душа радуется: всё как-то по-людски у них идёт. И дай Бог!
Насытившиеся и чуть хмельные гости затихли, глядя на поднявшегося Сергея Медведева.
- Ну что, поселяне, настало время следующих подарков молодой чете?
Гости утвердительно загомонили и стали выходить из-за столов. Глеб вопросительно посмотрел на названного брата, но тот лишь загадочно улыбнулся. Довольный Лянгузов подошёл к новобрачным и пояснил:
- Я слышал, что деревенские решили поставить тебе сарай для дров. Укажи, хозяин, где его место?
- А хозяюшка покажет, какие саженцы куда лучше всего садить, - «подкатила» Зинаида Алексеевна.
Глеб и Серафима снова на миг растерялись, но поняв затею односельчан, расплылись в благодарных улыбках.
Мужчины, скинув пиджаки и развязав галстуки, с энтузиазмом взялись за дело. Одни копали ямы для столбов, другие подгоняли по размеру доски. Вскоре запели пилы и застучали молотки. Мужики строили сарай слажено и с задором, не обращая внимания на статус и чины.
В это время женщины, припася заранее всевозможные саженцы, следовали за Серафимой и высаживали их в указанные места. Радости молодой хозяйки поместья не было предела: не прошло и часа, как границу участка украшали маленькие кустики и деревца. Через несколько лет они поднимутся и разрастутся, образуя густую изгородь и заменяя забор. Эта живописная стена будет радовать взор людей, изменяясь в течение всего года в своём великолепии.
- Серафимушка, а куда можно орешник высадить? – Валентина Александровна с удовольствием взглянула в сияющие глаза невестки, которая грамотно и обоснованно распланировала посадки.
- Его мы пристроим на поляне образующегося смешанного леса, вон там на пригорке. Лещина любит лес.
- Отлично, – мама Валя посмотрела в сторону, указанную Симой и хотела было идти, как услышала тихое и робкое:
- Спасибо, мама.
- За что же, девочка? – с умилением спросила дрогнувшим голосом Валентина Александровна.
- За вашу доброту, понимание и помощь. Я поняла: это вы поделились с Зинаидой Алексеевной моими мыслями об устройстве нашего с Глебом поместья, а Зинаида Алексеевна, в свою очередь, подсказала соседям придти на свадьбу с саженцами и лопатами.
- Это наш общий подарок, милая, - свекровь приласкала прижавшуюся к ней невестку, - на добрую память. Эти саженцы, посаженные с любовью и от чистого сердца, вырастут и будут напоминать не только вам, но и тем, кто их принёс, о сегодняшнем дне. Поверь, многие будут отзываться с теплом и светом о нём очень-очень долго.
Глеб видел, как мать обнимает Серафиму, и как молодая жена тянется к ней. Его душу вновь заполнила тёплая волна нежности и покоя к любимым женщинам.
Закладывающиеся добрые взаимоотношения новоявленных свекрови и невестки привлекли всеобщее внимание: кто-то смотрел на них с радостью и пониманием; кто-то, вздыхая, с завистью и надеждой.
_
Солнце клонилось к верхушкам деревьев, заканчивая очередной круг на небосклоне. Прохладные сумерки навевали лёгкую грусть прощания с этим необычным днём.
Мало-помалу уставшие, но довольные гости из Грибков, Чернухи и Гусево расходились по домам, городские уезжали на специальных микроавтобусах и личных автомобилях. Праздник заканчивался. Оказав должное уважение каждому приглашённому, и попрощавшись со всеми, Глеб повёл Серафиму в избушку. Ему поскорей хотелось остаться с ней наедине, он млел от осознания, что Серафима, наконец-то, стала его женой.
Войдя в маленькие сени, в углу которых аккуратно стояли коробки и свёртки с подарками, Глеб затворил за собой дверь и, навалившись на неё спиной, привлёк к себе Серафиму.
- Девочка моя, любовь моя, - его губы жадно и нежно покрывали её лицо и шею. - Ты прекрасна. Солнышко моё, ты настоящее украшение нашего дома. На тебя невозможно спокойно смотреть. Хочется обнимать и целовать тебя, вдыхать аромат твоих волос.
