заметьте, ни один наш классик даже не пытался.
- А про Максима Горького забыл?
- «На дне» имеешь в виду?
- Ну да.
- Та все слишком примитивно. Да и не классик он вовсе.
- А что, у нас горькая осталась? На дне? Колгановая? Тогда и мне не забудьте налить! – вновь просыпается водопроводчик.
- Спи, брат. У нас все кончилось.
- Классик, не классик, не в этом дело. Разве душе в принципе можно поставить диагноз? – спрашивает Василий.
- Логично, - соглашается Василиса.
Они внимательно смотрят друг на друга и смущенно отводят взгляды.
- Нет, подожди, по статистике французы пьют не меньше нашего. И что, у них тоже, по-твоему, душа есть? – спрашивает брат.
При слове «душа» взгляды Василия и Василисы вновь встречаются. На какое-то время застывают, между ними проскакивает искра, и они смущенно отворачиваются друг от друга.
- У человек, которые лягушек едят, души быть не может! – подает реплику проснувшийся на мгновение водопроводчик.
Все какое-то время пораженно смотрят на него.
- Французы пьют, но не спиваются.
- Это потому, что пьют не водку.
- Логично.
- Водка - ни при чем, - возражает мордвин.
- У меня друг на браге спился, - вступает в разговор водопроводчик.
- Это как?
- Он самогон гнал. А душа горела. Поэтому всю брагу выпивал еще до начала завершения процесса.
- Все-таки душа, - подытоживает Василиса.
- Пацаны… и девчонки. У меня от вашей философии голова раскалывается. Дайте выпить, а? – умоляет водопроводчик, - и закусить не мешало бы.
- И при чем тут душа? – кивая на водопроводчика, вопрошает мордвин, - настоящая черта нашего национального характера на самом деле не одна. Их три: нажраться, напиться, да бабу в постель затащить попокладистее.
- Для самых одаренных еще футбол существует, - добавляет Василиса.
- Футбол не трожь! – возмущается водопроводчик.
Он встает, стаскивает с Насти простыню и, размахивая ею на манер флага, поет:
- Оле, оле-оле-оле!
Падает, хрипит: «Спартак» – чемпион!», засыпает.
Василий внимательно смотрит на Василису. Та выдерживает взгляд и честно отвечает:
- Понимаешь, мой последний фанатом был.
- Бедная девочка, шурех-перех, - сочувственно произносит мордвин.
Все внимательно смотрят на него.
- А ты, мордвин, сам с чего пьешь? – спрашивает брат.
- Чего вы привязались: «мордвин», «мордвин»! Мордвин я только по паспорту. А на самом деле...
- Да мы уже догадались, - машет на него рукой Василий.
- И пью не «чего», а «почему?» - продолжает мордвин, который не мордвин.
- И почему?
- А я знаю?
- Наш человек! – подает голос водопроводчик, на мгновение проснувшись и сразу вновь засыпая.
- А ты говоришь, «при чем тут душа»? – осуждающе говорит Василиса немордвину, кивая на водопроводчика.
- И все-таки, какая-то причина должна быть! Вот ты, мордвин, последний раз с чего запил, с радости, или с горя? – произнес Василий.
- И с того, и с другого.
- Так не бывает.
- Бывает.
- Поясни.
- Сначала, кажется, с радости. Повышение на работе получил. А потом, когда меня за пьянство выгнали, уже с горя.
- И давно ты пьешь?
- А я помню?
- Хоть и еврей, а наш человек, - подает реплику водопроводчик, и сразу вновь засыпает.
Постепенно все, кроме Василия и Василисы, начинают дремать. Она встает, подходит к окну. Он становится рядом.
- Солнце заходит, - произносит он.
- Красиво, - соглашается Василиса.
- Жаль, ты не видела, что такое по настоящему «красивый закат». Вот на Гоа…
- Расскажи!
- Солнце там - в несколько раз больше. И цвет у него другой. Нет, словами это не передать. Да и не в солнце вовсе дело.
- А в чем?
