отцу успеха, отправился домой, оставив Сэлиндгера в недоумении. Идя по центральному проходу зала я спиной ощущал его немой вопрос: «Как же так? Богатый, здоровый человек не может помочь беднякам?»
Когда у вас есть кое-что на счете, то нет никаких препятствий. Через две недели я получил прибор. Положение ребенка было таким же тяжелым и Сьюзен горячо одобрило мое решение съездить, чтобы помочь этим бедным людям.
Веласкесы жили в доме пострадавшем от пожара, который унес не только имущество, но и жизнь прежнего хозяина. Увы, бедность выглядит еще более ужасающей, когда она старается выглядеть опрятной. Стены были отмыты, но и только. На краску, похоже, денег уже не хватило. В паре окон стекла еще были, а в остальных – торчала фанера. Муж, жена, дети были одеты в чистую, но явно с чужого плеча одежду. Вещи были им то малы, то велики. К тому же футболки и куртки ужасали безвкусицей надписей и наклеек. Все семейство возбужденно галдело – у девочки начался очередной приступ.
Стоит ли говорить, что все удалось. Колики прошли и я уехал в полной уверенности, что дело пойдет на поправку. Они хотели мне заплатить. Мне! Эти крохи из жалкого социального пособия?
Ну что же, вылечив девочку, я добился своего. Камушек вызвал лавину. О выздоровлении Марии-Луизы заговорила вся местная беднота. К счастью, Сэлингеру хватило ума устроить приемный покой рядом с церковью. (Кстати, люди и на храм заодно жертвовали. Я-то денег не брал принципиально). А иначе, не знаю, как бы я справился с этой разномастной и разноцветной оравой. Мексиканцы, боливийцы, сальвадорцы, негры, арабы… По воскресеньям я изучал географию Латинской Америки, Азии и Африки вместе взятых. Меня приветствовали в местной газете, где и назвали «Доктором Жизнь». Но в банке я держался только на прошлых заслугах. И Сьюзен, провожая меня на воскресное дежурство, уже не столь радостно приветствовала мои занятия. «Мы, конечно, должны, помогать бедным, но, черт возьми, почему же мы должны ТАК помогать?» – читал я вопрос в ее взгляде. Так что ничего удивительного не было в том, что в один из неспешных воскресных завтраков моя женушка, уставившись на кофе, произнесла:
- Дорогой, мне кажется, что в последнее время ты слишком много времени уделяешь благотворительности…
- Но, дорогая, людям надо помогать.
- Да? А мы? Мы не люди? Всего один день в неделю побыть с семьей? Неужели это так трудно?
Ее голос начал повышаться. Запахло заурядным скандалом. И тут я решился.
- Смотри, - я достал прибор, - этим я лечу. Я сделал это по тем тетрадям, которые я тебе когда-то показывал…
Внезапно я вскочил и потащил жену во двор к «джипу». Почти насильно усадил ее туда, потом сбегал за ведром воды. Она, кажется, перепугалась и, не сопротивляясь, молча следила за моими действиями. Я влил воду в бак и, сев за руль, нажал на газ.
- Вот, - немного прокатившись, я поставил машину на место. – и это тоже сделано по тем тетрадям. Этот «джип» ездит на воде.
Да-а, что и говорить, Сьюзен ждала чего угодно, но явно не этого. В растерянности она только моргала. Не без злорадства я наблюдал за ее попытками собраться с мыслями. Наконец она произнесла:
- Дорогой, значит, наша машина работает на воде?
- Да.
- Значит, нам бензин не нужен?
- Да.
Тут, кажется, у нее что-то начало проясняться…
- И ты до сих пор молчал?
- Когда я показал тебе тетради, ты позвонила психотерапевту. Конечно, разве может банковский клерк думать о судьбах мира? Разумеется, нет. Мы же не в кино. А теперь куда ты позвонишь? В компанию «Форд»?
Зря я это спросил. Это стало еще одним шагом к пропасти.
- Кому? – Сьюзен отрыла было рот. – Я….
