палачей»,- убежден вышеупомянутый священник Глеб Каледа.
«Наличие института смертной казни дегуманизирует общество. Я выступал и выступаю против смертной казни (и не только в СССР) ещё и потому, что эта мера наказания предусматривает наличие постоянного страшного аппарата исполнителей, целого института смертной казни»,- считал советский академик и правозащитник Андрей Сахаров. И поспорить с ним трудно.
Действительно, палач – тоже своего рода жертва. Гораздо страшнее палача - надменные судьи, хладнокровно отправляющие людей на смерть; холеные законодатели, сочиняющие такие драконовские законы; и общество, в интересах которого они действуют и которое все это поощряет. Сахаров говорил об «институте» казни, но я сравнила бы эту систему с гигантской чудовищной бандой, неотъемлемыми звеньями которой являются власть, судьи, палачи и общество. В этой банде все «повязаны». И пока в мире происходит подобное, пятно человеческой крови лежит на каждом из нас…
4.2. Казнь и общество. Завет Теда Банди
Сторонники высшей меры наказания неустанно твердят о том, что смертная казнь необходима для защиты общества. Явное лукавство! О какой защите идет речь, если преступник пойман, обезврежен и пожизненно заключен в тюрьму?! Он уже, как правило, ни для кого не опасен. Конечно, бывают среди них агрессивные. Конечно, бывают случаи побега, бывают отдельные случаи убийства заключенными своих сокамерников и охранников. Да! Но чаще всего «зона» способна утихомирить даже таких одиозных личностей, как Чикатило и Ряховский. Разумеется, охрана тюрьмы должна делать все для предотвращения побега, а судебная система должна исключать возможность амнистии для особо опасных и жестоких осужденных (особенно, склонных к рецидиву), но эта ответственность полностью лежит на представителях судебной власти, которые обязаны проявлять компетентность и не выпускать из тюрьмы всех подряд! Но если преступник осужден пожизненно без права на помилование и находится там, откуда физически невозможно сбежать (примеры таких колоний в России – Огненный остров, «Полярная сова», «Черный дельфин» и «Белый лебедь»), да притом и ведет себя адекватно – как он может быть опасен для общества?! Разве пожизненно заключенный Попков более опасен, чем расстрелянный Чикатило, а Ткач в тюрьме – страшнее, чем Кулик в земле? Ясно, что нет. Ведь, образно говоря, если заключение преступника – есть акт необходимой самообороны со стороны социума, то смертная казнь – явное превышение необходимой самообороны. Поэтому казнь – это абсолютное, бессмысленное и, главное, совершенно излишнее зло. Зло, гораздо более страшное, чем обычное убийство, потому что казнь проходит открыто, гласно и напоминает какой-то чудовищный древний ритуал жертвоприношения неведомому языческому божку с необъятной утробой; жрецы – то есть палачи и судьи, исполняются чувством выполненного долга, а толпа, словно окропленная жертвенной кровью, исполняется легкостью и радостью, от совершенного правосудием акта «справедливости» и «очищения» мира от преступника. Смертная казнь ужасна тем, что это не просто узаконенное человекоубийство, а человекоубийство, совершаемое во имя закона, от имени закона и во благо общества. А вот что думают великие люди по этому поводу:
Артур Кестлер, писатель: «Виселица - это не только машина смерти, это символ. Это символ ужаса, жестокости и презрения к жизни; общий знаменатель первобытной дикости, средневекового фанатизма и современного тоталитаризма».
Василий Розанов, философ: «Дьявольская это вещь, при свете дня, в торжественной обстановке, творится только государством… Все остальные «последние люди» стыдятся этого; "и средь бела дня зарезал" - это звучит как жалоба на последнюю степень бесстыдства, вызов человеку и человечеству. Обыкновенно ночью, где-нибудь в глубине дома, в гуще леса, в тайге приканчивают человека… Ужас! Только государство…барабанит в барабан, сзывает народ, душители надевают мундир, все ордена, становятся, молчат, точно за обедом; и на глазах их удавливают человека».
Федор Достоевский, писатель: «Убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем само преступление. Убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье».
Николай Бердяев, философ: «Страшна смерть и отвратительно убийство, но что сказать о смерти, возведённой в закон жизни во имя поддержания призрачного в ней порядка. Есть в мире правда высшая, чем эта кровавая месть, и не к мести этой призывает наше сознание, но не государству об этой правде напоминать и не перед государством будет дан ответ за ужас убийства».
Прав и Пирпойнт, считавший, что казнь – всего лишь акт примитивной мести. От себя добавлю, что она направлена на удовлетворение кровожадных, бесчеловечных и низменных инстинктов толпы, которую и обществом-то назвать трудно. Если Вы думаете, что подобная мера способна хоть как-то облагородить или устрашить общество, то сильно ошибаетесь. Смертная казнь не только, по выражению Сахарова, дегуманизирует общество, она ДЕМОНИЗИРУЕТ его! Публичные казни, вместо того, чтобы стать актом устрашения, превратились в яркое развлечение – вроде гладиаторских боев в Древнем Риме. Толпа хохотала и бесновалась при виде смертника, а хорошо завершивший «работу» палач нередко награждался бурными овациями. Вот как описывает подобное «мероприятие» Чарльз Диккенс: «Картина была немыслимо чудовищна, поскольку ум попросту не в стоянии вообразить это сочетание злобы и вместе с тем непринужденной веселости огромного скопления людей... Когда вдруг выглянуло солнце, оно словно бы позолотило тысячи и тысячи задранных вверх лиц, столь неописуемо отвратительных в своей жестокой радости или бесчувственности, что человеку невозможно было не устыдиться, что он человек». Было модно таскать на такие «представления» даже детей, которых «с младых ногтей» приучали к острым ощущениям; а потом эти очаровательные «цветы жизни» для забавы отрубали головы несчастным животным. Но хорошо еще, если дело только кошками и собачками ограничивалось!.. Как уверяют американские ученые Гленн Пирс и Уильям Боверс, каждая смертная казнь ожесточает общество «вызывая в среднем 2-3 новых убийства». Что не удивительно – смертная казнь атрофирует в массовом сознании чувства сострадания, доброты и милосердия, порождая жажду крови, садизм и тягу к убийству, в лучшем случае – ледяное безразличие.