Серафима улыбалась и отвечала на ласки мужа. Она испытывала огромную благодарность к супругу за замечательно проведённую свадьбу, за заботу и внимание, за бережность и тактичность отношений.
- Мне с тобой спокойно и надёжно, - шептали алые губки, скользя по мужской щеке. – Я чувствую себя маленьким птенчиком в сильных и ласковых руках. Эти руки греют и защищают.
Глеб открыл двери в комнату, пропуская вперёд Серафиму.
В избе было чисто и тепло. Сняв у порога туфли, она ступила на домотканый половик. Молодой муж ловил каждый взгляд и движение жены, которые были наполнены девичьим смущением и робостью. Она подошла к столу, стоящему в углу у печки.
- Посмотри, сколько для нас еды припасли! – воскликнула Сима, приподнимая полотенце, которым были накрыты чистые овощи, хлеб, выпечка, орехи, мёд. – Зачем нам столько? Сейчас мы не голодны, а завтрак я поутру быстро приготовлю.
Глеб улыбнулся её непосредственности и промолчал. Серафима шагнула к окну и по-хозяйски задёрнула занавески. Обернувшись, она кинула взгляд на застеленную широкую кровать и, густо покраснев, опустила голову.
Чтобы неискушенная новобрачная пришла в себя от волнительного дня и настроилась на первую брачную ночь, Глеб, пообещав вернуться минут через десять, вышел из дома.
В высокой траве не умолкали стрекочущие кузнечики, заполняя вечернюю тишину, которую уже не нарушали птичьи трели. Глеб, подкатив чурбак, сел на него, навалившись на стену дома, и с блаженством улыбнулся, размышляя о Серафиме.
- Какая же она, по сути, маленькая. Мудрая, умная, но маленькая. Чистая, добрая, искренняя. Каким же с ней нужно быть, чтобы, не дай Бог, обидеть или просто огорчить?
Глеб закрыл глаза, прислушиваясь к биению своего сердца.
С каждой минутой становилось всё темнее. Пологие берега Коринки были почти не различимы на фоне ночного леса. На холме не ярко горел костёр, у которого сидело несколько человек добродушно ведущих беседы и не торопящихся домой. Иногда сноп ярких искр взметался в чёрное небо от подкинутых в огонь поленьев.
Глеб поднялся и шагнул в сени. В доме было тихо. Осторожно открыв дверь, он остановился в проёме.
Серафима сидела на табурете у стола и, глядя в небольшое зеркало, усталыми руками доставала из волос невидимки и заколки. Освободившиеся локоны падали на спину и плечи, подминая под собой оборки и кружева длинной, очень красивой шёлковой ночной сорочки. У Глеба защемило в груди: даже кокетливые рюши не могли скрыть ссутулившуюся спину жены. Он привык к красивой осанке Симы, и такие изменения сразу бросались в глаза.
Серафима помассировала корни волос, виски, порастирала веки и, положив руки на столешницу, в изнеможении опустила на них голову.
Глеб переступил порог и тихо позвал:
- Серафима.
Супруга сразу выпрямилась и обернулась на зов мужа, озаряя его любящей улыбкой и сверкающими глазами.
Глеб на секунду растерялся от резкой перемены и молчал, обдумывая, как поступить дальше. Серафима, неслышно ступая босыми ногами, подошла к нему и обняла за плечи.
- Серафимушка, звёздочка моя, я вижу, как ты сегодня устала, как нуждаешься в отдыхе. Я не хочу, чтобы наша супружеская жизнь начиналась с обязанностей, - шептал ей на ушко Глеб, нежно обнимая и целуя, - не хочу, чтобы омрачилась она заботами, обидами, усталостью. Я хочу видеть тебя в своих объятиях на нашем ложе жизнерадостной, довольной и желающей. Мне тяжело осознавать, что первенец, возможно, будет зачат не в обоюдном ликовании. Ты не посчитай, что нежеланна. Если бы только знала, как давно мечтаю о тебе, как о женщине. Сколько раз хотел соблазнить тебя, видя разгорающийся в твоих глазах огонь! Сколько раз твоё тело взывало моих ласк, и я, честно скажу, едва владел собою в те минуты! Но я хотел свадьбы. Хотел обладать тобою, как женою. Хотел, чтобы наша первая встреча, как мужа и жены, прошла очень красиво, и ты ощутила себя счастливой женщиной.
