строить фразы, допускавшей ошибки на письме. Екатерина ощущала свою изолированность от общества и жестоко страдала от одиночества и от неприязни, которую ей демонстрировали французы. Она была для них всего лишь наследницей итальянских торговцев, чужой и непринятой ни народом, ни двором.
Король пренебрегал спальней королевы, особенно после рождения наследников, и открыто проводил все свободное время с любовницей Дианой де Пуатье, красавицей-вдовой, которая была старше короля на целых двадцать лет и, по сути, заменила собой королеву, имев большое влияние при дворе. Королеве как настоящей Медичи удалось превозмочь себя и даже установить с Дианой дружеские отношения. Мало того, коварная флорентийка, дабы насолить ненавистной сопернице, использовала одну из своих фрейлин шотландку леди Флеминг, чтобы та соблазнила короля. Несмотря на преданность Диане, король не устоял перед очаровательной мордашкой, и та даже забеременела от Генриха. Фрейлина рассказывала всем, что у нее будет дитя от самого величайшего из королей. Как всякий женатый мужчина, Генрих II терпеть не мог скандалов, чем незамедлительно воспользовалась Диана де Пуатье. Молниеносная интрига, и вот уже леди Флеминг изгнана из дворца, а король вновь в объятиях своей многолетней любовницы.
Во время правления супруга Екатерина имела лишь минимальное влияние на управление королевством, ее власть была очень ограничена. Но все изменилось после внезапной гибели сорокалетнего монарха.
Новоиспеченные фрейлины ее королевского высочества только что были успешно представлены ко двору. Екатерина любила обновлять состав эскадрона, ведь красота весьма недолговечна (хотя она заботилась об их внешности, для услуг красавиц при дворе созданы салоны красоты и прочие услуги). Юная непосредственность Элеоноры (Лены), зрелая красота Шарлоты (Уицрик) и непревзойденный шарм леди Бет (Беатрис) произвели впечатление. Новые розы были так свежи и благоуханны, что у Екатерины сразу в голове возникли десятки планов, как применить их с пользой для себя. Ее головной болью были протестанты. С помощью жемчужины своей коллекции Луизы де ла Бередье, известной при дворе как красотка Руи, ей удалось нейтрализовать лидера гугенотов, своего заклятого врага короля Антуана Наваррского и даже обратить его в католицизм (всего после одной ночи воздержания, так как его возлюбленная не могла дальше грешить связью с протестантом). Антуан был полностью во власти Луизы, каждая слезинка которой, пущенная по наставлению матери-королевы в нужный для нее момент, была для него сигналом к исполнению всех прихотей любимой. Но вскоре он погиб от рук бывших единоверцев, против которых обернул свое оружие. Одним врагом меньше, но скольких предстояло еще побороть! Адмирал Колиньи, Генрих Наваррский и даже католики Гизы, претендующие на французскую корону, хотя выскочки-лотарингцы не состояли в прямом родстве с королем, чем вызывали негодование старинных аристократических родов Франции своими непомерными амбициями. Только благодаря королеве-матери сыновья, безвольные и бездарные, удержались при власти в неспокойное время, когда религиозные войны стали неотъемлемой частью французской жизни.
Уицрик решила действовать незамедлительно. Бет, как самая искушенная в авантюрных делах, брала на себя королеву, Уицрик же с Леночкой должны были втереться в доверие фрейлин, став их сердечными подругами.
Французский двор блистал роскошью, став законодателем моды, которой следовали все европейские монаршие дома. Балы, турниры, охота и другие развлечения стали местом, где королева вершила свои дела, режиссируя все действия одного великого представления, именуемого французской политикой. Это был большой театр с актерами, постановщиками и зрителями, где все подчинялось строгим правилам этикета. При дворе имело значение все до мельчайших деталей, незнание которых могло испортить человеку карьеру, выставить его посмешищем и даже стать причиной вызова на дуэль.
Право доступа ко двору высоко ценилось, так как давало возможность находиться возле монарха, влиять на него и быть в курсе всех закулисных интриг. Придворные владели искусством подавать информацию, преподносить ее, формируя отношение короля к тем или иным особам или событиям в нужном для себя свете. Иногда придворные объединялись в стремлении устранить соперника со двора, создавая группировки, именуемые партиями короля или королевы. Особую роль в этом мирке играли фавориты, зачастую вступавшие в близкие отношения с монархом. При французском дворе, отличавшемся вольностью нравов, фаворитки получали официальный статус и признание, с ними считались больше, чем с законной супругой короля. Иногда фаворитов называли миньонами. При дворе Генриха III эти молодые люди, более похожи на девушек своей манерой поведения и внешним видом, играли роль не только советников, но и очень близких друзей короля.
Придворные должны были хорошо танцевать. Выполнять многочисленные па приходилось в пышных, не слишком удобных костюмах, головные уборы при этом никто не снимал, а мужчины, к тому же, не расставались с оружием. Умению танцевать, как и фехтованию, нужно было довольно долго учиться. Преподавателями в этом виде искусства традиционно выступали итальянцы.
Беатрис быстро нашла с ними общий язык, несколько уроков — и новоиспеченные фрейлины будто всю жизнь только и делали, что танцевали на балах. Королева внимательно следила за танцующими парами, время от времени переговариваясь с приближенными, и вдруг к ней подошла новенькая фрейлина, попросив разрешения занять место возле ее величества. Беатрис, а это была она, присела в глубоком реверансе и обратилась с королеве:
— Ваше королевское высочество, мне необходимо переговорить с вами тет-а-тет, если, конечно, Вам будет угодно.
