интравертную, культуру молчания, где самое сокровенное никогда не высказывается вслух, где мысли изреченные есть воистину ложь, где молчание есть несомненно золото и где скрывается самое дорогое.
— А мне в японской культуре больше нравится не поэзия, а рафинированная, изощренная культура аристократической верхушки самураев, — сказал Олег. — Я даже помню кое-что из кодекса самураев: «Сильный воин должен избегать большого количества сакэ, чрезмерной гордости и великой роскоши...» Недавно смотрел один американский фильм, так я вам скажу, вот где искусство владения мечом!
— Да уж, — рассмеялся Паоло, — в нашем представлении средневековый самурай, благодаря голливудским сказкам, — это ковбой в кимоно, направо и налево рубящий мечом. Это не что иное, как пародия на самураев. В традиционной японской культуре ничего более далекого от реального образа представить себе невозможно. «Самурай» от простонародного слова «самураву» — это глагол от слова «служить», иными словами — «служивый». Сами они себя называли в средние века более высоким словом «буси», что значит «оружие». Иными словами, это люди находящиеся в услужении у знати, это домоправители, чиновники, а в эпоху войн — военные, начиная от полководца, кончая простым пехотинцем. Главное достоинство самурая состоит в его служении, это человек-функция, инструмент. Он живет, когда должно жить, умирает, когда нужно умереть, ни секунду не колеблясь ни перед первым, ни перед вторым, как бы ему ни тяжело было и первое, и второе.
В средние века была разработана высокая этика самурая — бусидо («путь воина»), где во главу угла ставилось прежде всего служение государю, отечеству, синтоистским богам, идеалам Будды, конфуцианской этике с ее подчинением строгой иерархии от низшего к высшему, которая пронизывала и государственные структуры, и семью. Это человек, который держит удар, не колеблясь, — вот кто такой самурай. Обнажить меч для самурая — это, в известной мере, уже потерпеть поражение. Как гласит конфуцианская максима, которую самураи очень любили: «Муж низшей добродетели убивает врага кончиком меча, муж средней добродетели убивает его кончиком языка, а муж высшей добродетели — кончиком кисти». В средневековой этике просвещенного самурайства считалось, что кисть была более высоким оружием, чем меч, это оружие тонкого политика. Обнажить меч — значит обнаружить свою слабость, то есть вступить в грубый конфликт. Все японцы, начиная с богов в мифах и до воинов-самураев, всегда избегают конфликтов. Что такое конфликт в понимании японца и что такое конфликт в нашем понимании? Вот пример: представьте двух добрых молодцов, которым тесно в чистом поле, они не могут разойтись, чтобы не задеть друг друга, что приводит к перебранке, перерастающей в мордобой, и в итоге — кровавое убийство. Это наш классический конфликт и наш классический выход из него. Что такое самурайский конфликт, японский вообще: это длительный танец, сначала молчаливый, с пристальным всматриванием в глаза друг другу, потом попытка уйти от поражения противника, поиск компромисса. Если совместное «вытанцовывание» ситуации привело к тому, что разойтись мирно нельзя, тогда происходит нечто, что в голливудских фильмах невозможно было бы даже зафиксировать, потому что все слишком быстро и неэффектно — это молниеносный блеск мечей и тела, лежащие вокруг. Все! Поэтому «самурайские» фильмы, снятые в Голливуде, ничего, кроме смеха, у знающих людей вызвать не могут. Но для этого надо быть японцем.
— Д-а-а-а, — протянул Олег, — ты меня разочаровал, признаюсь. Мне всегда казалось, что самураи — это крутые парни, выхватывающие меч при любом кривом взгляде на них и эффектно делающие харакири.
— Мне жаль, что развеял твои красивые иллюзии, — сказал Паоло.
— Все это очень интересно, но меня больше интересует их религиозное сознание, какое оно? — спросила Уицрик.
— Для этого надо ответить на вопрос: а какое религиозное сознание у маленьких детей? Если исходить из термина религия, одно из значений которого обозначает «связь», «установление взаимоотношений», то ребенок находится в сверхтесной связи с окружающим миром, поскольку у него нет еще границы между Я и Не Я, для него нет необходимости устанавливать связь с чем-то утраченным, он еще Адам до грехопадения. Японцы вообще любят говорить: «До семи [лет] — среди богов».
— Я слышала, что японцы очень любят своих детей, никогда не наказывают, дают полную свободу, — отозвалась Леночка.
— Они действительно не наказывают, не читают им моралей, по крайней мере в дошкольном возрасте. Но они не делают этого по той же причине, по которой мы не читаем моралей домашним кошкам.
Еще до начала XX века японские крестьяне по поведению детей, играющих во дворе, определяли погоду следующего дня, как и по поведению птиц или животных. Они считают, что дети принадлежат миру природных духов, той самой нерасчлененной мифологической картине природы, где нет границ, где нет векторного времени — однонаправленной развивающейся прямой, которая должна из чего-то начинаться и где-то заканчиваться. У них особое, круговое сознание времени — это время сиюминутного мгновения, как говорят синтоистские теологи, а термин они позаимствовали у буддистов: «нака има» — «вечное сейчас». Для них прошлое и будущее неактуально в практическом сознании, а в сознании теоретическом — отрицается вообще. Буддизм, например, говорит, что никакого времени нет, время имеет квантовую природу, как сказали бы современные физики, его нельзя измерить, потому что это одновременная вечность и абсолютно малое мгновение, которое не переходит в другое мгновение. Эти мгновения связаны между собой не логической связью, а кармической, связью причинно-следственной, которая выстроена иначе. Это значит, что в каждую секунду бытия мы становимся совсем другими существами, хотя нам кажется, что у нас было прошлое. Прошлое призрачно, говорят буддисты, оно всегда другое, и сами мы совсем другие, состоящие из других дхарм, этих буддийских первоатомов. То есть там нет никакой длительности вообще, и поэтому не могут быть выстроены в нашем понимании системы — этические, философские, религиозные.
