кулак. Пылинки застыли в тусклых полосах света, подобно уродливому снегу, а чёрная фигура в тёмном глухом плаще пристально следит за мной из того прохода, откуда мы явились сюда.
Впрочем, я тут же забываю о загадочном наблюдателе. Время сдвигается с мёртвой точки, но очень медленно и какими-то рывками. Вот я медленно плыву в грязном воздухе, а вот уже отталкиваюсь от стены и направляюсь обратно. Странно, оказывается мёртвая морда Альфы способна отражать некие примитивные эмоции.
Противник удивлён.
Ситуация меняется. Под перезвон молотобойцев я принимаюсь осыпать врага градом ударов, почти не встречая серьёзного сопротивления. Кажется, что передо мной поставили тренировочного манекена, куклу, которая способна лишь неуклюже шевелить мускулистыми конечностями, не успевая прикрывать жизненно важные места.
А мои удары, на удивление, становятся всё мощнее: кости под плотной шкурой хрустят, а броневые пластинки слетают с мясом, оставляя кровавые следы. Альфа уже не атакует; он закрывается лапами, точно боксёр в грогги, но очередной удар переламывает руку и она повисает на мышцах. Пинок по колену и чёрная тварь валится на пол.
Всё это время алая пелена ярости полыхает в глазах, отчего враг кажется схематичной картинкой и лишь после падения противника всё становится на места. Туман ярости рассеивается, перестук молотов утихает и я слышу жалобный скулеж существа, распростёртого у ног. Альфа не просто повержен, он находится на последнем издыхании, напоминая кусок мяса, а не машину для убийства, какой был ещё пару минут назад.
Что произошло?
Внезапно, как взрыв, вспыхивает воспоминание о раненых товарищах и я бросаюсь было к ним, но тотчас останавливаюсь. Загадочный наблюдатель в чёрном плаще с глубоким капюшоном никуда не делся. Он, как и прежде, стоит в рваном проломе и я ощущаю его пристальный взгляд. Почему то возникает ощущение, будто фигура неизвестного точно окутана роем чёрной мошкары – силуэт смазан и постоянно меняет очертания.
Наблюдатель поднимает руки и ладони в чёрных перчатках медленно хлопают одна о другую.
Раз. Другой. Третий.
Потом смутная фигура исчезает. Причём, происходит это мгновенно: вот я вижу незнакомца, а в следующий миг его уже нет. И лишь глухое эхо скупых аплодисментов продолжает звенеть в ушах.
К чёрту! Что там с Федей и Егором?
Молчанов уже пытается подняться, первым делом сбросив с головы лопнувший (да!) шлем. На физиономии красуются несколько кровоподтёков, но в остальном командир выглядит очень даже неплохо. Впрочем, не мешало бы осмотреть тело: мои рёбра до сих пор ноют при воспоминании о знакомстве с кулаками чёрного выродка.
- В порядке я, в порядке, - бормочет Федя, когда я пытаюсь ему помочь, - Глянь, что там с Егором.
С Егором – несколько хуже. Кажется, лейтенанту сломали кисть и он здорово вывихнул ногу. Да и отсутствие шлема дало знать о себе: синяков и шишек на черепе значительно больше, а с затылка так и вовсе свисают лоскуты кожи. Видимо по этой причине у бойца кружится голова, о чём он тотчас сообщает, перемежая информацию знатными матюгами. Впрочем, жив – и то хорошо. Все живы.
Аптечка Фёдора превратилась в мешанину пластика и стекла, когда он таранил стену. Поэтому обезболивающее Егору колю я. Потом мы подхватываем бойца под руки и ковыляем к двери, останавливаясь, чтобы осмотреть поверженного Альфу.
Тварь мертва. Окончательно и бесповоротно. Широкая грудь перестала вздыматься, а неистовый свет в глазах погас, обратив их в мутные ледышки.
- Надо бы забрать, - бормочет Фёдор, - Никогда такого не видел. Даже на фотках.
