Андрея резко взять управление на себя, резко вжать педаль тормоза и бросить Делфу в правый поворот под острым углом.
Это произошло в тот момент, когда низко над дорогой, оглашая ее звенящим и свистящим гулом, повис вертолет.
Желто-синий "Ми-2" завис над встречными полосами, сразу вззвихрив пыль и мелкий гравий, повернулся бортом в сторону приближавшихся "фур" и начал медленно, со снижением, скользить в их сторону.
Делфа уже пронеслась мимо первых двух "фур" каравана и теперь, когда ей уже не угрожала возможность столкновения с грузовиком, восстановила контроль над управлением. Андрей, почувствовав, как в его руках, знакомо и упруго, шевельнулся руль, расслабил кисти рук на руле и позволил Делфе взять управление на себя.
Теперь, когда можно было и самому восстановить спокойствие, он и Роман увидели в экране заднего обзора то, что произошло позади них.
Там, в это время, уходя от возможного столкновения с вертолетом, водитель головной машины каравана резко выкрутил руль влево. Шедшая на большой скорости "Скания", не сразу слушаясь руя, вылетела на встречную полосу под небольшим углом, но увлекаемый инерцией собственной массы груженый прицеп, стремившийся "следовать своим курсом", развернул машину посчти поперек полосы - прежде, чем мощность мотора машины возобладала над инерцией груженой "фуры". Последовало резкое, размашистое движение прицепа вправо, затем - снова влево, сопровождавшееся раскачкой машины и едва не закончившееся падением всего автопоезда на правый борт... Затем прицеп, наконец, последовал в том же направлении, что и "головка"; водитель, видимо, опасаясь, что потеряет управление окончательно, затормозил...
В это же время вторая "Скания", двигавшаяся вперед уже на торможении, по инерции, врезалась в борт прицепа почти посредине его, проламывая легкие дюралево-деревянные борта и облепляя свою кабину сорванным с "фуры" брезентом; на землю посыпались какие-то желтые картонные коробки, перепоясанные металлическими лентами...
Все происходящее заняло секунды. Андрей заметил, как Делфа уходит еще правее, в крайний правый ряд, уклоняясь от зашедшей на встречную полосу третьей "фуры" и готовясь пропустить четвертую - эти избежали опасной ситуации, благодаря реакции водителей и тому, что между ними и первыми двумя бы промежуток в десяток метров.
Ситуация, относительно безопансо, "разрядилась"...
Глядя сейчас в экран заднего обзора, Андрей не сразу снова увидел вертолет.
"Ми-2" медленно набирал теперь высоту, уодя по квасательной от дороги и начиная ускоряться. У Андрея, который видел все действо, возникло ощущение, что винтокрылая машина повреждена, что первая "Скания", все же, зацепила его верхней частью кабины...
Андрей был прав - сидя на правом сиденьи Меседа Заидовна Абдулахирова, контролировавшая все действия загипнотизированного ею летчика, превращенного ею в "автопилот", заметила, как трудно ему стало управлятьвертолетом; но она не испытывала никакого сострадания к нему, а до Стального оставалось совсем немного.
Ей хотелось отвести вертолет в сторону от дороги, где, внутри этой странной, черной, не отражавшей свет, машины она почувтвовала присутствие тех, против кого были направлены мысли ее и ее "патрона" Акулова, увести "Ми-2" за тот холм с лессоплосой, видневшийся неподалеку. И она приказала летчику набирать высоту...
...Вертолет теперь лез вверх неохотно, вибрация, ставшая гораздо сильнее обычной, сотрясала фюзеляж, грозя разрушить тело хрупкой алюминиевой "стрекозы". Меседа знала, что было причиной наступивших фатальных измененний и кляла в уме все виденное на дорге, так как и она почувтсвовала толчок и услышала треск и звон лопастей. рубящих пластик, увидела летящие в стороны ошметки чего-то белого, когда вертолет оказался слишком близко к головной "Скании"...
Андрей тоже увидел, что вертолет устремился к длинному пологому холму, покоторому проходила "молодая" лесополоса и, вскоре, пройдя над лесополосой, исчез за ней. Переваливая через лесополосу, вертолет несколько изменил курс - и Андрей теперь просчитывал в уме, куда направится винтокрылая машина.
Было ясно, что в вертолете находился враг. И каждый ход врага надо было предугадать и парировать.
А на стоянку возле торгового центра, где полицейский со спящей Ассини на руках и спящий стоя майор Широкин ожидали приезда медиков, в это время заехал "Форд-Транзит" "скорой помощи" - высокий, ядовито-желтый микроавтобус с яркими крансыми полосами, весь сверкающий душераздирающе-яркими синими сполохами мигалок и "мяукающий" сиреной.
Микроавтобус остановился поодаль от полицейского и то, как он встал, ему не понравилось - "Форд" встал справа от него, вне поля его зрения, что вызывало неприятное ощущение, скорее, на уровне инстинктов. Сирена выключилась - звук плавно затух на последнем "мяа-а-а-ауууу" - и полицейский услышал звук быстрых шагов нескольких человек, хлопки открываемых дверей машины и зхвук выкатываемых носилок...
Затем к полицейскому подошла медсестра - он, сначала, увидел ее точеные. оголенные гораздо более, чем это требовалось, крепкие ножки в ажурных черных польских чулках, затем, подняв глаза - всю ее - рослую белокурую девченку в белом халате и ручкой и болшой записной книжкой в руках.
Она приготовилась что-то записывать и, заинтересованно глядя на него, спросила: "Скажите, а какое ваше звание и как вас зовут? Я должна же это записать, чтобы оформить документ...".
Он ответил: "Оперуполномоченный младший лейтенант Голубев. Владислав Иванович Голубев.".
Она начала записывать сказанное им в записную книжку. В это время еще один медик подкатил к ним носилки на колесном лафете, поднял с колен полицейского спящую девушку и осторожно положил на носилки.
Пока он выполнял свои действия, конструкция носилок издавала какие-то щелчки, звон - и полицейский подумал, что их, наверное, слишком много, что медик производит столько шума нарочно...
И, ка ктольбко он это подумал, медсестра, взор которой все это время был опущен к бумаге,ь на которой она писала, поднядла опущенную голову и ее глаза взглянули прямо нанего...
У нее были очень красивые, ясные, с тонкой лирической поволокой, серые глаза - и младший лейтенант Голубев, на секунду, залюбовался ими...
И за эту секунду произошли два действия - медик-санитар повез к машине "скорой" свои носилки, колеса которых издавали лязг и скрип на не очень качественном асфальтовом покрытии стоянки, а к носу младшего лейтенента Голубева чья-то рука, заядя справа-сзади, аккуратно поднесла сложенный вчетверо кусок бинта, щедро смоченный этиловым эфиром.
Красотка-медсестра послала ему воздушный поцелуй - и его сознание, кувыркаясь, полетело в дурно и резко пахнущую темную пропасть...
