ЛЕДИ ЗИМА
.
Пролог.
Подхваченные ветром времени листья лет слетают с ветвей древа жизни и несутся по воле влекущего их вихря. Остановись, посмотри, как их эфемерные тела проносятся мимо, смазанными, от огромной скорости, силуэтами! Но если ты попытаешься поймать и удержать в руке хотя бы один - тебя ожидает горькое разочарование: призраки безразлично скользят сквозь подставленные пальцы и рушатся в чёрную бездну, дабы исчезнуть там навсегда. И если твой взор последует за пропажей, ты ощутишь, как мрачная бесконечность провала поглощает твоё сознание стирая его без остатка. Невозможно понять: секунда прошла или век - вихрь времени безжалостно обрывает листья жизни твоего дерева и вот оно уже стоит обнажённое, мёртвое...Тебя уже нет и только безумный ураган продолжает свою работу, не в силах остановиться, хотя бы на мгновение.
Но что означает ветер времён для того, кто находится вне времени? Человек, после смерти мог бы осознать эту нехитрую истину, но у него нет такой возможности.
Вопрос: был ли он человеком?
Пролетающие года он ощущал, как мягкие прикосновения к своему лицу, едва заметные касания кожи, вызывающие судороги души. Сквозь смутные воспоминания и феерические видения, сплетённые в единый нескончаемый сон, одинокими каплями просачивалось это, едва понятное ему самому, осознание пролетающих мимо столетий. Он видел свою ладонь и годы, призрачными снежинками, летящие сверху, чтобы коснуться пылающей кожи и растаять. Однако, когда он пытался поднести пальцы к глазам и лучше рассмотреть их, то не мог различить ничего - только неуловимую тень. Этот сумрак был ускользающим временем, которое, тем не менее, было над ним не властно. Прошли века, но он не состарился ни на миг. Так должно было быть - он знал это.
Миновали тысячелетия, но всё оставалось неизменным - годы таяли мокрым снегом, а он оставался пленником своих грёз - нестареющий, вечный...
Вопрос: сколько прошло времени?
Вопрос: кто он вообще такой?
Почему все мысли улетучиваются, не задерживаясь в его голове?
Он попытался удержать эти вопросы и ответить на них, но обнаружил, как это сложно, практически невыполнимо. Приходилось рвать на части фантастические полотна сновидений, проскальзывать через незримые цепи и всплывать из клокочущей бездны. Грёзы противились, извивались взбешённой змеёй, пускали щупальца, пытаясь укорениться в его голове и опутывали густой сетью.
Он методично резал сеть, обрубал цепкие корни и сворачивал головы сопротивляющимся гадам. Всё это время, сквозь тёмные тропки запутанных лабиринтов ему светила желанная цель - истина.
И вдруг, с оглушительным треском, потрясшим устои его мироздания, ткань сна лопнула, выпустив его наружу. Глаза, целую вечность скрывавшиеся под сомкнутыми веками, открылись. Как это всегда бывает, когда ты ожидаешь увидеть всё что угодно, он узрел нечто неожиданное. Своё лицо. Сомнений не было - тысячелетний сон не сумел полностью уничтожить память, оставив осколки воспоминаний.
Пробудившийся внимательно изучил тусклое отражение, а потом хрипло рассмеялся, сам удивляясь слабости собственного голоса. И как будто испугавшись неожиданного звука, зеркало, отражавшее его облик, задрожало и лопнуло, разлетевшись мириадом осколков.
Его ложем был массивный каменный стол грубо вырубленный из цельного валуна и серые стены тесно обступили эту неуютную кровать. Где располагалась эта крохотная пещера, он не имел ни малейшего понятия. Не стоило долго оглядываться, чтобы понять - шершавые стены не имели ни малейшего признака двери или хотя бы примитивного лаза. Но свет все же каким-то образом поступал внутрь, иначе в пещере царила бы кромешная тьма. Запрокинув голову, он разглядел ряд небольших отверстий в далёком потолке, из которых просачивалось рассеянное сияние невидимого светила.