- Сильно головой ударился? – интересуюсь я, - Давай ещё вернёмся и пару паучков прихватим. Их я тоже ещё не видел. Пусть учёные дармоеды жопы свои поотрывают от кресел и сами трофеи собирают. Поволокли этого бегемота.
Когда мы останавливаемся у двери и я принимаюсь бить ногой по ржавому засову, Молчанов внезапно поворачивает голову и некоторой тревогой в голосе говорит:
- Лёнь, слышь, а что это было?
- Что было? – я хекаю, засов поддаётся и зазвенев, слетает на пол, - Фух, ты о чём?
- Как ты этого муденя лупил, - я уже тяну было дверь на себя, но останавливаюсь и смотрю в прищуренные глаза командира, - Я уже успел немного очухаться и…Чёрт побери! Я тебя почти не видел, так ты быстро двигался. Быстрее, чем грёбаный Альфа!
- Я же сказал: башкой ты сильно приложился, - дверь распахивается и мы вываливаемся в тёмный длинный коридор, - Когда меня по затылку лупят, я и не такое вижу.
В лицо веет свежий влажный воздух, а наушники начинают тихо потрескивать, понемногу пропуская смутные тени голосов. Пока ещё невозможно разобрать, о чём идёт речь, но чем ближе следующая металлическая дверь, тем чётче становится речь. Глухое бормотание мало-помалу обращается оживлёнными переговорами.
Кто-то отступает, подбирая трёхсотых, причём, один – тяжёлый; где-то рухнуло перекрытие и дальше идти нет никакой возможности. Потом – скороговорка отчёта о начавшемся бое и холодные советы координатора о переброске усиления. Прорывается Папа и спрашивает, нет ли информации о группе Дьявол. Про нас спрашивает. Надежда рапортует, что колодец, куда мы опустились, наполнился водой. В голосе лейтенанта звучит глухое отчаяние.
А мы – живы! Оп-па!
Впрочем, настроение у всех – далеко не радостное. Егор шипит, что у него раскалывается башка, Фёдор просто выглядит бледным, точно его прихватила лихорадка, а я ощущаю возвращение молотобойцев, причём каждый их удар сопровождается вспышкой боли в глазах.
- Смотри, - внезапно говорит Фёдор и обернувшись я вижу, как следом за нами поднимается поток мутной жидкости, - А я ещё думаю, откуда вонь…
Коридор, по которому мы пытаемся выбраться, имеет внушительный наклон и зловонная вода постепенно уменьшает размер тоннеля. Очень скоро, если судить по динамике затопления, жидкость поднимется к самому выходу и тем, кто не успеет выбраться, придётся отращивать жабры.
Точно – придётся! Дверь не просто закрыта на засов, она – заварена. Прямо между двух листов толстого металла проходит жирная гусеница грубого сварочного шва. Похоже – приплыли. Ну, или очень скоро…
- Нет! – Фёдор бьёт ногой по створке и та глухо дребезжит, не поддавшись и на миллиметр, - Чёрт, да не может быть!
Мы садим Егора у стены и смотрим на грязную жидкость пятью метрами ниже. Видимо так и должна выглядеть смерть в её жидком эквиваленте: медленно и неотвратимо поднимающаяся зловонная дрянь.
- Это – Дьявол! – кричит Фёдор в микрофон, - Говорит группа Молчанова! Мы блокированы в подземном тоннеле! Нас вот-вот затопит! Кто-нибудь слышит? Это – Дьявол, ответьте! Не слышат, мать бы их…
Командир продолжает кричать в микрофон, а я отступаю на пару шагов и под грохот наковален, бросаюсь на заваренный металл. Молот воображаемого кузнеца поднимается и летит вниз. Удар! Точно близкий разрыв снаряда. Отступить на несколько шагов, почти к самой поверхности тихо шипящей воды и дождаться, пока молотобоец вскинет кувалду. Удар! Звон идёт по всей Вселенной, а огоньки напоминают салют Победы.