— Не понимаю, к чему все это? — пожала плечами Бет.
— Я только подвожу вас к понятию синто, которое невозможно осмыслить без этих предисловий. Это необходимо, чтобы понять, почему Япония вырвалась вперед в сфере науки и технологий. Нужно уяснить тесную связь этой страны с природой и приверженность древним традициям. Древние считали, что дух ками живет во всем, особенно в деревьях. Буддизм и синтоизм — основные японские религии — охватывают все аспекты жизни. На основе синтоизма японцы разработали свой уникальный способ поиска духа и сути вещей. Я хочу сказать, что многие современные технологии, которыми славится Япония, они почерпнули из древности. Поиск сути старинных технологий процветает в древней столице Киото. Там древность встречается с современностью на каждом шагу.
— Так а что же такое синто?
— Синто — это практика людей, у которых сознание младенцев, но обильная история. По своему содержанию эта практика бесконечно наивна, по-детски примитивна, мифологична. Это ощущение себя неразрывной частью движущегося образа мира.
В синтоистских взглядах утверждается, что в мире сначала царил хаос. Впоследствии он упорядочился, небо отделилось от земли, мужское начало от женского. В результате соединения этих начал — богини Идзанами и ее мужа Идзанаги — родились богиня солнца Аматэрасу, богиня луны Цукиеми и бог воды и бури Сусаноо. Через долгие годы борьбы богиня Аматэрасу осталась на небе, а ее внук Ниниги сошел с неба и стал управлять государством Идзумо. Символами его власти было зеркало (божественность), меч (могущество) и яшма (верность подданных.) Именно от Ниниги произошел первый император Японии — микадо, унаследовавший все три символа власти. Так объясняется божественное происхождение власти, остальные же японцы, согласно синто, произошли от других божеств-ками — духов героев, предков, богов природы, которыми населен весь мир. Именно происхождением от божеств и объясняется представление японцев о своей особой миссии в мире, особых качествах своего характера, своей жизни, своих правилах.
Становление синтоизма как национальной и государственной религии относят к периоду VII–VIII веков н. э., когда страна была объединена под властью правителей центральной области Ямато. В процессе объединения сформировался пантеон: на вершине иерархии оказалась богиня Солнца Аматэрасу, объявленная предком правящей императорской династии,
а местные и клановые боги заняли подчиненное положение.
Синто — «путь богов» буквально — это система культов, ритуалов как общеплеменных, так и общенациональных; как каждой деревни в отдельности, отдельно каждого храма, так и каждой семьи и даже отдельного человека. Синто объясняет пути небесных божеств, которые выражаются в регулярном чередовании всего: в смене времен года, в том, что совершенно мудрый благодаря знанию «пути богов» в состоянии сохранить порядок в Японии.
Основа синто состоит в обожествлении природных сил и явлений и поклонении им. Считается, что не только у людей, а у многих вещей есть своя духовная сущность — ками. По представлениям синто, мир — единая естественная среда, где ками, люди и души умерших живут рядом. Ками бессмертны и включены в круговорот рождения и смерти, через которые все в мире постоянно обновляется. Однако круговорот в нынешнем виде не бесконечен, а существует лишь до разрушения земли, после чего приобретет другие формы. В синто не существует понятия спасения, вместо этого каждый сам определяет свое естественное место в мире своими чувствами, мотивациями и поступками.
В синто нет общего строгого закона, канонов, общепринятых молитв. Каждый человек творит молитву произвольно, мысленно или тихо, чтобы другие не слышали произносимых слов. Чтобы привлечь внимание ками, молящийся делает хлопок ладонями или ударяет в колокольчик. Но синто не только внешними атрибутами отличаются, но и трактовкой понятий и моральных норм. Например, самое распространенные понятия о добре и зле существенно отличаются от христианских прежде всего своей относительностью. Так, вражда между антагонистичными по своей природной сути либо хранящими личные обиды ками считается естественной и не делает кого-то из противников безусловно хорошим, другого — безусловно плохим. В древнем синтоизме добро и зло обозначались терминами еси (хорошо) и аси (плохо), смысл которых — не духовный Абсолют, как в европейской морали, а лишь то, чего следует избегать и к чему следует стремиться во избежание цуми — общественно порицаемого, вредного людям, искажающего природу человека действия.
Если человек действует с искренним, открытым сердцем, воспринимает мир таким, каков он есть, если его поведение уважительно и безупречно, то он, вероятнее всего, совершает добро, по крайней мере, по отношению к себе и своей социальной группе. Добродетелью признается сочувствие к окружающим, уважение к старшим по возрасту и положению, способность «жить среди людей» —