- Как тебе объяснить. Начну с того, что там все – фантастически дешево. Первую неделю, не переставая, ешь и пьешь, пьешь, пьешь, еще пьешь, потом – пьешь еще. На пляже валяешься, перевариваешь. А потом, неделе на второй, все это материальное как рукой снимает. Тебя, словно по голове пыльным мешком. И ты сидишь целый день в прибрежном ресторанчике, потягиваешь пиво, за вечер можно всего одну бутылку, смотришь на прибой, на этот самый фантастический закат, коровки цветные размером с наших овчарок мимо бродят, и ничего тебе больше от этой жизни не надо. Хотя, вовсе и не в этом дело…
- Значит, она там осталась, на Гоа? А ты мне заливаешь про какой-то творческий кризис!
Они встречаются взглядами, и между ними проскакивает искра. Сразу же смущенно отворачиваются друг от друга.
- Как ты догадалась?
- У меня такое ощущение, будто я знаю тебя тысячу лет.
- И у меня. В смысле, что я… тебя…
- И я – тебя…
- А что касается кризиса, знаешь, сейчас мне кажется, что его уже – нет.
- Правда?
Она поворачивается к нему. Их губы тянутся друг к другу…
- Мужик, а в Индии на самом деле выпивка дешевая? – спрашивает проснувшийся водопроводчик.
Василий и Василиса смущенно отскакивают друг от друга.
- Правда.
- Ну, вот, бутылка водяры сколько стоит в пересчете на наши?
- Насчет водки не знаю, там такое не пьют. А литр португальского рома семилетней выдержки – раз в пять дешевле нашей паленой поллитры.
- Врешь!
-А смысл?
- Эх, почему я не Радж Капур?
- Между прочим, сами индийцы вообще не пьют.
- Врешь!
- Им религия не позволяет.
- Бедолаги! – сочувственно произносит водопроводчик, падает на пол и засыпает.
Василий и Василиса вновь встречаются взглядами, берутся за руки.
- А еще там воздух особенный, густой, сладкий. Пьянит без вина…
- Врешь! Так не бывает! – на секунду просыпается водопроводчик, и сразу вновь засыпает.
Василий и Василиса недоуменно смотрят на него, потом их взгляды встречаются вновь, они долго смотрят друг на друга, одновременно закрывают глаза, их губы медленно сближаются.
Неожиданно раздается звонок в дверь. Оба, словно очнувшись, отстраняются друг от друга. Смущенно отводят глаза. Звонок, более настойчивый, раздается вновь. Спящие просыпаются.
Брат выходит в прихожую. Возвращается:
- Там мент за дверью стоит!
- А чего мы натворили? – произносит Василий.
- Кто помнит? – отвечает немордвин.
Все переглядываются и разочарованно жмут плечами.
- Вон два трупа лежат, - испуганно показывает на спящих Настю и водопроводчика брат.
- Кто их?
- А может, суицид?
- Вряд ли, у нас столько водки не было.
- Тогда кто?
Все испуганно переглядываются.
Опять звонок в дверь. И – опять.
- Что, сдаваться будем? – обреченно вздыхая, спрашивает брат.
- Русские не сдаются! – отвечает немордвин.
Брат выразительно смотрит на него. Тот смущенно отводит взгляд.
- Прежде надо выяснить, почему он пришел, - произносит Василий.
- Или за кем пришел, - произносит брат.
- По-моему, одно из другого вытекает, - высказывает мнение немордвин.
- Где вытекает? – просыпается водопроводчик, открывает свой чемодан, достает разводной ключ, находит его, и в обнимку с ним счастливо засыпает.
- Может, попробуем все-таки выяснить, почему он пришел? – предлагает Василий.
- Или за кем пришел? Вот ты, чего-нибудь натворил за последнее время? – спрашивает брат.
- Я? Не помню.
- Вот и я ничего не помню.
- А ты, мордвин?
- Да не мордвин я.
- Вот и я говорю, еврей, ты...
- Где еврей? – взбрыкивает водопроводчик, сжимая в руке разводной ключ.
- А может, он че натворил? – кивая на успевшего заснуть водопроводчика, произносит брат.
Вновь раздается звонок в дверь.
- Ребята, вы определяйтесь поскорее, за кем, и почему, а то у меня от этих звонков уже голова раскалывается! – просит из-под простыни Настя.
- Надо открыть. А то так и будет трезвонить, - соглашается Василиса.
- А как быть с трупами? – кивая на успевших проснуться Настю и водопроводчика, спрашивает брат.
- Накроем простыней, - отвечает Василий.
Он встает, насильно укладывает сидящих на полу Настю и водопроводчика, накрывает их простыней.
