Никого не убили

              
              Виталий отпустил такси, придирчиво оглядел неуловимо изменившуюся за три года улицу и легко пробежался по дорожке к помпезному крыльцу несовременного коттеджа. Кивая в ответ на радостные приветствия, ничего не говоря и не спрашивая, молодой человек отдал в чуткие руки прислуги чемодан, сбросил куртку и, разматывая на ходу длинный белый шарф, взлетел по лестнице на второй этаж.
 
              Бабуля, как он и ожидал, сидела в любимом кресле напротив панорамного окна её комнаты и любовалась первыми красками осени, полыхающими в саду.
              – Виталик! Душа моя, как я рада тебя видеть! Самое время навестить пенаты,– улыбалась Фаина Петровна, протягивая навстречу гостю тонкокожую с выпуклыми венами руку, – опостылела тебе Германия? На родину потянуло?
              – Я на каникулы. Отец улетел? – поинтересовался Виталий.
              – Да, дружок. Он был в воздухе, когда это случилось. Сейчас в Китае. Возвращаться нет смысла, врачи делают, что могут. Как мама?
              – Лучше всех. Мои приятели, увидев нас вместе, просят познакомить с сестрёнкой.
              – Опять делала операцию?
 
              Виталий скорчил смешную рожицу, не желая развивать тему, ногой пододвинул ближе к бабушкиному креслу низкий пуфик, обитый вишнёвого цвета бархатом с золотистым витым шнуром. Сел, примостившись у её ног, и сказал:
              – Как в детстве.
              – Рада, рада, что ты бросил мальчишеские обиды и всё-таки приехал.
              Внук не отвечал, разглядывая клён, раскрашенный безумным импрессионистом. Фаина Петровна заговорила наставительно:
              – Что бы ни случилось между родителями, ты сын и того, и другого. Нельзя принимать одну сторону.
              – Что с Анжелой? Скоро её выпишут? – спросил он.
              – Виталечка, что ты хочешь от старухи? Добраться до клиники я не могу, по телефону ничего толком не выпытаешь. Помощница Витеньки занималась, лучше тебе её расспросить.
              – Молодая?
              – Кто?
              – Новая отцовская помощница.
              – Душа моя, не ершись. – Фаина Петровна потрепала внуку волосы. – Как всё-таки мать настроила тебя.
 
              Виталий встал, прошёлся по комнате.
              – Никто меня не настраивал. Разговаривал я с этой помощницей по скайпу. Манерная донельзя. Что-то у отца вкус портится, по-моему.
              В дверь постучали. Хозяйка обернулась:
              – Кто? Что надо?
              Зашёл охранник.
              – Фаина Петровна, там полиция.
              Виталий и Фаина Петровна молча смотрели на мнущегося в дверях мужчину.
              – Лейтенант, кажется, Саврасов.
              – И что нужно этому Кажется-Саврасову? – спросил Виталий.
              – Они Вику ищут Топилину.
              – Няню? – удивилась Фаина Петровна, – Виталечка, помоги.
              Внук подал ей руку. Опираясь на неё, пожилая женщина пошла к выходу.
 
              Полицейскому не позволили вломиться в детскую. Расположились в гостиной на первом этаже. Лейтенант недавно начал службу, он заметно волновался, отчего вытянутое лицо его, сохраняя нарочито строгое выражение, существовало независимо от тела – нога отстукивала сбивчивый ритм, пальцы рук то сжимались в кулаки, то резко расправлялись.
 
              – Что надобно полиции от няни моего внука? – спросила Фаина Петровна, усаживаясь в кожаное кресло, и мягким жестом указала на место напротив.
              Лейтенант стремительно  шагнул к другому креслу, сел и ловко выхватил фотографии из внутреннего кармана куртки. Снимки легли на столик, стоявший между ними, скользнули ближе к женщине. Виталий успел заметить на фото фиолетовую переноску с младенцем.
              – Наш Славик? – Фаина Петровна нацепила на нос очки, которые держала золотая цепь хитрого плетения. – Нет не Славик. Этот крошечный. Славик, хоть и недоношенный родился, но личико щекастое. Не наш. Ошибка какая-то.
              – Понятно, не ваш, – заговорил лейтенант, голос у него оказался юношеский, – подкидыш. Мать бросила. Ищем её.
              – Почему вы ищете её тут?
              – Есть показания свидетелей, что Виктория Топилина ходила беременной, а потом её видели без живота, а вот младенца…
              – Какая чушь! – возмутилась  Фаина Петровна, – знали бы эти свидетели, как она о чужом ребёнке заботится, не делали таких безумных предположений.
              – Лейтенант, – заговорил Виталий, – вы теряете время.
              Полицейский пожал плечами.
              – Допросить Топилину я должен в любом случае.
 
              Послышались шаги. По лестнице спускалась красивая брюнетка, стройная и пышногрудая. «Как отец любит», – пронеслось в голове у Виталия. Саврасов медленно поднялся, не отводя удивлённого взгляда от шикарной женщины, которая могла быть моделью, артисткой, стюардессой, секретаршей, но никак не няней. Голос у неё оказался резковат и не годился для колыбельных и прибауток:
              – Простите м-м-м…
              – Лейтенант Саврасов, – представился полицейский.
              – Простите, лейтенант, мне нужно было уложить ребёнка. Его мать в больнице, я не могу оставлять мальчика ни на мгновенье. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы побыстрее.
              – Посмотрю за братишкой, – сказал Виталий, – где детская?
Проследив за жестом бабушки, он кивнул и пошёл к лестнице.
              – Руки помойте, – крикнула вслед ему Вика.
 
