на мне, но дружба дороже. Быть тебе Генри, мой дорогой друг обязательно генералом. С твоей мудрёной головой, ты и большего звания достоин.
- И снова, едут атаман Бодров, и Генри Страх на свою базу к американцам, уже на двух бронепоездах.
Американский бронепоезд ведёт Генри, как в последний пути свой корабль капитан. Он прощается, уже навсегда со своим детищем. И по этому поводу не смолкают там пушка и пулемёты. Всякая, хоть маломальская цель, движущаяся, или даже ползущая. Всё подвергается немедленному уничтожению, огнём и свинцом. И у Генри душа болит, ведь, человек он творческий. Не только картёжник, но и неплохой ещё художник. И тут у него талант имеется.
Поэтому всё надо сделать, как можно ярче, чтобы каждый эпизод этого исторического прощания, был величественным и грандиозным по своей задумке. Тем более, что возможности американцев неисчерпаемы. А насчёт боезапаса, то этот вопрос уже давно решён: всё будет восстановлено на американской базе. Сэм Гульден ждёт их там, не дождётся. Все глаза интендант проглядел. И он хочет уважить, обоих героев: и своего старого друга Генри, и нового атамана Бодрова. Постарался товарищ на славу, тут ничего не скажешь.
Грянул медью оркестр, лишь только показались два бронепоезда.
И разрывалась от счастья медь пока не замер последний шатун в паровозе, и он не остановился.
Построились смешанные экипажи двух бронепоездов. И поклонился им Генри Страх. Затем подошёл к своему бронированному паровозу, приложил к его броне свой цветастый платочек, и поцеловал его. И тут снова грянул туш герою, под восторженные крики военных двух стран.
- Но и это не всё – кричит довольный Генри Страх.
И он торжественно передаёт символический ключ от своего бронепоезда, уже знаменитому на всю Манчжурию, Чингиз Хану Бодрову. Тут уже все смешались, всем солдатам было не до строя. Он рассыпался, как будто его, никогда не существовало. Как весёлый дождик под ярким солнцем.- И казалось ликующим солдатам, в этот добрый миг, что никакой войны не бывает: веселись честной народ, на весёлом празднике. Чины собрались здесь немалые, даже консул американский приехал. И глупо было бы всё это празднество оставлять без охраны, война уже многому их научила. Посоветовавшись с Генри решили командиры. Второй экипаж нашего бронепоезда, который ещё не выпалил в воздух весь свой боезапас, поставить в охранение до следующего дня. Иначе не могло быть, на этой коварной войне: и не всё ведь, коту масленица. Но пока везло им, как никогда: все целы были и здоровы. Но могли случиться непредвиденные обстоятельства, ведь война всё же, не мать родная. И баловать их удачей, всегда не будет. Надо и самим поостеречься.
Недовольно пороптали служивые, но, получив, в руки по бутылке хорошего вина успокоились. Теперь и этот каприз войны можно весело пережить: доживём до весёлого дня: завтра. Поехали офицеры и американский консул на машинах в местный ресторан. А там их уже с почётом встречают хозяева, как самых дорогих гостей. Тут же, и наш российский консул, и атаманы Лихов, Копчённый, с генералом Семихватовым.
Сегодня все они почётные гости великого торжества, в честь союза России и Америки.
- Никогда не был на таких приёмах и торжествах Лука Васильевич, и сразу растерялся. Но Генри Страх, был здесь, как рыбка в воде.
- Пожалуй, что здесь не было ни одного чина, хоть мало-мальски себя уважающего, с кем, он не играл бы в карты. Это уже точно было, как счёт по ушам вести, в покере.
Возможно, что Генри, и с самим консулом тоже играл, но сами они об этом не распространялись: зачем? Американский консул всех перечислял по их званиям, не забыл представить и знаменитого на всю Манчжурию атамана «Чингиз Хана» Бодрова.
И никто из собравшихся здесь высоких чинов, не посмел даже ненароком бросить тень на сказанное представление сотника Бодрова. Всё это воспринималось с торжеством и лёгкой завистью: и не иначе. Смог же человек добиться такого почитания множества народа, и не одной нации, а многих, на этой дикой войне. Не всякому это дано, особенно простому казаку. Состоялось и присвоение звания майора Генри Страху. Конечно, тут не обошлось без иронии, все знали, что никудышный он был службист, но весельчак, повеса и неисправимый картежник.
И как ни странно, все эти, казалось бы, порочащими его качества, на войне придавали ему особое уважение. Наверно, что-то было такое, в его характере, и поведении, что шло вразрез со всякой логикой, как и на всякой войне. И как ни странно это всеми ценилось. Наградили всех наших атаманов и генерала Семихватова орденами «За Дружбу Народов», что было весьма почётно.
Такую международную награду, не всякий генерал мог заслужить, и особенно приятно было Луке Бодрову её принять из рук консула.
- Служу Царю нашему, и Отечеству!
Отметили так же, что бронепоезд «Чингиз Хан» 2, передаётся русским войскам, как подарок, от непобедимой и могучей Америки. Потому что именно русские, как никто другой поддерживают её интересы на Дальнем Востоке. И умеют они воевать, как никто другой: надёжней союзника нет!
Русский консул Иванов Сергей Иванович, стройный и энергичный не по своим годам, подсел к Бодрову, и поздравил его со столь высокой наградой.
От всей души поздравляю тебя, и желаю здоровья и счастья. И главное, остаться целым и здоровым в этой войне. Много переполоха наделало ваше письмо к самой императрице Цы Си. Поначалу она была в великом гневе на тебя, но потом всё это прошло. И она пожелала узнать кто ты такой, и что из себя представляешь. И она сказала, что очень хотела бы тебя увидеть, и поговорить с тобой. Очень негативно представлял тебя Фу То До, он при императрице вращается. И он является одним из руководителей Боксёрского восстания, против всех белых людей в Маньчжурии.