Босые ноги медленно коснулись холодного камня, и он наконец поднялся с плохо отёсанного камня, столь долго служившего ему постелью. Валун оказался обуглен, кое-где оплавлен, но он не мог вспомнить - почему. По крайней мере, пока не мог.
Сделав пару неуверенных шагов, он подошёл к угрюмой стене пещеры и легко толкнул её ладонями, будто этот ничтожный тычок был способен разрушить прочный камень. Он и сам не понимал, зачем делает это, но результат его совсем не удивил.
Несокрушимая, на вид, стена затрещала и порылась густой сетью чёрных трещин. Ещё мгновение и камни, с грохотом посыпались вниз, освобождая проход. Поднявшаяся пыль остановила его на некоторое время, вынудив дожидаться того момента. Пока воздух очистится и станет прозрачным. Внезапно в его голове мелодичным звоном отозвались сотни крохотных колокольчиков. В их звоне звучала тревога. Видимо так его сознание реагировало на непонятные вещи, происходящие с ним.
Пыль опустилась вниз, и он шагнул вперёд, оказавшись на пересечении множества узких и низких тоннелей, проплавленных в плотом камне. Гулкое эхо радостно разбежалось в разные стороны, превращаясь в самых различных существ. Оно то притворялось разговаривающими людьми, то рычало, словно кошмарное чудовище. Впрочем, возможно это были отголоски реальных звуков - ему не было до того никакого дела.
Он просто стоял на перепутье и пытался принять решение. Куда он должен был идти? Но для того, чтобы определиться, необходимо было ответить на один простой вопрос: нужно ли ему куда-то идти вообще? Этого он, как раз и не знал
Он попытался вспомнить место, где очнулся от своего векового сна, но память беспомощно молчала. Вот так же и все остальные его вопросы падали, словно камни в тёмную воду - всплеск, круги, и вновь непотревоженная чёрная гладь - кто он, откуда и что с ним произошло.
Оставалось пожать плечами и двигаться дальше: если ответов нет у него, возможно их сможет подсказать кто-то другой. Возможно один из тех, чьи голоса блуждали по тесным, выжженным в теле камня, переходам.
Внезапно ледяной ветер стегнул по его ногам и взъерошил волосы на голове. Реальным ли был этот вихрь или пришёл из глубин подсознания, предупреждая о чём-то неприятном, что могло его поджидать? Похоже дела обстояли именно так.
Голоса, обитающие в изрытой переходами скале, стали тревожными, отрывистыми. Так могли бы звучать команды и приказы у солдат, поднятых по тревоге. Возможно что-то случилось. Какое-то нападение. Атака противника.
Голоса были всё громче, всё назойливее и он побежал, прижимая ладони к ушам, стараясь не вслушиваться в громкие вопли, разрывающие голову. Однако, как он ни пытался, избавиться от криков не удавалось.
"Опасность, - надрывались неведомые собеседники, - опасность! Защита на пределе! Мы не в состоянии его удержать! Необходима срочная помощь! Тварь! Пробудите Тварь!"
Тварь...Он остановился. Это слово было знакомо ему. Внезапно, как вспышка во мраке пришло озарение. Его губы шептали строки, сочинённые им самим в незапамятные времена. Не очень хорошие стихи, но это было всё, на что он оказался способен:
Из пыли белоснежной, ледяной,
Из ночи тёмной звёздной и хмельной,
Из облаков и выпавшего снега,
Восстанешь ты, нарушив мой покой.
Ты прорастаешь сказочным цветком,
Во мраке расцветаешь огоньком,
Дочь вечности и северного ветра,
Давно твой образ каждому знаком.
Прекрасна ты, как свет далёких звёзд,
Стремлюсь к тебе, но этот путь не прост,
Бьют волны и топорщат пики скалы,
И навсегда разрушен тайный мост...
