Дорога к покаянию
Загляните в свои собственные души и найдите в них искру правды, которую боги поместили в каждое сердце и из которой только вы сами сможете раздуть пламя
(Сократ)
Законы жизни Богом нам даны.
На всей земле они для всех одни.
И освещая путь в Священный Храм,
И вере помогая крепче стать,
Огни добра пускай не гаснут там,
Чтоб крик, услышав, помощь оказать.
(Елена Тиллоева)
— Обхвати меня за шею! — в приказном тоне крикнул Вергилий Данте. — Держись!
По шерсти Люцифера, спускаясь вниз, "с клока на клок, меж корок льда и грудью волосатой"(1), поэты оказались почти у самого центра земли.
Ночь постепенно растворялась в предрассветном тумане.
Данте был в сомнениях:
— Учитель! Где лёд? И где было солнце? Как оно смогло пройти свой путь от беспробудной тьмы и вечной ночи к утру?
— Спускаясь вниз, ты там и находился, но я в этой точке сделал поворот и день вернулся.
— Как странно всё в этом мире сновидений! — подумал Хайме, высвобождаясь из сознания Данте.
Он оказался один в кинолеуме (2) перед огромным экраном, на котором увидел Вергилия и Данте на выступе высокой и необычной горы.
— Чистилище… Когда же буду дома?
Хайме услышал знакомый голос Хроноса:
— Пройти дорогой к Раю тебе предстоит вместе с Данте. Правда, уже не в его сознании. Ты будешь видеть всё со стороны.Только тогда, возможно, вернёшься домой.
— Возможно?
Послышался ехидный смешок.
— Возможно! Даже не знаю… А вот Данте предстоит немало испытаний. Он ощутит их...
— Ощутит? Мне жаль его, — сокрушался Хайме.
— Да, — согласился Хронос. - Но ты ничего не почувствуешь. А вот Данте это нужно, чтобы разобраться в себе, в жизни. Он напишет книгу, которая прославит его на века.
— Знаю, знаю!
Хайме махнул рукой и начал читать:
— Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
И добавил:
— Данте "Божественная комедия" Ад, песнь 1.
Одновременно на экране перед Хайме замелькали картины блужданий Данте и Вергилия по кругам Ада.
— Молодец! Для молодого человека из будущего знание средневековой литературы похвально!
Голос Хроноса прозвучал искренне.
— Знаешь, если раньше Данте ничего не чувствовал, теперь к нему вернутся ощущения и чувства. Он должен сам понять, что движет миром. Найти свой путь в жизни.
Словно услышав Хроноса, Данте, сокрушаясь и вздыхая, произнёс:
— Как долог мой путь к свету! Идём, идём, а дороги нет конца и края. Это очень странно.
— Вот так и в жизни. Идёшь и не знаешь, когда придёт конец...
А в Аду и Чистилище время понятие растяжимое. И не такое ещё бывает и можно увидеть, — высказал Вергилий. — Торжествует мгла! А она не только непредсказуема, но и время останавливает.
Душа не слыша на себе оков телесных,
Рассмотреть могла б яснее
Весь мир, -
Но было ей не до того....
Не серое, не голубое небо
Виднелось ничего...
Различных теней....
Мелькали...(3)
- Я здесь тебя оставлю. Этот путь ты должен пройти сам. Встретимся у ворот Чистилища.
- А как ты там окажешься? – удивился Данте.
Вергилий слегка нахмурился.
- Пусть тебя это не волнует.
— Боже! Какая узкая и крутая лестница! – пропыхтел Данте, поднимаясь на первый уступ. – Уф…
— Не вспоминай имя Господа всуе, — откликнулся Вергилий.
Голос прозвучал близко, как будто рядом. Данте покрутил головой из стороны в сторону. Поднял вверх, даже наклонился вниз.
— Ох! Высоко!
В груди словно ветерок холодный подул, сердце сжалось от страха. Послышался ироничный смех.
— Не ищи меня! Это телепатия. Передача мыслей на расстоянии. В будущем будет известно.
— Вот это да!
Одновременно подумали Данте и Хайме. Всё -таки между ними была незримая связь.
- Ладно, не заморачивайся, не думай об этом, — голос Вергилия несколько смягчился. - Дальше будет также. Ничем помочь не могу, ты испытываешь то же, что и души.
