К-к-кон-ны-крети-зируйте! – интуитивно чувствуя подвох, с трепетным заиканием попросила лекторша.
– Да я все... про то же самое, которое оно..! – соорудил словесный ералаш Дохлятинов.
– Про к-кы-какое?! – представительница мэрии сумбурно заелозила бюстом по торцу поставленной на попа бочки из-под дизтоплива, традиционно и до сей поры служащей ораторской трибуной.
– А чё ж это вы не по-людски к народу-то?! – обострил ситуацию Осип, – Чё ж это вы, значит, сами агитируете за то, чтобы мы на ушах ходили, а сами речуги толкаете с жопы да с пяток?!..
– ...Не х-хамите, г-гы-ражданин!! – с трудом поборов нешуточное смятение, выкрикнула лекторша, – Ещ-ще н-не х-хы-ватало, чты-тобы мэр перед ти-телезрителями кы-как последний кы-клоун на ти-темечке кы-ривлялся!!!
– Ага! – в мертвецкой тишине произнес дотошный Осип, – Ему, значит, на темечке стремно! А мы, значит, свои темечки об асфальт до дыр протирай да шеи вывихивай?!! Бля-ядство какое-то, а не демокра-атия!!!
Лекторша, психанув до полной потери самоконтроля, пулей вылетела в дверь, распахнув ее лбом, сбив с ног задумчиво прислонившегося к косяку Онания Крякоквакина и рассыпав по черномазому полу свои жемчужные бусы!..
Пока кочегары скрупулезно собирали бусинки, Дохлятинова экстренно пригласили в комбинатовскую контору для собеседования на предмет его профпригодности... Забегая вперед, баламут не выдержал испытания и навсегда с позором был выдворен за заводские ворота...
Что касаемо лекторши... До сей поры дежурит в привокзальном платном туалете...
Да-а-а! Отрадным последствием падения Крякоквакина стало стремительное и абсолютное пропадание зуда в его многострадальной заднице!..
Когда страсти-мордасти улеглись, когда бусинки были собраны, когда в топки была накидана очередная угольная порция... Вот тогда и... Вот тогда и посреди котельной в образованном кочегарами круге выступил ведущий акробат городского цирка Граций Звездинский.
Обтянутый пурпурным трикотажем несказанно тонюсенький и невероятно гибкий шкет демонстрировал коллективу виртуозное хождение на руках и танцы-пляски на голове, а облаченный в белоснежный фрак толстенный и одышливый господин комментировал телесные манипуляции...
– А пусть попробует из этого положения покидать лопатой топливо!! – не выдержал безмерно обрадованный пропажей зуда Крякоквакин.
– Гра-аций! – восторженно окликнул комментатор, вынимая из чехла совковую лопату с пришпандоренной к черенку парой желтых сандалий, – Продемонстрируй-ка!..
Граждане кочегары, мы предусмотрели вероятность подобной просьбы с вашей стороны, поэтому со своей стороны основательно подготовились, не щадя сил на реконструкцию лопаты и на длительные репетиции!..
Спустя минуту-другую акробат, сцепленный ступнями с инструментом посредством вышеупомянутых сандалий, пусть и неуклюже, но все же подкидывал в крайнюю слева топку угольную мелочь, семеня на руках и для передышек в качестве дополнительной опоры подключая голову.
– Да-а-а! – вслух поразился престарелый кочегар-испытатель Болваний Сидорович Углеедов, – Э-этакое мастерство-о! Кто бы рассказал – ни за что бы не поверил! Э-э-эх-х, где мои годы молодые?! Сороковник бы сбросить, так я бы то-оже этак же!..
«А чего сбрасывать этот самый сороковник? – подумал вечно всем недовольный одутловатый шлаконос Михайло Зловонюченко, – Выпендривается, будто летчик-испытатель на утреннике в деревенском детском садике. Оформился на пенсию – ну и ползи на отдых с производства – ну и освобождай место молодым. Нашелся незаменимый кочегар-испытатель. У меня тоже корочки испытателя, а я из-за этого старого пердуна шлак таскаю...»