Он вспомнил. Вспомнил абсолютно всё и тень улыбки легла на бледные губы.
"Леди Зима", - прошептал он.
Леденящий мрак с воем хлынул по тоннелю и поглотил его.
Часть 1.Начало пути.
1.Ченс.
Утренние лучи, упав с прозрачного небосклона, медленно заливали золотом покосившиеся хибары Мокрого города, осторожно обминая особо угрюмые строеньица, погружённые в зловонные ямы песчаных провалов. Здания угрюмо косились на жизнерадостное светило крохотными оконцами, наглухо закрытыми дощатыми щитами. Было видно, что яркому свету здесь вовсе не рады.
Оборванные прохожие, с опухшими одутловатыми лицами спешили по узеньким проходам, перепрыгивая через отвратительные кучи разлагающихся рыбьих внутренностей и глухо переругивались между собой. Приходилось поторапливаться, чтобы заполучить хоть какую-нибудь работу в гавани.
Хорошо тем, то имеет какую-никакую посудину! Тот может ловить рыбу, перевозить небольшие грузы, избегая надзора таможни, либо наоборот - помогать властям, выслеживая своего же брата - контрабандиста. Все работы опасны, некоторые - смертельно опасны, но это - работа, а следовательно - возможность прокормить семью. Куда хуже часами бесполезно торчать на пирсе, ожидая не смилостивится ли кто-то из судовладельцев.
Парень, кутающийся в плащ из тяжёлого шёлка, разительно отличался от всех остальных прохожих. Подобная одежда была определённо не по карману кому-либо из спешащих оборванцев, злобно косившихся на хлыща, невесть каким ветром занесённого в их трущобы. Сапоги тонко выделанной кожи осторожно ступали между зловонных луж и отбросов, а предмет, выпирающий из-под ткани плаща не мог быть ничем иным, кроме шпаги. В общем, более неподходящего для Мокрого города персонажа, ещё стоило поискать.
Всё это время внимательные серые глаза пристально следили за каждым шагом незнакомца. Рот, пересечённый парой давно заживших шрамов, выдохнул:
- Экий красапета! Потрясёшь и зазвенит. Как считаешь?
- Думаю, каким дьяволом его сюда занесло, - прогундосил в ответ невидимый, под низко надвинутой шляпой, собеседник, - и куда несёт дальше...
- В порт, - не задумываясь буркнул первый и поправил тяжёлый нож, спрятанный за пазухой, - сейчас порежем или опосля?
- Опосля, - после некоторого раздумья вздохнул владелец широкополой шляпы, - чевой-то он мне совсем не нравится. Дырокол свой больно умело держит. Пусть братва подтянется.
- И то правда, - откликнулся первый и растворился меж двух покосившихся хибар.
Черноволосый парень, между тем, миновал здание таможни, где офицер, больше напоминающий перекормленного поросёнка, лениво проводил заплывшими глазками гибкую фигуру и вновь откинулся на спинку кресла. Проход между двух длинных облезлых лабазов вывел незнакомца на пристань, выложенную огромными плоскими камнями и засыпанную ракушником.
У края пирса лениво покачивались, постукивая бортами о деревянные балки, корабли со спущенными парусами. В зачинающемся рассвете они напоминали пробуждающихся водных птиц, готовых приветствовать светило радостной песней.
Но если корабли только начинали просыпаться, их владельцы уже давно начали свой день. Капитаны, как обычно, собрались одной плотной группой, чтобы слегка почесать языками, рассказывая тысячу раз слышанные небылицы и придумывая новые. Правду здесь принципиально не говорили, а если кто-то и пытался выдать правдивую историю, то его тотчас высмеивали и отправляли за пивом, для всей компании.
Именно к этим морским волкам направлялся парень. Его появление не осталось незамеченным. Ещё бы! Утренние небылицы всегда были прерогативой узкого круга слушателей и рассказчиков. Посторонние не решались соваться к морякам из