Собственно, из-за этого и началась вся эта война.
Не знал я, что он такая важная птица, а то бы он не ушёл от меня, тогда ещё в первые дни войны. Вот ведь, как в жизни бывает. И я хочу с ним встретиться, и сразиться. Не забыл я, как он ловко своим солдатам головы отделял: мастер своего дела - палач!
Зато другой полковник, Люй Фэн, тебя очень хвалил, хотя ты его гарнизон разгромил.
Он сказал, что ты благородный человек!
Не сразу нашёлся, что ответить консулу Лука Васильевич.
Скоро мы будем в на месте, там и решим, как нам всем жить дальше, и государствам тоже.
- Мудреный ответ! – изумился Иванов.
- Это большого ума стоит, наверное, целой палаты. Так ведь говорят о таких людях, как вы: ума палата!
- Из какой Амурской станицы вы сами будете, Лука Бодров.
- Из Бабстовской, Сергей Иванович.
- Улыбнулся консул, все его зубы были белы, и красиво подогнаны друг к другу. Как говорится у казаков, крепкой кости был этот человек
- Это ещё, когда цесаревич Николай Александрович, к вам в станицу приезжал, и награждал медалями, ваших лучших казаков.
- Кстати там, в списках, тоже Бодров, кажется, Василий, фигурировал.
- Отец это мой, Сергей Иванович, - приободрился Лука.
- За дело он награду получил, честно служил Василий Бодров отчизне нашей. Живота своего не жалея
Помолчали они ещё немного, и консул вернулся к своей прерванной мысли. Кажется, тогда и сложилось весёлое сказание про название вашей станицы. Якобы, Светлейший наследник, спрашивает казаков:
- Чего вам станичники, для нормальной жизни на этих новых землях не хватает. Чем сможем мы, тем и поможем вам, служивым людям.
- Баб сто, нам надо, ваше Сиятельство!
Оттуда и пошло название станицы. Смеются все гости за столиком, тут уже все равны стали.
- Был такой, на Амуре, полковник Бабст, командир казачьего батальона. Из высоких офицерских чинов он сам, но герой он каких мало было на Амуре. И, скорее всего, отсюда историческое название станицы, в честь этого героя. Но народ любит байки говорить, до такой степени, что потом они в истину превращаются. Так что и эта версия жива и здравствует поныне, как и сами казаки.
Не долго продолжалось командование бронепоездом, потому что нашлось Луке Бодрову и его разведчикам другое дело. Нет тебе равных соперников дорогой ты наш Чингиз Хан Лука, в разведке и диверсиях. Людей ты таких подготовил, что один твой казак, десяти, а может сотни солдат стоит. Трудно это сразу определить, но в бою им равных нет. Поэтому, у тебя теперь, другие не менее важные задачи будут, чем на бронепоезде ездить. Там ты уже навёл порядок. Но есть задачи, которые только ты и сможешь решить так, чтобы сохранить казацкие жизни, и поставленную задачу командования выполнить. Ты у нас один такой, и нет тебе в этом деле равных стратегов.
Смотрит генерал Семихватов, на казака, и чувствуется искренность его слов, его душевность. За, это качество его души, и уважали его одинаково, что казаки, что солдаты.
- Родина у нас одна, и никто кроме нас, её не защитит. И поэтому делить нам нечего, а прятаться мы не привыкли. Мы русские люди.
Вот так, звучали его любимые слова.
Так и продолжалась эта война в Китае, где на коне, где на ногах, а где и на тощем пузе. И все по маньчжурской нищей стороне она со смертью проходила. Так и до их столицы добрались наши доблестные казаки.
Тут, сразу же, активизировались многочисленные наши союзники. Все они: тут, как тут: раз такой огромный лакомый кусок, хорошо виден стал.- И сразу же, всем им захотелось, оттуда, больше кус отхватить. А возможно, что и два, и три, если по зубам не дадут другие, не менее прыткие товарищи.
Но сначала надо было освободить столицу Маньчжурии, от разномастных военных группировок. И, восставшие не собирались так просто сдавать ее, был среди них, патриотизм и немалый.
Не один раз брал Пекин исторический Чингиз Хан, и уничтожал там всё, что можно было уничтожить.
Хотя и защищён город был прекрасно, толстыми неприступными стенами. И людей там с избытком было. Но всегда губила защитников, их излишняя самоуверенность в неприступности своих стен.
И ещё, уверенность их была, в мощи своего нового камнемётного оружия. А так же, невиданной силы огня, которую маньчжуры с успехом применяли, против, как казалось им, диких монголов.
Но только злее становился Чингиз Хан от их непокорности, и всё больше потом лютовал в уже захваченном городе. Не спасла Маньчжурию, и знаменитая Великая стена, которая должна была защитить страну от злых врагов из степи.
Великий монгол не стал её брать штурмом, а успешно пустил свои конные орды в обход стены. Чем всех маньчжурских стратегов несказнно удивил. А именно: своей дикой и хищной простотой мышления, и решения, порой неразрешимых для всех задач. И при всём этом, скрытой, особой остротой, глубины мышления. И ещё: своей быстрой реакцией, так красиво сочетающейся с упорством и выдержкой. Потратил он чуть больше времени, зато сохранил все свои силы для основного удара, по живым силам противника. А не по их каменным трущобам, где он, несомненно, увяз бы и в конечном итоге погиб.- Таким образом, великий полководец, навечно развеял, вечный миф о неприступности Великой стены. И самого великого Пекина.
И потому всегда поставляла ему покорённая Маньчжурия в избытке