Екатерина с любопытством посмотрела на грациозно присевшую фрейлину, окинув ее оценивающим взглядом, и одобрительно кивнула головой. Жестом отослав всех, она указала Беатрис на место возле себя.
— Я слушаю, милочка. Как вам пришелся двор?
— Ах, ваше величество! Великолепие французского двора затмевает собой солнце! Но, не скрою, мне хотелось больше узнать о здешних нравах не по внешнему блеску, а изнутри, чтобы быть наиболее полезной Вашему величеству. Видите ли, мне кажется, только такая мудрая государыня, как Вы, может наставить меня и моих подруг, дабы не сбиться с правильного курса и не поддаться опасному течению, которое может погубить неискушенных в придворном плавании девушек.
Екатерине понравились слова фрейлины. Да, наставлять она любила, управлять — считала своим долгом, поэтому Бет сразу расположила ее к себе.
— Проси все, что хочешь, дитя мое.
— У меня только одно желание — быть к услугам Вашим! Чем я могу отблагодарить мою королеву за счастье находиться вблизи августейшей особы?
Беатрис скромно опустила глаза и поцеловала Екатерине руку. Хоть та была далеко не из породы наивных простаков, ведущихся на неприкрытую лесть, что вполне слыло за правила хорошего тона при куртуазном дворе, Екатерина была тронута, но только на одно мгновение. Она тут же решила направить преданность фрейлины в нужное русло.
— Вы сможете заслужить мое расположение, будучи полезной лично мне, а значит, королю и государству.
— Я готова! От моих глаз не укрылась некая озабоченность, могу я знать, что омрачило чело моей королевы?
— Я вижу, что могу довериться тебе, дитя мое. Впрочем, тех, кто предает меня, ждет незавидная участь. — Королева испытующе посмотрела в глаза Беатрис, но, не заметив ничего подозрительного, продолжила: — Да, у меня есть одна головная боль, и имя ей Генрих Наваррский. Он представляет угрозу роду Валуа, и я, превозмогая свою неприязнь, решила сделать его своим зятем, следуя принципу — врага лучше держать возле себя. Наварра далеко от Парижа и контролировать ситуацию отсюда невозможно. Если лидер гугенотов будет в Париже, под моим надзором в Лувре, мне будет спокойней. Бет, ты должна подружиться с Генрихом и узнать, что он думает по поводу брака с принцессой Марго.
— Я могу ответить на этот вопрос уже сейчас. Этот брак будет обагрен кровью протестантов, поэтому не принесет счастья ни Марго, ни Генриху, род Валуа сменят Бурбоны. Вскоре Генрих расторгнет брак, так как Маргарита окажется бесплодной, женившись на Вашей соотечественнице Марии Медичи. Она родит ему наследника, Людовика XIII, который, к сожалению, не будет Вашим внуком. К Вашему утешению, могу сказать, что Генрих все же перейдет в католицизм, посчитав, что Париж стоит мессы и даже подпишет Нантский эдикт об уравнении прав протестантов с католиками. Но после того как его убьет фанат-протестант в 1610 году, религиозные войны вспыхнут с новой силой.
Беатрис увлеклась рассказом и не заметила, как лицо Медичи скривила сначала удивленная усмешка, затем ужас и гнев.
— Что за бред, откуда ты можешь это знать?!
— Извините, Ваше величество, — опомнилась Бет, — это всего лишь плод моей неуемной фантазии. Но все идет именно к тому, что род Валуа...
— Хватит! — прервала ее королева. — Я не допущу этого проклятого протестанта к власти, если даже мне придется истребить всех гугенотов!
«Всех нет, но тридцать тысяч в ту злосчастную ночь положишь, хотя и это не спасет твой род, который, увы, угаснет», — подумала про себя Бет, но вслух произнесла:
— Какими будут Ваши указания, моя королева?
— Скоро в Париж съедется вся протестантская знать во главе с Генрихом Наваррским, вот тогда ты мне и понадобишься.
Екатерина встала и удалилась.
А в это время Леночка оживленно сплетничала с фрейлинами, с которыми успела подружиться.
— Почему королеву-мать прозвали «Черной королевой»? — поинтересовалась она.
— Как, разве ты не знаешь? Видно, что новенькая при дворе! — наперебой щебетали фрейлины. — С тех пор, как погиб ее муж Генрих II, смертельно раненный обломком копья на турнире, устроенном по случаю бракосочетания его дочери с испанским королем, она носит по нему траур. Сломанное о череп Генриха копье она сделала своей эмблемой с надписью «Lacrymae hinc, hinc dolor», что значит «От этого все мои слезы и боль моя». Раньше траур считался белого цвета, а она носит черные одежды, поэтому ее и прозвали «Черная королева».
— Она так сильно любила своего мужа?
— Да, представь себе, несмотря на то, что он любил одну Диану, что, впрочем, не мешало ему изменять им обоим.
Фрейлины говорили наперебой и без устали хохотали. Они хоть и уважали, даже побаивались свою патронессу, но обожали сплетничать обо всех ее делах. Что греха таить — сплетни и интриги были любимым занятием всего двора. Лена чего только не услышала из уст этих веселых и довольных своей жизнью земных богинь! Их власть над сильными мира сего давала им право быть выше тех, кто не обладал столь грозным оружием и столь сильной покровительницей, как они.
Когда наши героини встретились после бала, чтобы обсудить события дня, их больше всего удивил рассказ Уицрик. Оказывается, она тоже не теряла времени зря и успела расположить к себе самое доверенное лицо королевы Мишеля Нострадамуса. На вопрос, что интересного ей удалось выведать от великого предсказателя,