- Лёня, что ты делаешь? Лёня!
Отступить, замочив подошвы в грязной вонючей жидкости и подождать, пока молот устремится к наковальне. Удар! Расколотый пополам шлем отлетает в сторону, а голова напоминает Сатурн своими светящимися кольцами. Отступить, по щиколотку утопая в плещущемся дерьме и дождаться удара. Удар! Что-то хрустит, возможно – кости плеча. Фёдор, поднявший Егора над мутным потоком, смотрит на меня со странной надеждой.
Отступить, отбредая по пояс в вязкой жидкости и не дожидаясь тупых кузнецов, броситься на неподдающуюся дверь. Удар! Хруст, треск, сполохи перед глазами и мир рушится, обдавая меня потоками бурлящего дерьма.
Я лежу на воротах, которые вырвал из крепежа, вместе с длинными штырями, прежде забитыми в бетон. Мутная вода проносит мимо ругающегося Егора, а следом торопится Фёдор, пытаясь схватить подчинённого за мокрую одежду. Фигура командира странно переливается и периодически теряет плотность, как, впрочем, и весь остальной мир.
Остальной мир, это – стены бараков, подобных тому, который так старательно пытался удержать нас в своём мокром чреве. Когда слух прекращает издеваться над хозяином, развлекая его фугами и сонатами, состоящими из треска и шороха, я слышу далёкие очереди. Операция по зачистке, судя по всему, продолжается. Но для нашей группы она, определённо закончена.
И вдруг, словно кто-то резко убрал гигантскую непроницаемую заслонку, весь радиоэфир разом обрушивается на мою несчастную голову. Впрочем, ничего особо радостного я не слышу: ребят постепенно выдавливают наверх. Причём непрошенных гостей гонят быстро и решительно: трёхсотых не меньше пары десятков. Хорошо, хоть двухсотых нет.
- Дьявол, говорит Дьявол, - вступает Фёдор, которому удалось таки поймать Егора, - Нуждаемся в срочной помощи. У нас, - он запинается и смотрит на меня. Я показываю ему большой палец и начинаю выдирать ладони из липкой дрянь, облепившей пластину двери, - У нас – трёхсотый. Мы находимся у объекта, маркированного: пять – три пять.
- Ф-фух! – доносится голос Зины, в котором звучит неприкрытое облегчение, - Напугали вы нас. Маркировку не надо: положение группы идентифицировано. Три минуты.
Я поднимаюсь на ноги и даже умудряюсь сделать пару шагов. Потом останавливаюсь и смотрю на чёрную тушу Альфы, которую поток вынесло наружу. Что-то кажется странным в облике тёмной твари и некоторое время я стараюсь сообразить, в чём дело. Ага, видимо труп зацепился за что-то острое и часть кожи вместе с мясом отстала от кости. В глубокой ране блестит металл.
Голова начинает кружиться, когда я склоняюсь над неподвижным телом и осторожно убираю толстый лоскут плоти. Крови почему-то нет совсем, а есть нечто удивительное: кость предплечья по виду очень напоминает металл. Кожа необыкновенно толстая, а в красных прожилках мышц протянулись тонкие серебристые нити.
Чёрт бы меня побрал, если такое дерьмо могло получиться само по себе! И как я вообще сумел завалить модифицированного мутанта с металлическим костяком? А дверь?
Впрочем, все вопросы разом отправляются в далёкую страну неполученных ответов. Между двух приземистых строений протискивается медицинский фургон и плюхая широкими скатами по болоту, которое мы устроили, едет к нам. Водитель, как обычно, немного форсит и резко разворачивается, чтобы корма автомобиля оказалась в полуметре от лежащего Егора. Когда-нибудь кто-то довыделывается.
Ещё успеваю увидеть, как распахивается дверь и внезапно наступает тёмная безлунная ночь. Несколько мгновений я парю над царством мрака и безмолвия, а потом проваливаюсь в объятия тьмы.