Не давай душе лениться...
Душа обязана трудиться!
И день и ночь!
— Словно повторяет строки поэта середины XX века Николая Заболоцкого…ой, и кто кого повторяет? – спохватился Хайме. – Заболоцкий Вергилия? Нет…время совсем другое и смысл тоже.
Как часто бывает, что зацепится какая-то фраза, в смысле понравится, и повторяешь её, повторяешь, пока не зазвучит стихотворными строками.
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь! И день и ночь!
Так медленно поднимаясь вверх, Данте оказался вне страшного царства тьмы, у подножия высокой горы. Это и было Чистилище, а на вершине — Рай.
Данте с большим удовольствием напился холодной воды из ручья, пробившегося через камни.
Вокруг становилось всё светлее и светлее.
— Пока очей… не озарила
Краса небес в сияющий просвет.
И здесь мы вышли вновь узреть светила, (1) — радостно воскликнул Данте.
Этими строками он закончит главу "Ад" своей "Божественной комедии".
— Учитель! Ты здесь? Смотри! Над нами снова засверкали звезды.
— Не смотри на звёзды, смотри под ноги, — отозвался Вергилий. - Тебе предстоит преодолеть одиннадцать горных уступов, они кругами опоясывают Чистилище.
Здесь проходят очищение души тех, кто и Рая пока недостоин, так как не достаточно свят, но и для Ада грехи не такие страшные.
Душа попадает в Чистилище не сама. Скитаясь неприкаянно, она, как и другие души, приходит на берег Тибра, где их встречает Ангел и сопровождает в последний путь.
Неожиданно для Данте появляется величественная тень старца.
— Смотри, Алигьери! Это страж Чистилища Катон — олицетворение внутренней человеческой свободы, свободы духа.(4)
Данте показалось, что солнце запуталось в седой бороде старика, каждый волосок излучал свет.
— Кто вывел вас сюда, к моей скале, из глубины Земли, из Ада? — произнёс Катон недовольно, будто не слышал, что о нём говорят.
Вергилий жестом дал понять Данте, чтобы он преклонил колени и сам ладонями прикрыл ему веки. Потом приложил палец к губам, чтобы тот молчал. И заговорил тихо, просительно:
— Я помог идущему со мной поэту познать тьму Ада. Страданья грешных душ он постигал. Теперь, прошу указать путь к свободе, которую он ищет.
Данте слушал и не смел открыть глаза.
— Пустит, не пустит, проведёт, не проведёт, — думал он, а вместе с ним и Хайме.
— Как видно, мне пока с Данте не расстаться. Прошлое пока не отпускает… или Хронос.
Опять раздался глухой смех. Хайме, не думая о том, что вызовет недовольство повелителя времени, пробормотал негромко:
— Хронос, Хронос!
Везде суёшь свой нос!
Эх, Хронос!
А ты не так уж прост.
Одних вновь удивляешь,
Других ты проверяешь,
Спрошу тебя:
Что нужно от меня?
Картинка, изображающая Вергилия, Данте и Катона застыла, тут же раздался ответ:
— Я не говорю: иди! Я говорю: смотри!
— Но я же не поэт!
— Дело не в этом, поэт ты или нет. Тебе и твоим друзьям подвластны стали книги.
— Ты и об этом знаешь?
— Как же не знать! Представь, что в вашем Аду, в огне Фаренгейта горят души тех, кто сжигал книги.
— Я об этом не думал.
Хайме никак не ожидал, что Хронос напомнит ему прошлое Эленеума.(5)
— Ладно, смотри дальше, не буду мешать.
Голос Хроноса затих. Картинка вновь ожила.
Катон
Катон выслушал Вергилия, тронул за плечо Данте, чтобы он встал и, показывая рукой в небо, проговорил:
— Восходит солнце и покажет ясно,
Как вам удобней на гору взойти.
… Вернитесь не по этому пути...
Внизу, где море.(6)
Катон исчез также неожиданно, как и появился.
Поднималась заря, окончательно уступая место тьме. Вергилий безлюдной тропой вёл Данте к морю. Дул свежий ветер. Под ногами колыхался белый туман, обхватывающий плечи лёгким покрывалом.