Василий выходит, возвращается с милиционером. Все настороженно смотрят на него. Милиционер, не менее выразительно, на них. Явно он ищет кого-то, но не находит. Обращает внимание на обнаженных красоток:
- У вас что, здесь притон?
- Что при том? – спрашивает из-под простыни вновь проснувшийся водопроводчик.
- Не притом, а притон!
- Тритон? Мы что, уже лягух начали есть? – испуганно вопрошает водопроводчик.
Все недоуменно смотрят на него.
- Притон? Да нет, вроде, - неуверенно отвечает Василий.
- А чего тогда у вас бабы голые? Да еще и мужик впридачу? – кивая на немордвина, вопрошает милиционер.
- А мы знаем? – хором отвечают все, кроме водопроводчика, который успевает уснуть.
- А кто знать должен?
Все переглядываются.
- Эй, мужик, ты водку принес? – спрашивает из-под простыни вновь успевший проснуться водопроводчик.
- Водку? – расстегивая кобуру, переспрашивает милиционер.
Все испуганно следят за движениями его пальцев.
Тот достает из кобуры… чекушку и выставляет ее на стол.
- А… закусить? – ошарашенно спрашивает немордвин.
- Ты че, не мужик, что ли?- удивленно спрашивает мент.
- Он у нас того, вроде как баба, - поясняет, ухмыляясь, брат.
- Ну вы, ребята, и перепились! – констатирует мент.
Брат разливает водку, возвращает чекушку, все выпивают.
- А ты че… к нам… вообще… пришел? – все еще боязливо спрашивает брат.
- Сигнал был, звонок, то есть.
- Если статья не расстрельная, я согласен на явку с повинной.
- Мент обрадованно оживляется:
- А че ты натворил?
- А я помню!
- Вот засада!
- Может, ты этих порешил? – кивая на спящих, предполагает немордвин.
Милиционер лихорадочно тянет руку к кобуре, достает чекушку, разочарованно вздыхает. Подходит к лежащим на полу, приподнимает простыню. Водопроводчик, не открывая глаз, неожиданно орет: «ты ж взгляни на меня..». Милиционер брезгливо плюется:
- Ну вы, ребята, и горазды пить!
- А ты?
- А при чем тут я?
- Но зачем-то ты к нам пришел?
- Вообще-то меня баба позвала.
- А-а.
- Какая баба? Может, эта? – кивая на лежащую на полу Настю, спрашивает брат.
Мент подходит к спящей, еще раз поднимает простыню, смотрит:
- Не, не эта. Хотя тоже ничего.
- Там еще одна под столом бездыханная валяется. Кажется, Наташей зовут.
- Наташа? Под столом? Бездыханная?
- Ах вы, сво… да я вас… - закипает милиционер, тянет руку к кобуре, достает пустую чекушку, недоуменно смотрит на нее.
- Это сколько же я сегодня выпил?
- Сколько? – спрашивает проснувшийся водопроводчик.
- Не помню.
- А кто помнит?
- Не знаю.
- Тогда надо выпить еще. Для просветления памяти.
- Логично.
- Кто пойдет за водкой?
Все с надеждой смотрят друг на друга. Только Василий и Василиса, словно вокруг нет никого, не отводят друг от друга глаз.
- Тот, кто еще не ходил.
- А кто не ходил?
- А кто помнит?
- Тогда надо выпить еще, для просветления памяти.
- Пить нечего.
- Кто пойдет за водкой?
Все с надеждой смотрят друг на друга. В это время из-под стола начинает выбираться Наташа.
- А почему она у вас – тоже голая? – спрашивает мент.
- А мы помним?
- Вы что с ней сделали?
- Ничего, вроде, а можно было? – просыпается, откинув простыню, водопроводчик.
Рука мента непроизвольно тянется к кобуре.
- Ой, Саша пришел! – пьяно улыбается, вылезая из-под стола, Наташа, - ты водку принес?
- Выпили уже, - отвечает брат.
- Вот засада!
- Кто пойдет за водкой?
- Кого мы еще не посылали.
Все смотрят друг на друга.
- Мента.
- Я не мент, - оскорбляется тот.
- А кто? – искренне удивляется брат.
- Полицейский, - гордо отвечает полицейский, который на самом деле - мент.
Пауза, во время которой все с
