двадцать пять баллов». Некоторое время Юля ночевала в своем детском саду. Узнав в подробностях, где я работаю, она сказала: «Опять у нас смесь детского сада и кузнечного цеха». Первый раз так она, смеясь, так говорила в Трубниково, когда я корпуса электродвигателей в печке разогревал, чтобы их легче можно было разобрать. Потом халява с ночевками в детсаду закончилась. Об этом я узнал на нашей традиционной Пушке.
- Поехали ко мне в Планерную.
- Тебя же выгнать могут.
- Я понимаю, чем рискую… Но как я смогу спокойно спать, зная, что ты ютишься Бог весть где? Выгонят, так выгонят. Судьба значит такая.
Анти-жена согласилась ехать.
Бетонный забор вокруг «ХКЛ» поверху был «украшен» колючей проволокой, точнее спиралью Бруно. Отверстие в этой спирали мне удалось разведать как-то днем. Сквозь нее Юля и форсировала забор. Я, пройдя вахту и осмотревшись, чтобы кругом никого не было, встретил ее изнутри. Была суббота. В воскресенье, часов в десять вечера я пошел стирать. Баня, так же как и кухня стояли на отшибе. Туда заглянул охранник. На этот раз другой, не тот, что был. Он спросил: «У тебя кто-нибудь в комнате есть?». Я ответил: «Да есть». Достирал, повесил вещи. У дверей домика стояло человека три, в том числе тульские соседи снизу. Я поднялся к себе.
- Юля! Собирайся, нас выгоняют, - спокойно сказал я.
Мы не торопясь, собрались. Я закинул сумку на плечо.
- Как, ты тоже уходишь? – удивился охранник, - я передам по смене про твое поведение.
- Как считаешь нужным. Неужели ты думаешь, что выгонишь мою жену, а я останусь? – ответил я.
- Живешь тут без году неделя, а что себе позволяешь? – начал возмущаться туляк постарше, - у меня сын тут, - его сыну было лет 25-30.
-Я уже говорил, это моя жена. Мы вместе почти два года.
Юля захватила с собой несколько чайных пакетиков в коробочке. Выходя через ворота, она захотела отдать чай охраннику. Тот не взял. Тогда Юля положила коробочку на скамейку внутри забора. Коробочка полетела в нас.
-Ах, ты едой кидаешься! – закричала Юля.
Я как мог быстрее увел ее в сторону. Мы немного прогулялись по Планерной и поехали в Москву. Утром я был на работе.
О том, что у меня ночевала женщина, стало известно заместителю шефа. Он сказал, чтобы больше такого не было, и порекомендовал обратиться напрямую к самому главному. Может быть войдет в положение, разрешит? На мой обращение был получен ответ: «У меня тут не дом свиданий». Я попытался объяснить ситуацию. Что Юля это не девка с улицы, что мы вместе не первый месяц, что…
· «Я все понимаю, сочувствую, но если я тебе разрешу, то ведь другим тоже захочется…»
На этот аргумент мне было нечего возразить.
С горем пополам мы дожили до майских праздников. Размолвки сменялись примирениями. Примирения снова размолвками. Одна из них как-то очень запомнилась. Мы встретились на «Пушке». Мягко говоря, Юля была не в настроении. Попросту не хотела меня видеть и настаивала, чтобы я пошел в одну сторону, а она в другую. Я конечно возражал, но не очень. Каждый имеет право побыть один. Но только при одном условии – мы должны договориться, когда и где увидимся.
Она начала на меня кричать прямо на вечернем оживленном тротуаре Тверской улицы, напротив станции «Маяковская». Потом звезданула рукой по голове. На ее пальце было кольцо с массивным куском янтаря. (Голове моей нечего не сделалось, а вот янтарь потом пришлось заново вклеивать в оправу.) После удара Юля вроде бы чуть успокоилась. С ожесточением и отчаянием произнесла:
· У меня «эти дела» начинаются, и даже салфеток нет, не говоря уже о прокладках.
· Подожди, я сейчас. В «Шоколаднице» чего-нибудь раздобуду.
