Мария-Антуанетта случайно наступила на ногу палачу и, нисколько не смутившись, произнесла тихим голосом:
«Прошу прощения, месье, это было не намеренно».
— Гордая королева умерла достойно! — так подумал каждый из экскурсантов.
На женском дворе сохранился один из каменных столов, а также фонтан, где узникам удавалось даже постирать.
Двор окружали камеры, за пребывание в которых заключенные должны были платить. Одно из помещений называется «Уголок двенадцати», где мужчины и женщины могли переговариваться через решетку.
Наиболее впечатлительные экскурсанты представили себя на месте несчастных.
— Здесь стояли узники, — нарушил молчание профессор, — последний раз щурясь после сырых тёмных камер на солнечный свет перед отправкой на гильотину… У Лизы мурашки пробежали по коже, когда они вышли на залитый солнцем аккуратный зелёный газон после мрачноватых камер Консьержери.
В гостях у прошлого
Замок Консьержери угрюмый и серый своим видом наводит тяжёлые мысли.
Этот замок — зеркало тревожных времён в истории Франции, времён заговоров и мятежей.
Посещение какого-нибудь исторического места или даже краеведческого музея — это уже своеобразное путешествие в прошлое, особенно для людей с богатым воображением, способных в уме дорисовать утраченные со временем детали.
Такой «провал» в прошлое произошел с Лизой и Максимом. Ими овладело какое-то странное подавленное состояние. Их поразила абсолютная тишина, её не нарушали ни разговоры, ни шаги экскурсантов. Серый полумрак и тишина...
Когда стало охватывать нарастающее чувство беспокойства, они наконец-то заметили двух странно одетых мужчин в зеленых мундирах и треуголках. Решив, что это артисты или экскурсоводы, одетые по старинной моде, Елизавета спросила:
— Где выход?
— Кто вы? Как вы здесь оказались?
На Лизу с удивлением смотрел молодой конвоир, очень похожий на Максима. Он тоже ничего не понимал.
Елизавета огляделась, мужа рядом не было. Голова стала тяжёлой, но через некоторое время всё прояснилось. Лиза смотрела своими глазами, но она была не она! Длинное тёмное платье старинного покроя, с лифом под грудью, на ногах простые тряпичные туфли. В руках - поднос, на котором стоял белый фаянсовый кофейник, пахнущий дешёвым кофе, серый хлеб, выглядевший не очень аппетитно, и почему-то железная кружка с бульоном. От бульона шёл едва уловимый запах курицы.
- Как-будто бульон на курином кубике «Магги», а не настоящий бульон из курицы, — подумала Лиза и услышала свой голос, прозвучавший для неё как гром среди ясного неба:
— Максимен! Это же я! Я иду к королеве, ой… к мадам Антуанетте.
— Розали! Здесь темновато, вот я тебя и не узнал.
— Значит, долго буду жить! Ой…Я что-то опять не то сказала.
— Так и у нас говорят, — подумала Елизавета. – Так, это точно не Элизабет Виже. Простая девушка. Но кто же? И где я? Ох…это же Консьержери!
Глаза выхватывали отдельные фрагменты. Полутёмный коридор. Камеры с решётками. Тут девушку грубо окликнули:
— Мамзеля! Не нам несёшь?
Это подал голос один из парней, мимо муляжей которых недавно проходили Лиза с Максимом.
Он смотрел с наглой ухмылкой и ехидно улыбался. Простое лицо, спутанные волосы вызывали неприязнь.
— Будь поскромнее, Николя! Это моя девушка! – Максимен ударил укладом по железной решётке, чуть не попал по пальцам парню.
Тот отпрянул и так же, ухмыляясь проговорил:
— Всё, молчу, молчу, молчу….
— Так-то! А то в карцере сидеть будешь.
— За что? – Николя перестал улыбаться.
— Я найду за что.
Розали-Лиза всё ещё слышала эту перепалку, удаляясь на достаточное расстояние от того места.
Розали уже остановилась перед железной дверью, перед которой стояло два вооружённых ружьями
охранника. Один за другим они обратились к ней:
— Что несёшь, красавица?
— Не нам ли?
— Я вам не служанка! Открывайте двери.
Розали, служанка тюремного коменданта Фукье — Тенвиля, входит в камеру королевы. Антуанетта в чёрном платье сидит в кресле, устремив взгляд в маленькое окно, из которого видно клочок серого утреннего неба.