              Виталий подавил желание зажать ухо. «Ну, и звонкая!» Новорожденному отвели комнату, в которой раньше жила мама Виталия. Здесь всё поменялось до неузнаваемости. Малыш посапывал в кровати под балдахином нежно-сиреневого цвета. Дальний угол был отведён под игрушки, которые могли понадобиться мальчику не раньше, чем года через три. В другом углу высился стеллаж забитый упаковками с памперсами, рядом пристроился комод, над ним висела полка. Виталий взял с полки коробку детской смеси. Заглянул внутрь. Использовано меньше четверти. Ещё две коробки стояли запечатанными. Вспомнилось, как его мать кичилась тем, что кормила сына грудью. Почему-то слышать её рассказы о беременности, родах и вскармливании было всегда неловко. Но это всё же лучше, чем экскурсы в историю отцовских измен.
Вернув коробку на полку, Виталий подошёл к спящему ребёнку.
 
              – Славик, – шепнул, – привет, брат.
              – Витали Викторович, – зашептали за спиной, – вас Фаина Петровна зовёт.
Виталий кивнул и, стараясь не смотреть на формы прекрасной няни, выскользнул из комнаты.
 
              Бабушка сидела в гостиной одна.
              – Чем-то на меня похож, честное слово. На фотках, где мне месяц, реально, один в один. Надо же, всегда говорили, что я – вылитая мать, а матери-то у нас разные.
Фаина Петровна подняла взгляд на внука:
              – Подай пульт, дружочек. Лейтенант сказал, сейчас сюжет по НТВ будет про подкидыша.
Виталий принёс пульт и сел на подлокотник бабулиного кресла, обняв её за плечи.
              – И чем закончилась беседа?
Фаина Петровна коротко махнула рукой, как делала всегда, если внук задавал глупые вопросы:
              – Конечно, девочка не виновата. У неё была проблема с гормонами, поэтому располнела. Лечилась, сидела на диете, занималась спортом, вот и вернула форму. Чего только люди не придумают от зависти. Смотри-смотри! Показывают.
На экране телевизора появилось улыбающееся личико младенца.
              – Бедняжка. Какой хорошенький!
 
              Голос диктора вещал:
              – Найденный мальчик здоров, одет в чистый комбинезон. Осмотрев его, медики пришли к выводу, что младенец был рождён в хороших условиях не без помощи профессионалов. Сейчас идёт проверка во всех родильных отделениях, где могла находиться женщина, бросившая своего ребёнка сразу после выписки.
              – Этот тоже на меня похож, – хмыкнул Виталий, – наверное, все младенцы на одно лицо.
              – Не придумывай!
              – Так что же наш лейтенант? Потребовал справку эндокринолога?
              – Вика сама предложила сделать анализ ДНК, чтобы полиция убедилась: она никакого отношения не имеет к подкидышу.
              – Логично. Но это дорого, наверное.
              – Я дам денег. Главное, чтобы девочку не дёргали. Ей Славиком надо заниматься, а не по допросам и очным ставкам бегать.
              – Ясно. Тебя проводить в комнату?
              – Нет. Здесь дождусь бригаду.
              – Какую ещё бригаду?
              – Так анализы приедут брать. Рассеянный ты какой-то, с дороги. Иди-ка, дружок, на кухню, Наташа тебя покормит.
 
              На кухне хлопотала кухарка – пышная, но ловкая сорокалетняя женщина с зализанными и убранными в пучок каштановыми волосами.
              – Виталя! А я-то думаю: зайдёт, не зайдёт наш соколик!
              – Здравствуй, тёть-Наташ!
              – Здравствуй-здравствуй! Дай, я тебя обниму! Совсем. Совсем стал мужчина!
              Кухарка обхватила Виталия, прижав щёку к его груди и, спохватившись, отпрянула.
              – Голодный, поди!
              – А то! В самолёте не разбежишься.
 
              Наталья засуетилась. Включила кофеварку, достала из холодильника нарезку, помидоры, авокадо, сыр и маслины.
              – Помню-помню, как ты любишь. Сейчас салатик организую.
              – Спасибо, – улыбнулся Виталий, вспоминая то чувство, которое охватывало его на кухне, когда он возвращался после школы и сразу бежал к тёте Наташе, – сама как поживаешь?
              – Нечем хвастать, – вздохнула кухарка и провела запястьем по блестящему лбу, – маму твою добрым словом вспоминаю. Она, хоть  и не простая была, но с прислугой по-человечески.
              – У-у, – прогудел Виталий, откусывая бутерброд.
              – С Анжелой-то тяжеловато, а уж про новую, вообще молчу.
              – Какую ещё новую? – чуть не подавился Виталий.
              – Да няню! Что б ей не хворать! – это было одно из самых страшных ругательств тёти Наташи.
              – Что с ней не так?
              – Из неё няня, как из меня английская королева! Чисто принцесса марсианская ведёт себя.
              – Хм. Не заметил.
              – Ага! То ей нельзя, это ей не хочется. Суп гороховый не смей варить, виноград не приноси, капусту квашеную она не ест. С бывшей хозяйкой, даже когда она грудью кормила, я так не мучилась! Ой, извини, Виталя, знаю, ты не любишь.
              – Ладно, не переживай, тёть Наташ, Вика здесь не задержится.
              – Это почему?
              – Анжела не потерпит красотку в доме.
              – Чем же она красотка? – возмутилась Наталья и выставила вперёд локти,  прижав кулачки к ключицам, – разве что вот!
              Виталий заливисто рассмеялся:
              – Тебе ли завидовать?
              Кухарка тоже засмеялась, всплеснув руками.
              – Спасибо, тёть Наташ, накормила, развеселила. Пойду, вещи разложу.
              –