ругаются, пусть наказывают – от этого участь непонятого гения становится лишь совершеннее. «Горе от ума».
Не та степь…
Ххооо…
В 23 года – я расстаюсь со своим поколением. Оно расформировывается, будто по распоряжению правительства Москвы. Исчезают условия, державшие толпу ровесников в стенах одного здания. С этого момента мы децентрализованы, рассредоточены.
Каждый сам по себе. И тысячи дверей… нет, не распахиваются… приоткрываются, чтобы впустить на собеседование. Внезапно узнается, что везде для трудоустройства нужен стаж работы. Нонсенс! Как тогда быть выпускникам ВУЗов? Ответ: выкручивайтесь. Убеждайте работодателя в своей пользе, ищите связи. Что хотите – то и делайте. Теперь за вас ни кто не станет думать. Но не потому, что свобода, а потому, что начхать.
Наступает момент, когда я попадаю в статус, который даже звучит унизительно – подчиненный. С такими не нянчатся, не вытягивают четвертные оценки, не учат, не терпят, и крайне редко считаются с их мнением. «Не исключительность – покажи исполнительность!».
Коллектив сотрудников – это тебе не одноклассники и не сокурсники. Не будет честных решений конфликтов – во дворе, лицом к лицу, кулаками; будут наиболее эффективные, хладнокровные. Теперь не оценки в дневнике – награда за усердие; теперь это деньги. И тут за “пятерку” приходится грызть конкурентов.
Деньги – вот что делает человека взрослым в современном обществе. Ребенок лишь хочет иметь их; взрослый – не может без них прожить. На этом заканчивается детская непосредственность. И вот теперь-то становится понятным пресловутое “законодательсто”. Не столь права, сколь обязанности. Дело даже не в уголовном кодексе или конституции РФ; “законодательство” – это когда без паспорта я никто, когда деньги решают любые проблемы, когда я становлюсь некой единицей человеческой особи – гражданином. И по законам ОГРОМНОЙ социальной группы, – ни школьников, ни даже студентов, – я обязан: ходить на работу, зарабатывать деньги, искать женщину для брака, завести ребенка, купить недвижимость, транспорт, модный аксессуар, и раз в год летать за границу. Эти задания проверяется, как домашняя работа; вот только баллы проставляет не горсточка педагогов –теперь каждый вокруг лепит на меня свои оценки.
26 лет… 26… лет…
*** *** ***
Ручка выпала из пальцев; на трех из них вмятины, и судорога вцепилась в ладонь под мизинцем. Шея затекла, моральные силы истрачены полностью – выдавлены до последней капли. Как символично, что и стержень гелиевой ручки перестал писать. Пустой стержень, – как описание внутреннего состояния, – подходит идеально.
– Это тупик! Убожество! Бред!
Артур сломал пополам пластик ручки; выдрал листы, скомкал и брезгливо выбросил. Потом вскочил, и со злостью отшвырнул стул. Обида сжимает сердце, будто в кулак.
– Гадство!..
«Успокойся».
От голоса Музы чудесным образом полегчало. Ощутимо и сразу. Нашлись силы взять себя в руки, загасить панику огнетушителем здравомыслия.
– Я просто ударился в повесть. Это моя ошибка. Надо снова пробовать с чистого листа.
Артур вооружился новой ручкой; теперь – слова будут черного цвета.
«Увлекся автобиографией. Но ничего страшного – этот тупик в лабиринте подсознания можно обойти. Надо излагать мысли короче!».
*** *** ***
С годами становлюсь невнимательным – характеризую мир прилагательными, а не существительными. Жестокий, коварный, враждебный. Куда-то пропали: лето, море, солнце, облака.
В детстве жизнь была удивительно яркой. Об этом твердят остатки воспоминаний – кадры короткометражек, наполненные молодыми ощущениями. Порой, в нынешнем возрасте, случаются дежавю: лучезарный день лета, шуршащий листопад, хрустящий снег, запах цветения. На десять секунд я становлюсь на столько же лет моложе.