– Мадам, вы вчера вечером почти ничего не ели, – взволнованно произнесла Розали — Лиза.
В её голосе слышится сострадание приговорённой к смерти королеве.
– Я принесла вам горячего бульону.
– Дитя моё, скоро мне ничего не будет нужно! Для меня всё кончено.
– Но, мадам, вам нужны силы! – убеждала Розали.
– Да, дитя, ты права.
Антуанетта через силу и без аппетита выпила бульон. Королеве уже всё равно.
– Антуанетта готова к смерти, – бьётся мысль Лизы.
– Мадам, Фукье –Тенвиль приказал вам переодеться в белое платье, – произносит Розали.
А потом передразнивает коменданта:
– Одежда вдовы – вызов всему народу Франции! Только в белом!
– Ну что, ж белое, чёрное – мне всё равно, – усталым голосом произносит Антуанетта. – Душе будет спокойнее в белом. Белый цвет — цвет ангельских одежд. Я ведь ни в чём не виновата!
Розали горестно вздыхает. Лиза понимает, что ей жалко королеву.
— Антунетт? Что с тобой революция сделала?
Рано поседевшая, разлучённая с близкими людьми, королева выглядит уставшей, но несломленной.
— Девочка моя! У каждого своя судьба, свой час исхода.
Розали горько вздыхает и помогает Антуанетте с платьем. Белое платье только одно – лёгкое, не по погоде.
– Ничего не поделаешь, другого нет, – думает Розали-Лиза.
Королева аккуратно расправляет складки платья. Лицо её очень бледное. Около года Антуанетта не была на свежем воздухе, небо видела только из зарешёченного окна высоко над головой. Она взволнованна, сердце бьётся учащённо.От ожидания неизбежного появляется лёгкий румянец на щеках.
– Какая она всё-таки красавица! – думает Розали-Лиза.
А в мыслях Антуанетты совсем другое:
– Скоро я воссоединюсь с Людовиком. Нужно сохранить своё достоинство.
Розали-Лиза наблюдает, как Антуанетта накинула на платье чёрный шерстяной платок, единственно тёмное пятно на её наряде. Чёрные туфли сменили атласные лиловые.
– Это королева проявляет милосердие к народу Франции, – убеждена Лиза.
Рано поседевшие волосы Антуанетта прячет под чепец.
В это время входит комендант Фукье-Тенвиль.
– Ну, нет! Убрать чёрный платок! Только белый!
От резкого окрика Розали вздрогнула.
– Месье комендант! Но мадам замёрзнет, – пыталась вступиться за Антуанетту служанка.
– Не твоё дело! Быстро прочь отсюда! Здесь тебе не место!
Не опасаясь Фукье -Тенвиля, Розали набрасывает на плечи Антуанетты свой белый платок, потом, сняв с шеи маленький серебряный крестик, отдаёт его королеве. Антуанетта со слезами на глазах принимает последние скромные подарки, протянув девушке на прощание свой платок. При этом, вместо слов, кивнула.
Розали вся в слезах бросилась из камеры, прижимая к груди чёрный платок Антуанетты, пахнущий лесными фиалками. Убегая от этого страшного места, она шептала:
– Моя бедная, бедная королева! Прощай и прости!
Навстречу Розали -Лизе вышел Максимен и голосом Максима произнёс:
– Что с тобой, милая? Ты вся в слезах!
Лиза изумлённо посмотрела на мужа.
– Ты это видел?
Максим, никогда раньше не веривший в перемещение во времени, от удивления слегка вытаращил глаза.
– Мы были в прошлом?! Как такое могло случиться?
Елизавета, немного успокоилась. Дыхание и сердцебиение пришло в норму. Она глубоко вздохнула, смахнула со щеки слезинку.
– Знаешь, Максим! Порой случаются воистину фантастические происшествия, когда, гуляя среди старинных картин или зданий, можно перенестись через столетия и на самом деле оказаться в прошлом.
Максим покачал головой.
– Я ничего не понимаю! Но ты говоришь так убедительно! Тем более, я тоже вдруг оказался в зелёном мундире стражника, а передо мной юная служанка, моя подружка – Розали.
(1) Андре Мари Шенье (1762-1794) — французский поэт, посвятил оду Шарлотте Конде — убийце Марата, казнён на гильотине 25.07.1794 года.
(2) строки взяты из сценария С.Николаевой «Романтики пленительный огонь» (Сценарии и репертуар, 2, 2008)