Я пошел по направлению к Кремлю. Шел и постоянно оглядывался – идет ли за мной Юля, или свернула куда-нибудь? С нее станется. Потом мы помирились.
На майские праздники весь народ из «ХКЛ» разъезжался по домам. Кто в Тулу, кто в Архангельск. С 30 апреля по 11 мая – каникулы. Воспользовавшись, случаем, я привез Юлю на Планерную. Не будут же охранники вечно проверять мою комнату. Кроме того, сосед снизу (из Белгорода) отдал мне ключ от своего жилья. Там был телевизор и холодильник. Я попросил разрешение работать в выходные. Когда был в цехе закрывал Юльку в нижней комнате, и она смотрела телевизор в наушниках. В первые дни Юля только спала, поднималась после трех дня. Я понимал – это усталость. Следствие многомесячного недосыпа. Днями и неделями копившееся утомление от жизни без крыши над головой. Потом, через три-четыре дня Юля немного посвежела.
Девятого мая мы поехали в Москву. Юля перелезла через забор, а я прошел через проходную. Она жалела, что мы поздно выезжаем. В Москве, мол, все мероприятия и закончилось. Оказалось, что это не совсем так. На площади перед бывшим Моссоветом мы застали концерт. Вполне на уровне. Вел его артист Конкин, игравший Шарапова в фильме «Место встречи изменить нельзя» Даже петербуржец Городницкий что-то исполнил. Вообще было все на уровне, в Питере такого на улицах не увидишь. Вторая половина концерта принадлежала какому-то радио «Дача». Она была значительно хуже. Привычным образом мы вернулись в Планерную на «ХКЛ». На следующий день мы снова поехали в центр. Без особого повода, так просто побродить. Интереса для зашли в подземный магазин под охотнорядской площадью. Я снова решил показать «удаль».
Таскать из магазинов жрачку мне случалось и раньше. Но это были батоны или круглый хлеб плюс кусочек сыра поменьше. Чтобы из кармана не торчал. И делал я это не ради экономии денег, которых не было, а для того чтобы ни Юля, ни я не голодали. А в этот раз просто ради куража – смогу или нет. Приценившись к очень не плохому виски (цена зашкаливала за тысячу) я уверенным движением сунул бутылку под куртку и вышел мимо касс к ожидавшей меня Юле. Поднявшись на верх, пройдя метров 50 я сказал: «У них там вообще пол магазина вынести можно». Мы прошли от Кремля до Ленинградского вокзала пешком. По пути обнаружили музей и пару кафешек, которые обязательно следовало посетить, когда они будут открыты.
В Планерную добрались без приключений. Тульские «друзья» уже приехали и мы поднимались в наши «апартаменты» тихо-тихо, как мыши. На следующий день с легкой головной болью я отправился к станку. Часа через два обнаружил, что пластиковая оправа моих очков начинает давать трещину. Дома лежал хороший клей. Я вернулся. Юля в полураздетом виде занималась уборкой.
-Ты бы потише, а то не дай Бог, туляки заявятся.
- Что ж нам здесь грязью зарасти?
После того как подклеил оправу, решил чуть-чуть «поправить здоровье». Виски в бутылке еще оставалось. Никогда раньше мое пьянство, попытки выпить, похмелится и т.д. и т.п. не встречали никакого сопротивления со стороны анти-жены. Но сегодня, по-видимому, ей «вожжа под хвост попала». И мне, скорее всего, тоже. Юлька сделала попытку вцепиться в бутылку. Я уклонился. Она все-таки ухватилась за емкость. Выйдя из себя, я плеснул ей содержимое бутылки в лицо.
Господи! Не могу себе этого простить. Черт же дернул меня это сделать! Может быть, не произойди этого, все было бы иначе…
Господи!!! Что стало с моей Юлей! Такого я никогда не видел! Она плеснула мне в лицо из той же бутылки. Потом в меня полилось подсолнечное масло. Я поскользнулся на нем. Юля оседлала меня и стала лупить, чем ни попадя. По голове чем-то заехала. Наверное, той же бутылкой из под виски. Крови прилично натекло. Никакие мои слова на нее, естественно, не действовали. В конце концов она оделась и ушла. Прямо через проходную.