Серафима, почти не дыша, слушала его признание. «Ты понимающий, любящий, внимательный, тактичный. Ты бережёшь меня и уважаешь. Ты терпелив и благороден. Ты щедр и заботлив. Ты великодушен. Ты, как Бог», - думала она.
Молодая жена медленно опустилась перед мужем на колени, склонив низко голову. Глеб от неожиданности замер и через миг тоже преклонил перед Серафимой колени:
- Девочка моя, кроха моя. Ты сохранила в душе удивительную чистоту. Не могу я тебя обидеть словом ли, делом ли: это равносильно заставить страдать ребёнка.
_
Глеб поправил одеяло на Серафиме. Его глаза смотрели на неё с лёгкой грустью и любовью:
- Засыпай, моя любимая. Пусть ничто не потревожит твой сладкий сон.
Он оставил свою жену, погружающуюся в свои цветные сновидения.
Оказавшись в тёмных сенях, Глеб почти на ощупь подошёл к кушетке и, скинув пиджак, лёг.
«Нетрадиционная свадьба и такая же не похожая ни на чью первая супружеская ночь. Как сложится наша жизнь, подход к ней и отношение многим не понятной? Мы оба имеем на всё свой взгляд. Правильный или нет, покажет время. Мы оба не идём в разрез с совестью и думаем похоже. Будет не просто уживаться с непривычным для большинства мировоззрением. Но я мужчина. Я сильный. Я многого добьюсь. Путеводной звездой станут чаяния моей милой Симушки, и она будет мне крепким тылом. Я верю в неё. Как уберечь её от духовной грязи, царящей вокруг? Она со своей светлой душой притягивает к себе не только порядочных людей. Выстоит ли? Выстоит. Моя хрупкая, слабая девочка с твёрдым характером. У нас будут дети. Сыновья и дочки. Они станут нашим продолжением. Появится ещё одна цель и смысл в жизни. Я передам им всё, что знаю, весь опыт, и буду учиться у них сам. Как хочется поскорее взять на руки своего ребёнка, нянчить его, смотреть, как сосёт материнскую грудь, хочется увидеть его улыбку и первые шаги. Как воспитать, чтобы он стал достойным человеком? Как не наделать ошибок и не исковеркать его жизнь?»
Глеб не мог уснуть. Его размышления прервала какая-то непонятная тревога. Он тихо встал, снял белую рубашку и бесшумно выскользнул на улицу. Обойдя вокруг дома и не заметив ничего подозрительного, Глеб остановился около старого куста сирени. Тревожное состояние не проходило. «Подышу свежим воздухом. Всё равно не спится», - подумал он и посмотрел в сторону холма. На месте, где ещё недавно пылал костёр, было темно. Хозяйка-ночь ревниво оберегала просторы от маломальского света.
Глеб перевёл взгляд на спящие окна избы, и улыбка снова коснулась его губ и сердца: в доме безмятежно почивала любимая молодая жена.
В ночной тиши отчётливо послышались чьи-то шаги. Глеб инстинктивно отошёл к кусту и затаился. В густых сумерках он с трудом различил мужской силуэт с каким-то длинным предметом. Мужик остановился и через минуту решительно направился к избушке. Глеб сделал пару шагов из своего укрытия, как услышал приглушённый голос Матвея:
- Костька, я ж предупреждал тебя не соваться к Глебу и Серафиме. Решил твердолобость свою показать? Я ж тебя, паскудника, порешу.
Маркелыч стоял недалеко от односельчанина и своим зловещим тоном и спокойствием наводил на него ужас.
В густой траве у куста ирги блеснула пара жёлтых огоньков. Нарушитель покоя покачнулся, и Глеб понял, что тот был изрядно пьян. Внезапное появление лесника не входило в планы Константина и, сбитый этим с толку, он не