– Гражданин хороший!! А можно спросить?! – тем временем обратился к наставнику акробата ветеран Углеедов.
– Спрашивайте! – отыскав взглядом Болвания Сидоровича, дозволил тот.
– А вот я тут поду-у-ума-ал..! – с пафосом произнес Углеедов, – А тележку со шлаком возможно ли вверх тармашками катать?!
– Хоро-о-оший вопро-о-ос-с.., – подперев кулаком подбородок, вслух озадачился теоретик производственной акробатики, – Вопрос... хоро-о-оший! Но мы пока им не задавались...
– Ну чего?! – прервал раздумья Болваний Сидорович, – С телегою-то своего дистрофика не тренировали?!
– Да не-е-ет, – пытливо наблюдая за в поте лица лопатящим уголь подопечным, признался наставник, – Как-то... никак...
– А может пускай прямо сейчас и... того – попробует?! – кивая на акробата, только что вставшего на ноги и отстегивающего от них лопату, предложил неугомонный пенсионер.
– Граций! – вытерев рукавом белоснежного фрака пот с лица, обратился к подопечному тренер.
– Ну чё тебе еще(?), придурок, – озлобленно пробубнил под нос усталый акробат.
– Гра-а-аци-ий!! – с нескрываемым раздражением взирая на испачканный композицией пота с сажей и золой доселе белоснежный рукав, повысил голос наставник, – Ты меня слы-ы-ыши-ишь?!!
– Да слышу, слышу!! – нервно обернувшись, выпалил циркач.
– Иди-ка – покатай тачку из положения вниз головой!!! – последовал приказ.
– Придурок, – пробубнил Граций, но... повиновался...
Насмотревшись на натужные телодвижения акробата, в итоге все-таки сдвинувшего тачку со шлаком и прокатившего ее несколько метров, кочегар-испытатель Углеедов многозначительно поглядел на шлаконоса Зловонюченко и объявил во всеуслышанье:
– А я вот думаю, что у Михайлы Зловонюченко не хуже получится! Давайте-ка его коллективно подбодрим и обяжем освоить этакий способ ко дню-ю-ю... Ко дню, ко дню, ко дню... А хотя бы ко Дню моего рожде-ения!!! Думаю, за месяц натренируется!
«Гандо-о-он(!!!)», – перед выпадением в обморок успел подумать Зловонюченко...
Со следующей смены кочегары развили бурную деятельность по реформированию производственного процесса...
Первым делом получили со склада новехонькие лопаты, к черенкам которых немедля пришпандорили (на гвозди, а в подавляющем большинстве на шурупы) разнообразную обувку: от сандалий и тапочек до кирзовых сапог и ботинок. Вторым делом для комфортности ходьбы и снижения износа усилили брезентовые рукавицы-верхонки лоскутами кошмы, подошвами от старой обувки и даже вырезками из автомобильных шин. Третьим делом единодушно заказали через интернет-военторг на кодированный адрес котельной танковые шлемы, кои и были доставлены уже на четвертый день сквозь секретные фильтры службы безопасности городка.
Иные же смены подошли к вопросам экипировки менее рьяно, то не усиливая массово рукавицы иль приспосабливая в качестве защитных головных уборов старые строительные каски, металлические столовые миски либо и вовсе – обрезанные пластмассовые ведра, цветочные горшки и даже бэушные ночные вазы...
Спустя с неделю с начала усиленных тренировок энтузиазм передовой смены стал иссякать час от часу. И отчего? А оттого, что великий почин зашел в непробиваемый тупик: руки и шеи не выдерживали нагрузок, телеса и вистибулярные аппараты не обеспечивали равновесия, приливающая же к голове кровь провоцировала разнообразные недомогания! И это с учетом того, что тренировались исключительно менее чем тридцатипятилетние, а пожилые выступали в качестве советчиков и вручную подстраховывали молодежь по ходу попыток исполнения трюков...