— Как белым саваном, — подумал, ухмыляясь Данте. — Но я ещё не умер, надеюсь.
— Туман здесь как белый саван, — повторил Вергилий, будто слышал мысли Данте. — Но ты не умер. Твоё время ещё не пришло.(7)
Завеса тумана приоткрылась и показался пустынный берег. Данте вгляделся в гладь моря. Мелькнул яркий луч света, приближавшийся к берегу.
Вергилий молчал, он сразу понял, что это приближается лодка с Ангелом. Вместо вёсел Ангел ловко управлял крыльями.
Молчание затянулось. Когда лодка приблизилась к берегу, Вергилий поспешно обратился к Данте:
— Склони колени, Алигьери, перед Ангелом!
Данте опустился на колени и потупил взгляд. Было неудобно, крупная галька впилась в кожу, причиняя боль.
— Подними глаза, поэт! Твоя душа пока ещё телесна. Тебе стоит пройти с другими душами путь очищения, чтобы подумать о своей дальнейшей жизни, — произнёс с нежной улыбкой Ангел.
Данте быстро вскочил на ноги. На душе будто цветок расцвёл, а сердце забилось от предчувствия чего-то нового, неизведанного. Ангел затронул самые тонкие струны души. Данте хотелось закричать:
— Я живой! Я живу, я дышу!
Хайме тоже почувствовал такой мощный всплеск эмоций, что даже запел:
Я не сплю, я живой,
Я узнал, кто стал моей судьбой.
Час настал мой,
В моей жизни теперь
Я главный герой.
Здесь, сейчас, сейчас,
Снова вперёд,
Ни шагу назад.
Я узнал, кто стал судьбой.
Я проснулся, я живой!(8)
Последние слова вызвали лёгкую грусть.
— Только ни я, ни Данте так и не проснулись.
Но тут раздался голос Вергилия, и очарование момента для Данте исчезло, испарилось. Хайме продолжал наблюдать за поэтами.
— Воздушная лодка, управляемая светлым Ангелом привозит души к подножию горы, на которой находится Чистилище.
Но прежде чем туда попасть, нужно пройти как бы преддверие — четыре предварительные ступени.
На них располагаются души ленивых и нерадивых. Они осознали свои заблуждения, хотели покаяться, но всё время находились причины и покаяние откладывалось. Вот так и не успели покаяться.
— Всегда можно и нужно найти время, чтобы прочитать покаянную молитву, - Данте не мог промолчать. - Хотя… в пропащих душах раскаянию нет места. Только плохой человек нуждается в покаянии.
Вергилий продолжил:
— Только хороший человек может покаяться.(9)
— Покаяние — удел сильных духом, — подтвердил Данте. (10)
— Пока я ни я, нет ни начал Инь Ян, ни покаяния, — такая мысль пришла Хайме.(11)
В голове возник ответ:
— Как бы не потерять в Инь Ян своё истинное Я.
— Хронос! Это опять ты?
Хайме услышал только лёгкий вздох.
— Если потерял себя, то каяться не в чем. Начал жизнь с чистого листа, не греши!
— Что ты такое говоришь? Возмущению Хайме не было предела. Он даже соскочил с кресла, на котором сидел и завис в воздухе. Приблизившись к экрану, ударил кулаком по морской глади. Море зарябило и погнало волну на берег, где стояли поэты, слушая Ангела.
Голос Хроноса прозвучал как кара небесная:
— Нет единства — нет и противоположностей. Только совершенный человек может прийти к совершенному покаянию.
Хайме не испугался.
— Но совершенный человек не нуждается в покаянии. Так писал Клайв Стейплз Льюис. Писатель и богослов, принявший христианство уже в зрелом возрасте.
— Ты на всё найдёшь ответ. Только после покаяния и прощения человек понимает и осознаёт все свои действия, просит прошения у всех, кого обидел или кто обидел его. Процесс осознания проходит у каждого по-своему, у кого быстрее, у кого медленнее.
Хайме успокоился и опять сел в воздушное кресло, раскачивающееся как старинное кресло-качалка
— Но есть и те, кто не прощает.
— Есть, — согласился Хронос. — В сердце у таких людей таится зло, копит силы для
