влияет на охлаждение трупа. Не вдаваясь в детали, смею утверждать, что смерть графа Бертрама Де-Бурга наступила не ранее шести часов вечера и не позднее полуночи. Граф отравился или был отравлен лошадиной дозой цианистого калия, примерно восемнадцать сантиграммов. В желудке находилась пища, которую граф Бертрам съел за ужином. Никаких прижизненных повреждений нет. У меня создалось такое впечатление, что он спокойно выпил это зелье. В бутылочке и в стакане, которые находились в спальне покойного, как я и ожидал, обезболивающее лекарство, собственноручно мною ему прописанное, без каких-либо примесей. Это в своём заключении подтвердил и полицейский врач, также принимавший участие в исследовании. Вот собственно и всё.
— А чем болел покойный? — задал вопрос Вейш.
— Граф Бертрам страдал туберкулёзом суставов ног. Вследствие этого его походка была слегка хромающей. Позже у его сиятельства в правом колене развилась водянка. Он испытывал приступы сильной боли, и я прописал ему каждое утро принимать обезболивающее средство.
— Ну что же, продолжим следствие, — решил инспектор и велел вызвать Таис.
— Назовите ваше полное имя, возраст и место рождения, мадемуазель, — обратился к вошедшей девушке Вейш.
— Меня зовут Таис Мелас. Мне двадцать один год. Я родилась в Гведианáполисе, — ответила гречанка.
— Какие обязанности вы выполняете в замке?
— Я работаю, то есть работала, личным секретарём его сиятельства.
— Как давно?
— Третий месяц, месьер инспектор.
— Чем вы занимались ранее и как попали сюда?
— Я сирота. Мои родители погибли во время большого пожара в моём родном городе, когда мне было всего три года. Меня воспитывали родственники моего отца, жившие в Мнестре — это городок на побережье Аквамаринового залива, служащий портом для Гведианаполиса. После женской гимназии, я окончила курсы секретарей и работала в разных фирмах. Четыре месяца назад, сопровождая хозяина-торговца морепродуктами, я оказалась в Квакенбурге. Там мой хозяин внезапно заболел и умёр, а я осталась почти без средств. Мне не на что было даже вернуться домой. К счастью добрые люди подсказали, что его сиятельство граф Бертрам Де-Бург ищет секретаря. Я написала ему и была принята на работу. Вот и вся моя история, — девушка замолчала, печально глядя на инспектора.
— Хорошо. Что вы можете сообщить по поводу смерти его сиятельства?
Таис пожала плечами.
— Я ничего не знаю.
— Скажите, мадемуазель, мог ли его сиятельство покончить с собой?
Девушка с недоумением взглянула на инспектора.
— Да что вы, конечно нет!
— Но ведь граф уже долгое время был тяжёло болен?
— Его сиятельство никогда не высказывал таких мыслей! Нет-нет, я уверена, что это какой-то несчастный случай, — твёрдо заявила гречанка.
— Ну, хорошо, — отступился Вейш. Он подошёл к Таис и, глядя своим пронизывающим взглядом из-под густых бровей прямо ей в лицо, сказал: — Теперь я попрошу вас очень подробно рассказать, как вы провели весь день накануне смерти вашего хозяина.
Таис помолчала, собираясь с мыслями, и неторопливо начала рассказывать:
— Перед завтраком, я, как обычно, зашла к его сиятельству, чтобы узнать: нужна ли я. Он разрешил мне быть свободной до одиннадцати, но попросил, если понадобится, помочь госпоже Патриции искупать Ники. После завтрака мы ходили в химическую лабораторию. Затем я помогала Патриции, а с одиннадцати часов работала у его сиятельства. Ему нужно было ответить на большое количество писем, поэтому мы занимались этим почти до ужина. После ужина я зашла в спальню его сиятельства и приготовила для него лекарство.
— Вы первой покинули столовую?
— Да.
— Где находилась бутылочка с лекарством?
— Бутылочка всегда стояла на полке. Я налила из неё в стакан, поставила стакан на прикроватную тумбочку в спальне, потом поставила бутылочку обратно на полку и вышла.