Ох и наматерились же!!! Более остальных насквернословил шлаконос Михайло Зловонюченко, под строгой опекой кочегара-испытателя Болвания Сидоровича Углеедова часами напролет пытавшийся встать, так сказать, на уши, зацепить ногами рукояти тачки и сдвинуть ее с места... Так ни на йоту и не сдвинул, до упаду смеша созерцателей своих неуклюжих потуг.
Кстати, в итоге изнурительных недельных занятий четверо из состава смены угодили в травматологию с вывихами шейных позвонков и разнообразных суставов, а также с ушибами различной степени тяжести.
Пока то да се.., из-за отвлечения коллектива на акробатические занятия температура котлов систематически выпадала из нормы в сторону снижения, вследствие чего термоядерные кирпичи выходили из цеха недообожженными!.. Когда из Центра термоядерного благоденствия, куда поставлялась вышеозначенная продукция, посыпались рекламации, коллектив котельной знатно пропесочили и строго-настрого наказали параллельно с наращиванием интенсивности тренировок по работе на верхних конечностях неуклонно соблюдать технологические параметры котельного оборудования!..
Состав крякоквакинской смены, заполучив разнос по полной программе, побросал в кучу танковые шлемы и оснащенные обувкой лопаты, приуныл, призадумался и... Как заведено среди некоторых народов и народностей, громко посквернословил, поплевался и позволил себе с горя алкогольно расслабиться не отходя от рабочего места!..
В ту смену температура котлов ни разочка не клюнула вниз! Более того, она зачастую перла и перла на повышение! Оттого и термоядерные кирпичи получились на диво отменными, поражая отдел технического контроля своим бесподобно мелодичным звоном!..
После той смены взбодренный коллективной пьянкой Онаний Крякоквакин, с наслаждением поболтавшись по осеннему городку и прикупив на давнишнюю заначку продуктов и по надувному красочному кочегару обоим сыновьям-малолеткам, добрался до двери своей квартиры на пару часов позже обычного.
Решив удивить домочадцев, попытался встать на голову и надавить на кнопку звонка носком ботинка, но ничего из этой затеи не вышло. Лишь ушибы локтя и затылка. Супруга ж – облаченная в белую футболку и малиновые штанишки упитанная и коренастая симпатюлька Гланда Николаевна – уловив доносившийся с площадки грохот падающего тела, приникла к дверному глазку и, узнав мелькнувший мужнин ботинок, суетливо отперла.
– А мы тут ждем-пождем папаньку, а он все не идет и не идет! – с поцелуями повиснув на супружеской шее, восторженно прощебетала Гланда, – О-о-о!! – воскликнула, уловив перегарный дух, – А папаня-то того – под хмельком! Айда закусывать! Я таки-и-их(!!!) пельменей налепила!
– Откуда мясо?! – на шаге через порог удивился Онаний.
– А во-о-от! – протянула благоверная, – Места-а-а мясные надо зна-а-ать! Да это, того.., – замялась, – У Марковны под твою зарплату тысченку перехватила. Ты не против?
– Не против, не против, – притягивая супругу за талию и чмокая ее в лобик, добродушно произнес Онаний, – Перехватила, так перехватила... А я тут.., – замялся, пунцовея ушами и не ведая, как скрыть факт наличия заначки, – А я ту-у-ут... августовские задержанные премиальные получил! Набрал рыбьих консервов, пряников с конфетами.., тебе – бутылку «Кагора», себе – поллитру водки, а пацанам – по надувному кочегару!
– Ой какой ты у меня молоде-е-ец! – восторженно подпрыгивая и аплодируя, пуще прежнего возликовала Гланда, однако, спохватившись, приставила палец к губам и предостерегающе прошептала: – Тс-с-с, детишки спят...
Онаний, переодевшийся в такие же как и у Гланды белую футболку и малиновые штаны, нависнув над кухонным столом, уплетал испускающие пар пельмени.
– Ну как? – с бокалом «Кагора» облокотившись о столешницу и умильно взирая на мужа, поинтересовалась жена.
Он, старательно нажевывая, промолчал.
– Как пельмешки-то? – отпив