Мордашка Говарда внезапно просунулась в окно:
- Ма! Па! А где завтрак? А почему вы в машине? Мы куда-нибудь едем?
- Мы никуда не едем. – отрезала Сьюзен. – Иди домой. Я сейчас приду. – Она повернулась ко мне. – Я подумаю, что мне делать.
Дней через пять, возвращаясь с работы, я увидел возле нашего дома светло-серый «форд-скорпио». Так, дядя Сьюзен, полковник армии Соединенных Штатов Сэмюэль Лэндчестер собственной персоной. М-да, иногда дьявола зовут, а иногда он приходит сам. Ставя машину в гараж, я уже догадывался о чем будет разговаривать со мной господин полковник. Черт возьми, разумеется, о водяном автомобиле. Что еще другое может заставить мистера Лэндчестера срочно бросить все и примчаться сюда? Обычно он осчастливливал нас своими визитами раза два в год и о каждом мы знали за месяц…
Все так и произошло. Когда я вошел, Сьюзен и ее дядя мило болтали за стаканом джина. Я присоединился к ним и беседа потекла по накатанным рельсам – обо всем и ни о чем. Ну а потом мистер полковник потянулся и высказал желание покурить на улице, заодно обсудив со мной кое-какие проблемы.
Некоторое время мы молча стояли на крыльце, наблюдая как заходящее солнце медленно опускается в озеро. Золотая дорожка протянулась по воде. Белые облака как будто потерялись на бледно-голубом небе… Тишина стояла удивительная. Как будто бы исчезли все звуки…. Лэндчестер осторожно кашлянул и спросил:
- Как ваш джип? Не ломается?
- Полковник, - я был так уверен, что он потребует водяной мотор, что не мог дипломатничать. – К чему эти увертки? Вы ведь приехали потому, что этот джип работает на воде?
Несколько секунд он переваривал тот факт, что его нехитрую игру раскусили. Потом произнес:
- Что ж, я человек военный. Мне приятно говорить прямо. Да, будем откровенны. Мы заинтересованы в этой машине. Армия намерена приобрести у вас патент, изобретение, технологию… В общем, то что у вас есть! За очень приличные деньги…
Он сделал паузу, очевидно, давая мне возможность осознать сказанное.
- Черт возьми, - его голос стал мечтательным. – Мы не будем больше зависеть от этих чумазых арабов… Наши танки перестанут гореть…
Мой ответ был готов заранее.
- Извините, полковник, но я скажу «нет». Когда Энштейн думал о теории относительности, предполагал ли он Хиросиму и Нагасаки? … У человека одна жизнь. Вы все придумываете, как ее отнять. Но почему бы вам не подумать, как ее подарить?
Старый профессор был бы доволен. Я твердо решил - им не давать ничего. Хватит! Обойдутся и тем, что есть.
Повисло молчание.
- Жаль. – Он, по-видимому, ничего не понял. – Жаль. Но предложение остается в силе. Все равно подумайте.
Потом мы вернулись в дом и снова говорили о пустяках. Потом он уехал.
Несмотря на всю мою решимость, по дороге в церковь меня грызли сомнения. Правильно ли я поступил и поступаю, думал я, крутя баранку. И снова убеждало себя, что правильно. Да, благотворительность, да, пацифизм. В конце концов, выйти на трибуну Конгресса и заявить, что вот этим вылечены тысячи людей – это произведет впечатление. Похоже, что старый Гольдштейн этого не понимал. Наверняка он пытался пробиться наверх. Ну да, всегда и везде хватало утопистов, желающих облагодетельствовать человечество. И, наверняка, его послания доходили в лучшем случае до отдела писем Сената, где и выкидывались в корзину. Но обращался ли он к частному капиталу? И есть ли тот, кто готов рискнуть? Если бы я знал, каким будет ответ….
По случаю Дня Благодарения церковная община устроила небольшой прием в нашей школе. Вы знаете, что представляют из себя подобные мероприятия, поэтому поймете с какой неохотой я туда ехал. И, действительно, все было как всегда. Много народа, много болтовни, немного выпивки и закуски. Я вообще-то намеревался потолкаться там минут пятнадцать-двадцать, съесть пару сэндвичей и незаметно исчезнуть. Однако Сьюзен решительно оттащила меня от стола со снедью.
