выиграл не сражаясь. Но не всегда так бывает. Большинство битв выигрывают те, у кого есть цели, за которые они готовы сложить свои головы. Какие цели у хазар? Награбить, взять в полон, мошну свою набить серебром. Смогли бы они броситься в бой как Вячеслав? Вряд ли. А почему?
- Родичи потому что. – Ответил Векша.
- Вот я об этом и говорю.
- Так что делать будем, Василь? – Промолвил до сих пор молчавший Сивояр.
- Я не думаю, что они полон поведут к сарацинам или в Итиль, - больно долго и хлопотно. Скорее всего в Сурож или Корсунь. В этих городах самый большой торг рабов. В любом случае они Звериного брода не минуют, а там мы их и встретим. У тебя ладья на ходу?
- Всё уж готово. – Вальяжно проговорил Сивояр. – И проконопачена, и просмолена, и парус починил.
- А как же кони? Ведь в степи без коней никак... - Вячеслав знал ответ на свой вопрос, но спросил просто так, желая ответом Василя подтвердить свои мысли.
- Хазарские возьмём. В волчьей стае надо быть волком, а кто им не станет, того волки загрызут. - В ответе Василя сквозила такая уверенность, что Вячеслав уже не сомневался, что всё будет так, как он говорит.
- Ты, Сивояр, после тризны подгони ладью к оврагу, что выходит к реке напротив моего дома. - Продолжил Василь. - Да старайся, чтобы не видели тебя. Ни к чему это.
- О чём это он? - Вячеслав толкнул локтем друга. - Какая тризна? У нас всё сгорело.
- Мужики из града пришли помогать убиенных собрать, да брёвен приготовить для костра. От них и узнали, что ты в темнице с дядькой Сивояром. А для стравы дядька Василь кабанчика дал. Мужики уже, наверное, приготовили всё.
Векша был прав. На поляне недалеко от землянки, в которой спал опоенный травами и перевязанный Зимавой Станко, на сложенных брёвнах, обложенных хворостом, лежали все погибшие от хазар жители деревни. Большинство из них были родичи Вячеслава. Несколько выживших детей, успевших скрыться в лесу, сиротливо прижимались к взрослым, которых было совсем немного. В основном это были мужики из града, да несколько человек из дальних деревень, до которых не добрались хазары.
Сивояр подтолкнул Вячеслава к кострищу:
- Поджигай, Вячеслав! Станко немощный, а после него из мужчин сейчас самый старший в роду — это ты. Тебе и поджигать.
Оказывается - все ждали его. Руки родичей принимают на свет рождающегося младенца, руки родичей должны отправить к богам и покинувших этот свет. Эти невидимые кровные узы крепко-накрепко привязывают между собой людей в роду, делая каждого из них ответственным за жизнь и смерть близких.
Вячеславу стало горько в груди. Он представил , что зажжённый им огонь унесёт в небо всех убитых из рода его деда Голуба, а также из прибившихся к их роду и живших вместе с ними жителей деревни. И никогда он больше не увидит ни свою мать, ни Сфирько, ни мужа Жилены Святозара, ни других погибших. От этого горестного волнения у него проступили слёзы и, он никак не мог выбить искру кресалом. Наконец искра попала на сухой мох и не потухла. Вячеслав нагнулся и осторожно подул, подкладывая в мох кусочки бересты. Появился маленький дымок, а затем и огонь. Загорелись тонкие ветки, а затем и толстые ветви хвороста, которым были обложены брёвна. Огонь разгорался и поднимался всё выше и выше. Вовсю занялись смолистые брёвна, и в небо устремился чёрный дым.
Вячеслав смотрел на разгорающийся костёр и понимал, что не вернёшь уже то время, когда за него всегда всё решали старшие. Неизвестно — выживет ли Станко? А пока он - глава этого разгромленного хазарами рода у этого разгорающегося костра дал слово не лить слёз, как бы ни сложилась судьба.
Толчок в плечо вывел его из забытья. Рядом стоял Векша и протягивал ему чашу и кусок запечёного кабаньего мяса. Вячеслав машинально отхлебнул из чаши и передал её дальше. Вкус был кисло-сладкий и мало напоминал медок.
- Что это?
- Это вино ромейское. Дядько Василь принёс. Ешь давай, да и пойдём. Здесь и без нас всё закончат. Дядько Сивояр уже за ладьёй ушёл.
Солнце клонилось к горизонту, когда Василь с отроками отворил дверь в заборе, окружающий его дом. Здоровенный волк как шаловливый щенок обрадованно закрутился возле Василя. Выждав момент, лизнул хозяина в щёку, положив передние лапы ему на грудь. На вошедшего следом Векшу он не обратил внимания, а на Вячеслава сердито заурчал.
- Уймись, Серко. - Василь сделал знак отрокам остаться, а сам зашёл в дом.
Через мгновение из дома, прихрамывая, выбежала встревоженная Зимава, а за ней и Иоанн.