За эти крохи радости я расплачиваюсь часами сравнений: “раньше” – “теперь”, “было” – “стало”, “обрел” – “утратил”. Отчет о потерях – ведь детство не повторится. Ощущение утраты становится сильнее с каждым Днем Рождения.
«Дальше – хуже» – самоубийственная установка, заложенная в подсознание. Во вред обращается свет воспоминаний. Запускается программа старения, утвержденная мной же: «Согласен, не молод» – и роспись.
Помню, как друг катал на велосипеде… Вот педали крутит тот самый Ромка. Я стою на багажнике, – именно стою, а не сижу, – и не держусь за плечи друга, балансирую. А когда Ромка несется с горки – расправляю руки. Это мои настоящие крылья.
Никакого позерства – каждую секунду жизни я ощущаю каждой клеточкой себя. Впитываю мир. Мне некогда думать о будущем или прошлом; начисто отсутствует потребность жить по уму – его так мало, что не тяготит. Чудесная легкость. Окрыляющая.
Но хуже ли от того, что я узнал многое? Нет. Тяжело потому, что постоянно думаю. Напрягает нескончаемость процесса.
Помню, как Ромка тащит меня на санках. 7-ое января, праздник Рождества Христова. В тот день я сломал ногу. Так странно не чувствовать боли перелома!.. Пока друг волочет меня домой, я дурачусь, бросаю снежки ему в затылок. Хех… Вот чудила. Рискнул здоровьем на жутком трамплине – проиграл и остался беспечен. Но вот я лежу на кровати – дома, моя сломанная нога отогревается, и я ору от боли.
Подумаешь! Ха! Еще гипс не снимут, а я уже буду гулять. Ей Богу – неубиваемый. Как и положено непоседам моего возраста. Но, как и на всех детей, на меня заведена медицинская карта в поликлинике. И пока пополняется перечень травм и болезней – приобретается осторожность. Все бы ничего – вот только предусмотрительность становится год от года дотошнее. И будет неприятно однажды назвать себя трусом.
…Видимо, ребенок во мне все еще жив. Поразительная живучесть.
Воспоминания – это дар, а не проклятие. Там хранятся доказательства радости, триумфа, счастья, любви. Мое прошлое – не только горький опыт; каждому разочарованию предшествовала надежда.
Вспоминая о хорошем, я наполняюсь верой в лучшее будущее. Ведь жизнь, как в детстве, не перестает учить чему-то новому; это постоянное свойство мира. Но видимо, после университета, я перестал учиться. И не сказать, что утратил способность – расхотел. Итак уже умный. Что-то втолковала психология, что-то – анатомия с биологией и химией в придачу, что-то объяснила религия. И теперь нет нужды делать собственные открытия. Выбираю из ассортимента чужих убеждений.
Научился многому. Но разучился дружить, влюбляться, мириться, драться по-честному. Разучился предвкушать праздники и подарки, жить без оглядки, не ждать подвоха. Разучился хотеть; сплошное равнодушие во спасение калеченной души. Не осталось не одного “хочу”; сплошником – “НАДО”. И при этом – недостаточность как бич, секущий каждого взрослого гражданина по крупу.
Самостоятельная жизнь обязала остепениться, сделать “правильный” выбор. Но обстоятельства ведут меня куда-то, где я не хочу быть. Негативные выводы выстраиваются в цепочки. И в этом я виню всех подряд: и вокруг, и внутри. Обида отбивает желание радоваться, стремиться, в принципе чего-то хотеть.
Если я признаю ошибку, – чужую или свою, – это еще не значит, что прощаю. Придирчивость стала чертой характера: я придираюсь ко всему и ко всем. Презрение к самому себя я уравниваю презрением к окружающим. Гармоничная деградация.
Почему взрослые курят? – потому что тело хочет двигаться. Организм вырабатывает энергию – но куда девать? – злиться и нервничать.