В Средние Века (и даже позднее), например, висельников на несколько дней оставляли в петле мертвыми, чтобы люди проходили мимо – и боялись. Да где там! Зеваки спокойно проходили дальше, в ближайший кабачок, продолжая пьянствовать, развратничать… и преступать закон. Никого не заботили гниющие в виселицах трупы, развевающиеся на ветру… Более того, смерть становилась сувениром – палачи продавали части тела своих жертв, и куски веревки, на которых те были повешены. Кожа смертников перерабатывалась, как и кожа животных. Волосы казненных женщин шли на парики и шиньоны. А в Темные Века, в случае голода, тела казненных отправлялись на прилавок мясника…
В наше время продолжает быть духовный каннибализм, когда факты совершения казни активно муссируются в СМИ, а поглощающая информационный фаст-фуд публика смакует и радуется: так ему, гаду, и надо! В СССР в кинотеатрах перед показом фильмов показывали реальные казни – расстрелы и повешения «врагов народа» и просто уголовников. Немногим лучше обстоят дела и сейчас. В интернете есть ужасный пост, автор которого объявляет праздником день казни Чикатило и смакует это с подробностями, а комментаторы ему поддакивают. Да, Чикатило – личность на редкость отвратительная! Но если мы будем радоваться его казни, то мы – такие же садисты и недочеловеки, как он, или даже в 100 раз хуже! Потому что убийство человека, кем бы он ни был, не может вызывать никаких положительных эмоций, никакой радости – по определению, ибо убийство противно человеческой природе. Маньяки и садисты – исключение, они больные и бесноватые, находятся во власти демонов (это не метафора!). Но мы, считающие себя нормальными, не должны опускаться до их уровня и действовать их методами, иначе весь мир превратится в гигантскую «палату №6». Поймите, смертная казнь – жесточайшее преступление против человечества, причем, не столько в отношении преступников, сколько – нас самих. Избавляясь, как мы думаем, от асоциальных элементов и нанося им удар, мы убиваем самих себя, вытравливая из своей души все человеческое, производя безжалостное насилие над самими собой и над своей сущностью!
Иногда смертная казнь может давать обратный эффект – возникает героизация преступника. Тот же пресловутый Чикатило имеет поклонников, которые им восхищаются; а некоторые из них убеждены в его невиновности. Если бы этого маньяка-садиста навсегда упрятали в каземат или в «психушку», он вызывал бы меньше эмоций… «Смертная казнь делает преступника героем», - считает российский художник, поэт, музыкант и кинорежиссер Юрий Косаговский. И хорошо еще, если у таких «героев» не появятся продолжатели и подражатели!
В любом случае, смертная казнь приносит эффект, обратный тому, который от нее ожидают.
В СМИ часто появляется словосочетание «двойные стандарты», применяемое, главным образом, к политическим и правовым ситуациям. На самом деле, «двойные стандарты» преследуют нас всю жизнь. Например, брезгливо отворачиваясь от алкоголика, спящего под забором, мы с удовольствием, без зазрения совести, предаемся обильным возлияниям за столом. Морщась при взгляде на фотокарточку какого-нибудь педофила, мы в то же время смеемся над воздержанием и целомудрием, самозабвенно предаваясь «свободной любви»! Смертная же казнь – это апофеоз подобного ханжества и лицемерия – порицая наших заблудших братьев и сестер и безжалостно убивая их во имя справедливости, мы становимся еще более ужасными убийцами, чем они! Убийство подается как необходимость, как благо, поэтому границы Добра и Зла размываются. « Как штат Техас может убивать людей за то, что те убивают людей, и при этом говорить, что убивать людей плохо?», - недоуменно спрашивали смертники тюремного священника. И в этом – высший парадокс правосудия. Общество, узаконивающее убийство, на самом деле слабое и трусливое – оно не может ни исправить преступника, ни обеспечить его, ни защитить от него законопослушных граждан, и поэтому уничтожает его как негодный элемент! Такое общество никогда не сможет стать по-настоящему сильным, здоровым и счастливым! И потом не приходится удивляться тому, что в нем появляются новые маньяки! Как замечает Альберт Камю в своем эссе «Размышление о гильотине», «ни в сердцах людей, ни в нравах общества не будет прочного мира до тех пор, пока смерть не будет поставлена вне закона».
Искоренять преступность с помощью казней – это как бороться с тараканами при помощи тапка – прихлопнешь одного – куча новых появится. Лишь после тщательной уборки помещения и использования специальных средств вредные насекомые исчезнут. Точно так же и здесь – для сокращения уровня преступности необходимо лечить само