- Дорогой, я должна тебя познакомить с одним интересным человеком. Я только что беседовала с его женой. Представляешь, они здесь совершенно случайно. Это такая удача!
- Дэннис Рэнсфильд, - представила она мне немолодого грузного, какого-то сонного усача в серой тройке и темно-синем галстуке.
- Доктор Жизнь? Я не ошибаюсь? – его рукопожатие оказалось не то чтобы сильным. Я бы назвал его цепким.
- Тимоти Мак-Доннел, к вашим услугам!
- Говорят, вы бесплатно лечите местную бедноту и очень успешно?
- Что вы, мои успехи сильно преувеличивают.
- Ну-ну, излишняя скромность тоже вредна. Я тоже занимаюсь благотворительностью. Да, давненько. Вернее, моя жена. Она-то и сказала мне о вашей деятельности.
- Стараюсь, насколько хватает моих сил… - дипломатично начал я.
- И средств! – оборвал он и неожиданно быстро взглянул на меня. Я, кажется, что-то начал понимать.
Рэнсфильд увлек меня на воздух.
- Курите?
- Спасибо, нет.
- Излечились благодаря своему прибору?
- Нет, просто не начинал.
- Хорошо, - он закурил сигару, предложенную мне. – Я здесь случайно, проездом. Так что сейчас не время и не место для деловых переговоров. Однако, знайте, что я на собственные деньги содержу целую больницу. На собственные! А, впрочем, это не важно. Главное, я согласен месяц испытывать ваш прибор в своей больнице. Разумеется, если результат будут положительными, все будет оплачено. Подумайте, вот моя визитка.
На обратном пути я рассказал Сьюзен о нашем разговоре. Я не скрыл того, что прибор единственный и то, что он оказался чертовски дорогим. На втором бы я просто разорился. Жена почесала нос:
- Он согласен заплатить?
- Да, если все будет хорошо.
- А до сих пор все было хорошо?
- Да
- Ну-у-у… В конце концов, что плохого в том, что мы сдадим этот прибор напрокат? Особенно теперь. Ты потратился, надо же как-то возмещать расходы.
И я продолжил свой путь по дороге к катастрофе. Тысячу раз человек заключал союз с дьяволом и тысячу раз проигрывал. Но все равно, несмотря ни на что, каждый раз он надеется, что успеет выскочить из поезда, несущегося под откос. Деньги, деньги… Покажите мне человека, который скажет, что ему их хватает…
Чтобы выдержать солидность, я позвонил Рэнсфильду через два дня. И на следующий вечер я подъезжал к модерновому офису «Сан инкопорейтед». Ну вы видели этот стиль хай-тек. Много полированного металла, стекла, белых поверхностей и черного мрамора. Однако кабинет Рэнсфильда оказался обставленным по моде… Не знаю уж какого века, но мне он сильно напомнил кабинет судьи из какого-то исторического телесериала.
- Викторианский стиль, - пояснил хозяин, явно довольный впечатлением, которое произвела его мебель. – Вторая половина ХIХ века. Мое любимое время и моя любимая Англия. Империя! Несокрушимость! Надежность! Защита и мощь!
Странно было слышать эмоции в голосе бизнесмена. Все больше воодушевляясь он продолжил:
- Именно поэтому мой кабинет – это опора на традиции, а наше здание – это устремленность в будущее. Идя в будущее, мы верны традициям – вот наш девиз... Но к делу! – неожиданно оборвал он сам себя.
Я банкир, поэтому договор, естественно, мы подписали недели через полторы после этой встречи, когда обе стороны пропустили документ через мельчайшее юридическое сито своих адвокатов. Потом я составил максимально понятную инструкцию, т.е. при какой болезни куда что прикладывать и что нажимать. Потом мы договорились, что для исследований выделят отдельную палату под охраной. Врачу же будет сказано, что необходимо провести испытание новой разработки военных медиков. (Что делать, вооруженным силам всегда присуща