— В котором часу вы зашли в спальню и как долго там находились?
Таис задумалась.
— Мне кажется, было около семи часов. В спальне я находилась буквально несколько минут. Может быть, пять-десять. Потом пошла к себе. Немного почитала. В девять часов сходила к госпоже Патриции и помогла уложить Ники. Там, кстати, находился и месьер Озрик. Потом я вернулась к себе и примерно в одиннадцать часов легла спать.
Инспектор снова устремил на девушку свой тяжёлый взгляд и задал новый вопрос:
— Не заметили ли вы в этот день что-нибудь странное или необычное?
Таис снова задумалась. Затем нерешительно произнесла:
— Вы знаете, когда в лаборатории месьер Озрик показал нам бутылочку с ядом, у меня мелькнула мысль, что она как две капли воды похожа на бутылочку с обезболивающим средством для его сиятельства. Кажется, я даже спросила, не боится ли Озрик перепутать бутылочки, ведь они так похожи. Эта мысль мелькнула у меня тогда и исчезла, а вот сейчас почему-то я это вспомнила.
— Опишите эти бутылочки, — попросил Вейш.
— Мне показалось, что они одинакового размера. Обе из тёмного стекла и закрываются одинаковыми пробками.
— Как складываются ваши взаимоотношения с обитателями замка? — вдруг сменил направление разговора Вейш.
— Меня здесь приняли хорошо. Все были ко мне очень добры.
— А я слышал, что у вас вышел какой-то конфликт с Озриком Де-Бургом? — перебил Таис инспектор.
Девушка смутилась и покраснела.
— Ну что вы. Это нельзя назвать конфликтом. Просто между нами возникло на первых порах некоторое непонимание. Но всё быстро разъяснилось, и сейчас между нами нет никаких недоразумений.
— Ну, хорошо, вы свободны, мадемуазель. Если вспомните что-нибудь важное, будьте любезны сообщить мне или, если меня не будет в замке, дежурному констеблю. Да, и напоследок, — спохватился Вейш. — Как звали вашего хозяина, того самого, который умер в Квакенбурге?
— Фейдо Бассос, старший компаньон фирмы «Бассос и Георги», — удивлённо посмотрев на инспектора, ответила Таис.
Следующим на допрос был вызван Озрик Де-Бург. Молодой человек вошёл и сел в кресло перед инспектором. Выглядел он собранным и серьёзным. Было ясно, что первоначальная растерянность, вызванная неожиданным ужасным событием, прошла. Озрик спокойно посмотрел на нас своими большими серыми глазами и спросил, обращаясь к полицейскому:
— Что вы хотите знать, месьер инспектор?
— Я хотел бы знать, где граф Бертрам взял яд, каким образом принял его и почему это сделал, — произнёс Вейш с нажимом, сверля молодого человека глазами.
Озрик пожал плечами.
— Я не знаю, каким образом отец принял яд. Что же касается того, откуда этот яд взялся, я уверен, что это цианистый калий из моей лаборатории.
— Так-так, — оживился инспектор, — объясните, пожалуйста, почему вы в этом уверены?
— Потому, что когда стало известно о том, что отец был отравлен цианидом, я тут же бросился в лабораторию и обнаружил, что в моей бутылочке яда стало меньше.
— А кроме этой бутылочки у вас есть ещё ядовитые вещества? — поинтересовался Вейш.
— Да, в этом же шкафу хранится тартрат морфия в таблетках, гидробромид скополамина, также в таблетках, кроме того, есть ещё раствор стрихнина со спиртом и бутылочка настойки дигиталиса, которую мне дал доктор Адам.
Инспектор удивлённо посмотрел на врача. Тот развёл руками:
— Ну, что тут такого? Дигиталис прописывается в малых дозах сердечникам. Вы должны понять, инспектор, что, как домашний врач семьи Де-Бургов, я не могу разглашать врачебной тайны.
— Ладно, доктор, — перебил его Озрик. — Я сам признаюсь инспектору, что у меня бывают проблемы с сердцем. Но к смерти моего отца это не имеет никакого отношения.