Почему взрослые пьют? – чтобы опьянением оправдать импульсивные поступки и слова; позволить себе искренность и необдуманность.
Хочется, чтобы было как раньше: трепет, поцелуи, отшибающие мысли; когда будоражила сама близость близости, а девочки казались недотрогами. С ума сводило “нет”, осторожно переходящее в “да”. И было страшно не помириться после ссоры.
Но теперь, завести женщину – как приобрести холодильник. Есть чё потрахаться? Можно усомниться в Настоящей Любви; но мало тех, кто усомнился в сексе. Выгода маячит слишком беспардонно. Когда-то я презирал само слово “трахаться”, теперь – я должен поддерживать здоровье половых органов.
Я-подросток плюнул бы мне в лицо; а я бы сбил его на землю и стал бы лупить ногами. Без жалости. Потому что моя совесть итак до смерти измучилась, пока я отматывал жизнь, как рулон туалетной бумаги. День за днем, квадратик за квадратиком – кидаю в унитаз; слив.
А хочется случайных знакомств. Хочется влюбиться. Хочется спать с такой женщиной, которая каждую ночь сделает запоминающейся. Хочется заниматься таким трудом, который будет интересен постоянно, а не на первых парах. Вновь радоваться жизни… чтобы Муза почувствовала мою любовь.
Мы поменяемся ролями; не от нее буду ждать вдохновения, а стану вдохновителем для Музы. Перестану требовать успокоиться; своей заботой, я успокою ее сам. Подарю букет благих вестей, вместо пучка плохих новостей.
Все гениальное просто. (Забота о Музе) = (забота о себе). Это (чистка эмоционального фона) + (переход с ожидания на действие). Событие являются производной от действия, а производная от событий – эмоции. Делим их на положительные и отрицательные. В этой дроби нужен только знаменатель – оптимизм; берем его, преумножаем. Из полученного результата извлекаем корень – конструктивную энергию, созидательную силу. Итог будет возведен Музой в квадратную степень.
На оси координат: между прошлым-будущим, между хорошо-плохо – Я могу корректировать график своего отношения к жизни. Это и есть сознательная перенастройка своих характеристик, спонтанно самообразованных в подсознании. Именно так устраняются фобии, склонность к депрессии, комплексы. Я нашел клю
*** *** ***
Движения ручки прекратились, не дописав последней буквы.
Она здесь!.. Муза пришла. Ее присутствие – отчетливое ощущение…
«Тише…».
Писатель смиренно выдохнул. Сердце замерло. До чего же сильное чувство…
«Чщ-чщ-чщ…».
Она встает позади, нежными пальцами касается головы юноши; массирует…
Для Артура это лишь видение, но оно затмевает все мысли. Напряжение в теле растворяется, как лед в теплом чае. Несколько блаженных секунд длится наваждение. И едва распахнув глаза, писатель кидается на новый тетрадный лист.
*** *** ***
Она существует! Хватит уже сомневаться!
Потерялись все предлоги метаться и терзать себя. Насколько я готов доверять вдохновению? На 100! И еще десять процентов сверху.
Безумие или гений? Да ну к черту этот пафос! Мне просто хорошо, и я это чувствую… собой! Я счастлив, когда она рядом. И неважно, откуда приходит, откуда родом. Быть может, ангел-хранитель. Или богиня творчества. Или вымышленная героиня, которую я создал для повести своей жизни. Или же некий идеал девушки, которым латаю сердце романтика.
Она может оказаться подселившейся душой. Моей душой. Может оказаться, что так мной визуализируется любовь Бога, или космические вибрации, транслирующие энергию для жизни всех существ на Земле. А может – такова моя интерпретация Единственной; та самая девушка, те самые чувства. И сердце посылает мне ее образ, как шпаргалку для поиска в реальности…
Я не знаю. И не хочу знать. Важнее – чувствовать. Меня вполне устроит, если факт эмоционального подъема, и дальше будет называться “вдохновением”. А Она –