- Вятко, это правда, что хазары Агапе в полон взяли? - Зимава не могла сдержать дрожи в голосе. - Ты сам видел?
- Я видел следы на земле и её корзину, с которой она шла в град. Её полонили и Младу.
- Отец, я с тобой! - Иоанн повернулся к вышедшему из дома Василю.
- На кого мать оставишь? - Сурово спросил Василь. - Один ты за мужика в доме остаёшься. А ты, мать, слёзы не лей. - Обратился он к Зимаве. - Дочь в полоне не оставлю. Если не отобьём, то выкуплю. А если надо будет, то и к ромеям вернусь. Там, в моём доме много злата спрятано — всех выкуплю.
- Нельзя же тебе к ромеям! - Зимава приложила руку к груди. - Ищут же тебя там. Найдут — голову снесут.
- Что им моя голова? Сколько лет прошло! Уже и забыли наверное, а может и не искали совсем. А Агапе спасу, и детей Бажена и Древана в обиду не дам. Вот это всё, - Василь обвёл кругом руками, - они мне помогали строить. И если я не позабочусь, то кто? Конечно, людей хороших много — земля всегда сирот подымет. Но, понимаешь, это должен сделать я.
Зимава всхлипнула:
- Ну вот, всегда ты у меня такой...
Василь обнял Зимаву:
- Что ты, что ты? Я ж не впервой уезжаю. И Сивояр со мной. Перестань.
Зимава всхлипнула:
- Ты воин, а там Агапе — дитё.
- Ничего, молиться будет — Бог в обиду не даст.
Василь повернулся к Вячеславу и Векше:
- Пойдёмте, подберёте себе что-нибудь.
Он подвёл их к отдельно стоящей избушке и открыл дверь: все стены были увешаны различным оружием, причём некоторое оружие было богато украшено. Такого количества мечей, булав и кинжалов Вячеслав ещё не видел. От восторга он оглянулся на Векшу: тот стоял спокойно, видно это ему было не в диковинку.
- Переодевайтесь! Вам в этом в степи будет удобнее. - Василь бросил им к ногам два набитых одеждой мешка и вышел.
Векша достал из мешка кожаные штаны и такую же рубашку, а затем и сапоги:
- Чего стоишь? Переодевайся. Дядько Василь знает, что говорит. Он не первый раз в степи...
- Мне дядько Сивояр рассказывал. - Вздохнул Вячеслав.
Переодевшись, Вячеслав опять начал разглядывать оружие:
- Векша, ты себе какой меч возьмешь?
- У меня есть кнут, а мечом надо уметь владеть. Лук возьму да кинжал.
- А я тоже, пожалуй, лук со стрелами возьму. Мой дед Голуб луки хорошо мастерил. А я так хорошо пока не могу. Но стрельнуть — стрельну. Да ещё пару ножей прихвачу. - Вячеслав выбрал два подходящих ему ножа и засунул себе в сапоги.
К вышедшим из избушки отрокам подбежал Серко и обнюхал. Вячеслав с опаской косился на него, но волк не проявлял никакой злобы.
- Ха, вам бы ещё косички — вылитые степняки были бы. - Заметил Иоанн.
Рядом стоял Василь с мечом на поясе с лежащими на земле тремя большими тюками:
- Вот для каждого приготовил.
- Что здесь, дядько Василь?
- Не на прогулку идём. В походе всё пригодится: подстилка, чтоб не на голой земле спать, еда и ещё всякая всячина. Мало ли что... Иоанн, - позвал он сына, - ты снеси ещё запас стрел к ладье.
Тюк был не тяжёлый, но из-за большого размера нести его было неудобно: ветки так и норовили зацепиться за него. Из-за этого Вячеславу приходилось то и дело поправлять его на спине. Сзади пыхтел Векша, а впереди с неразлучным волком, который ни на шаг не отходил от хозяина, шёл Василь, и не заметно было, что он несет свою ношу с какой-то натугой.
На берегу около ладьи их ждал Сивояр. Ладья могла вместить человек до пятнадцати и управлялась двумя парами вёсел, но при необходимости на ней устанавливался и парус.
- Векша, Вячеслав, вы на носу размещайтесь, там парус свёрнут — всё вам помягче будет. - Сказал Сивояр, размещая тюки в ладье.
Следом за отроками в ладью влез и Василь. На берегу рядом с Иоанном жалобно заскулил Серко, расставаясь с хозяином.
- Серко, иди ко мне! - Крикнул Василь, и волк в одно мгновение оказался в ладье, прижавшись к его ногам.
Сивояр, бредя по колено в воде, столкнул ладью с мели и запрыгнул в неё:
- Отдыхайте, ладья по течению сама поплывёт. Мне только и остаётся, чтобы на струе она была всегда.
Ладья начала удаляться от Иоанна, и его маленькая фигура долго махала им вслед, пока не скрылась в наступающих сумерках за поворотом реки.