— А что вы думаете о причинах, толкнувших его сиятельство на этот шаг? — задал новый вопрос Вейш.
— Я думаю, что отец не покончил с собой, — ответил молодой человек и, по-прежнему спокойно глядя на нас, добавил: — Я думаю, что его убили.
Все присутствующие уставились на Озрика, ожидая продолжения, но молодой граф молчал.
— Очень любопытно, — наконец произнёс инспектор. — Вы первый из дававших сегодня показания, утверждающий, что графа Бертрама убили. Какие у вас основания делать такое заявление?
Озрик отвёл взгляд, на его бледных щеках выступил румянец, но ответил он по-прежнему твёрдым голосом:
— Я не могу сейчас назвать причин, почему я так считаю. Мне необходимо время, чтобы всё обдумать. Может быть, скоро я смогу точнее ответить на ваши вопросы, инспектор.
— Ну, хорошо, — согласился Вейш, видя, что молодой граф решил упорствовать в этом вопросе. Инспектор покрутил седой ус, задумчиво глядя на Озрика, и задал новый вопрос: — Тогда ответьте, что вы делали вчера после ужина?
— Ещё в столовой Патриция пригласила меня пойти к ней и поговорить о том, как спасти Себастьяна от пьянства. В последнее время он совсем сбился с пути. Поэтому я поднялся к ней в Северную башню и пробыл там довольно долго.
— Когда же вы вернулись к себе?
— После двенадцати часов. Мартин уже запер двери в главном здании, и мне пришлось его разбудить.
— А Николаус всё время был с вами?
— Да, конечно. До девяти часов он возился с игрушками в детской. Потом пришла Таис и уложила его спать.
Вейш хмыкнул с сомнением и задал следующий вопрос:
— Скажите, месьер Озрик, какие отношения связывают вас с Патрицией Де-Бург?
— Озрик снова покраснел и, опустив голову, чтобы не смотреть на нас, сказал:
— Она — жена моего старшего брата.
— Послушайте, молодой человек, — резко произнёс инспектор, — у меня есть сведения, что вас с Патрицией связывают не только родственные узы!
— Я не собираюсь порочить честь дамы, отвечая на подобные вопросы, инспектор Вейш! — воскликнул молодой граф.
Полицейский открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его опередил нотариус:
— Извините, Озрик, но это я виноват в том, что ваша тайна стала известна инспектору. Мы с Мельхиором невольно подслушали ваш разговор в библиотеке. Конечно, при других обстоятельствах, я никогда бы не сказал никому ни слова, но, учитывая случившееся, я не посмел скрыть от полиции всё, что мне стало известно. Надеюсь, вы меня поймёте и простите.
Молодой человек окончательно смешался, закрыл лицо руками и произнёс дрожащим от волнения голосом:
— Вы, наверное, считаете меня подлецом? Признаю, что вы имеете на это право.
— Давайте оставим в стороне моральный аспект, — предложил Вейш, сурово глядя на сконфуженного графа. — В обмен на вашу откровенность, я обещаю, что всё не относящееся к расследованию не выйдет за пределы этой комнаты.
Тяжело вздохнув, Озрик согласно кивнул. Инспектор сделал знак писарю, чтобы тот перестал писать и покинул комнату, после чего продолжил допрос.
— Так что у вас с Патрицией Де-Бург? — снова задал тот же вопрос Вейш.
Озрик, упорно глядя куда-то в сторону, нехотя начал рассказывать:
— Обычная история. Скучающий молодой болван и красивая женщина, жаждущая любви и понимания. Когда Патриция появилась в замке, я сразу понял, что нравлюсь ей. Конечно, я старался обращаться с ней как с родственницей, но она своей женской интуицией быстро поняла, что тоже мне нравится. Однако, месьеры, я клянусь вам, что наши отношения не шли далее безобидного флирта до тех пор, пока отец не пригласил на работу Таис Мелас. Таис просто вскружила мне голову. Должен признать, что возможно я был с ней слишком настойчив и получил заслуженный отпор.