Я встал. Принялся замывать кровь. Через некоторое время в дверях комнаты появился дворник. Сказал, что меня вызывает начальство. Заместитель директора в начале был в легком шоке. И было от чего. Нос расквашен, из головы кровь идет.
– Кто это тебя так? – спросил он.
¾ Я сам разберусь.
¾ Это твоя жена постаралась?
¾ Я сам разберусь, - только это я и мог из себя выдавить.
¾ Да. Не было токаря, и это не токарь. Иди, умойся и сдай инструмент.
Я понял, что это означает увольнение. Смыл кровь в душе. Сдал дела. Приехавший на фирму шеф, как не странно выдал мне 1000 р., сказав, что окончательный расчет будет произведен завтра.
Из интернет-переписки
13.05.
Лапочка! Роми!
Прости меня. Нервы не выдержали. Но это не оправдание. С работы поперли, как и следовало этого ожидать. У меня остались кое-какие твои вещи. Жду тебя ежедневно в 15, 18, 21 час на Пушке. На одной из скамеек.
Целую. Лешка.
На завтра в электричке я столкнулся с тем самым охранником, что швырялся чаем. Он тоже ехал за расчетом. Поцапался со своим начальством.
Я узнал, что за неполный месяц заработал 18 тысяч. Из них вычли авансы и за уборку комнаты (постное масло, боюсь, до сих пор со стены не отчистить). Ночевать особо было негде. Да и лень в пьяном виде искать хорошие вписки. Я нашел далеко не самый чистый подъезд в том же самом Козихинском переулке. Потом меня зло взяло. В конце концов, кто я такой, чтобы позволять так с собой поступать?
15.05
Роми!
Привет!
Я уезжаю. В Питер. Не для меня это все про все. Я себя не на помойке нашел. Тебе никто не давал права так поступать. Еще раз прости. Я виноват. Не надо было плескаться.
Написав это, я поехал на Ленинградский вокзал. Взял самый дешевый билет на проходящий через Курский вокзал поезд. Времени было еще много. Я снова поехал в «свой» подъезд и… проспал отправление. Лишь на следующий день я выехал в Северную столицу. В Питере пьянка продолжилась.
(Из Интернет-переписки)
20.05
Юленька! Милая Роми! Привет из гребаного СПб!
Не уверен, захочешь ли ты со мной общаться после всего того, что произошло. Но я только сегодня очнулся после недельного запоя. Прошу тебя поверить, что мне бы очень не хотелось, чтобы наши отношения закончились вот так вот. Так плачевно. Ещё раз прошу прощения.
Надеюсь, что ты мне напишешь. Смеха ради думаю сегодня съездить на Металлистов. Глянуть, что там изменилось. У меня пока не находится слов, чтобы выразить все то что я чувствую и переживаю после случившегося на Планёрной. Если ты захочешь - я вернусь. Здесь на самом деле мало хорошего. Холодно, низкие дома, низкое небо... Одна радость - пробок на дорогах мало. Как вспомнишь стоящее и дымящее Садовое кольцо... Пишу тебе из твоей Маяковки, из делового центра библиотеки Голицына. Не смотря ни на что, вспоминаю тебя с нежностью.
Целую, анти-муж Лешка
22.05
Привет, милая Юлешенька!
Я все в подвешенном состоянии. Болезнь, ангина или грипп не понимаю. Вроде не прогрессирует, но лечиться нечем. Вчера всю ночь просто ломало. Про взаимоотношения с бывшими женами и знакомыми говорить просто не хочется – откровенное наплевательство. Надеюсь – рано или поздно ты простишь меня. С 11 мая, дня нашего расставания, прошло 11 дней. От тебя ни строчки. Через 4 дня мой день рождения. Настроения без тебя - хоть вешайся.... Без тебя не мила жизнь и не зачем ее продолжать, коптя небо. Через 2 дня мне 42. Я так надеялся встретить эту дату вместе с тобой. Но по всей вероятности этому не бывать. О своих приключениях писать не буду. Нехорошие мысли
