы малыш отвлекался на утку, играл с ней и не плакал, пока его купают.
Во времена моего советского детства уточки были совсем маленькие. Сейчас же я нашла утку почти в натуральную величину.
В эту утку мой знакомый самоучка-кулибин, за четыре банки пива "Охота. Крепкое" , внедрил некую хитрую электронную штучку, воспроизводящую голос натуральной природной утки. И приделал зеленую кнопочку ей в брюшко. Включил-выключил. Очень удобно.
Запись утиного...пения...кряканья мы нашли в Интернете. Иной недоверчивый читатель может не поверить, где в Интернете можно найти запись утиного кряканья. Оказывается, в Интернете есть все. В том числе, и утиные записи на любой вкус, кроме хорошего.
Моего друга, самоучку-кулибина, естественно, потянуло на экзотику и он непременно хотел поставить мне запись какой-нибудь южнофилиппинской изумрудноподвздошниковой утки. Но я не была уверена, что наш родной сокол правильным образом отзовется на иностранное кряканье. Поэтому, после некоторого брейн-шторма, решено было оставить все как есть.
Пусть это будет самое простое и незамысловатое кряканье самой простой и непритязательной утки.
Еще мой друг, самоучка-кулибин, хотел поставить туда запись своей любимой группы "Гражданская Оборона". И чтобы я могла переключать утку. Нажал на кнопочку - "Гражданская Оборона", снова нажал - утка крякает. Но я, по здравому размышлению, отказалась. Черт его знает, какие там у соколов музыкальные предпочтения. Может, они растут...тьфу, гнездятся...тьфу, охотятся, только под скрипичные концерты Гайдна.
До деревни Нижние Клюквы я добиралась с Финляндского вокзала, сперва на электричке, потом на автобусе. И еще пять километров пешком через лес. Сверяясь с картой, нашла указанное Пасечниковым место. Я аккуратно разместила свою утку в кустах, нажала на кнопочку, сама же села на берегу небольшого озерца и приготовилась ждать.
Оглушительное кряканье разнеслось над лесом.
Стихло все. Замолкли все птицы, и даже ветер, и даже шум листвы. Теперь над просторами разносилось только скрипучее "кряя-яя-як", "кряяяяя-яяяя-як".
Я запоздало вспомнила, что мой друг, самоучка-кулибин интересовался у меня: "Тебе включить режим "На улице"?
А я просто рассеянно кивнула...
Слазив в кусты, я порылась в утке, нет ли там переключателя громкости. Не нашла.
Пришлось сидеть и наслаждаться.
Ждала я долго. Сокол все не прилетал. Правда, нельзя сказать, что совсем никто не реагировал. Да и трудно тут было не среагировать. Но прилетала все мелочевка какая-то.
Из озерца у моих ног высовывалась мокрая пушистая морда. Черт его знает, то ли нутрия, то ли выдра. Морда смотрела на меня любопытно. Из озера не вылазила.
Еще слетелись голуби. Голуби были не лесные, (я их изучала по картинкам из книги все того же Пасечникова), но совсем городского и сизого вида.
Они порхали над уткой, очевидно, не зная, что с ней делать. Какой-то странный голубиный брифинг.
Я ждала. От кряканья у меня начинала уже болеть голова, и мне начинали представляться странные картины. Я закрывала глаза и мне самой уже начинало казаться, что там, в кустах - настоящая утка.
Эх, жареная утка, с хрустящей картошкой и укропчиком...
"Кряяяяяя-яяяяя", "кряяяяяя-яяяя". И снова - "кряяяяяя-яяяя".
Барабанные перепонки лопаются. Эх, настоящую бы утку сюда, и костерок, и вертел. Так думала я, давясь сырным бутербродом и бия комаров.
Потом прошел небольшой дождь, от которого я спряталась под деревом. Ладно, дождь-то прошел, но моя утка замолчала. Я вспомнила, как в одном американском фильме русский космонавт, естественно, в шапке-ушанке и с бутылкой водки под мышкой, приводит в действие какое-то хитрое устройство на русском корабле, просто стукнув по нему жилистой дланью.
Бить по утке я не стала, резиновая-таки.
Я ее хорошенько встряхнула. И она заголосила снова. Еще пуще прежнего, только надтреснуто как-то и гнусаво.
Потом из леса выбежала собака. Она долго рыскала в кустах вокруг моей утки, принюхивалась, присаживалась, косилась на меня... Что-то явно не давало ей покоя.
Собака, совершенно очевидно, не могла определить, настоящая ли то утка, а бросаться в кусты почем зря ей не позволяли ее собачьи понты.
Поэтому она просто тусовалась очень поблизости, делая важный и туристический даже вид. Мол, она здесь совсем не из-за утки, а просто так, пришла полюбоваться красивыми озерными берегами.
Наконец, я услышала...нет, вовсе не соколиный клёкот, но вполне человеческие голоса.
Из-за лесочка показались трое. В руках они несли большой котел и бутыль самогона. Они беседовали друг с другом на смеси русского и суржика, которую они явно почитали за аутентичный литературный язык Тараса Шевченки.
Подойдя ко мне, они наполовину на суржике, наполовину жестами, попытались объяснить мне, что они - директора по вертикальному управлению. То есть работают здесь строителями на ферме неподалеку. И что на этом бревне у озерца у них каждый день, в три часа пополудни - корпоративный бизнес-ланч.
И в доказательство, продемонстрировали свой котел с вегетарианским борщом. Я заглянула. Там плавала морковка, кольца вареного лука, листья капустные. Но никакого мяса. То ли на ферме реально недоплачивали, то ли сгонятели меня с бревна решили, как настоящие европейцы, стать вегетарианцами. Хотя по статистике, в Европе вегетарианцев менее 3%, и из тех половина - липовые.
Я в ответ послала их на сайт openbereg Сергея Менжерицкого. Но так как их было трое, а я - одна, мне пришлось пересесть на другой конец бревна. В принципе, ничего не поменялось, кроме "кряяяяя-яяяяя", звучавшего уже скорее как "кваааааа-ваааа".
Собака вдруг начала лаять и бросаться на мою утку. Ей, очевидно, с голодухи примерещилось, что там все-таки настоящая дичь сидит.
Она бегала вокруг кустов как ненормальная, и лаяла, лаяла, даже задыхаться и сипеть начала, так лаяла.
Она приседала на задние лапы и снова срывалась в отчаянный лай.
Ей почти удалось перекричать мою утку.
Во всяком случае, в какой-то миг оголтелый лай совершенно заглушил кряканье.
Далее произошло удивительное.
Потом из леса вышел старичок. Древний такой, ветхий даже, старичок ужасающе несовременного вида, в косоворотке и лаптях.
Совершенно дряхлый дедок, не пойми, как жив еще.
И с двустволкой.
Даже не посмотрев ни на кого из нас, он выстрелил в утку. Полез в кусты, вытащил обмякшую резину, покачал головой, покряхтел. Извлек батарейки, и с таким видом, что, мол, в хозяйстве все пригодится, сунул их за пазуху и утопал обратно в лес.
Директора по вертикальному управлению оставили хлебать свой борщ.
-Русский фашизм! - синхронно вырвалось из их грудей.
И вдруг... В вечереющей уже, пронзительной лазури неба, где-то среди важных туч, в перекрестье солнечного света и смеркающихся теней, над нами уверенно очертила круг большая хищная птица.
