Они с отцом всерьез обсуждали это. Академик тоже не мог понять, почему пес ни на минуту не расслабляется.
- Может быть, он волков чует? – спрашивал Никита.
- Что ж они здесь строем ходят, что ли? – был ответ.
Во время одной из своих прогулок Никита забрел в лес в такое место, куда не заходил еще никогда. Вышел на какую-то явно заброшенную дорогу, которая вывела его к заржавевшим, но закрытым на висячий замок воротам. Над воротами держалась верхняя часть прежней надписи, вернее только часть одного слова: "Пионерс…" Все остальное бесследно исчезло.
По обе стороны от ворот был забор-решетка. Кажется, это называется "рабица"? Конечно, забор тоже был сильно разрушен, местами виднелись пустые пространства там, где проржавевшие крепления решетчатых секций приказали долго жить, и забор обвалился. Никита не стал заходить на территорию "заповедника". В зарослях не было видно ни одного строения, это если они вообще сохранились. Потом, конечно, он сходит на разведку, не сегодня.
Гуляя по этому лесу, Никита временами сожалел, что он не художник. Было во всем этом мрачноватом окружении какое-то очарование. Ему казалось, что именно рисовать нужно такие заповедные места, а не фотографировать, чтобы не ушло это волшебное обаяние таинственности, загадочность, ощущение, что все вокруг живет своей жизнью, которую нужно уважать, потому что он, Никита, здесь только гость, а это, то, что вокруг, природа. Ее нужно беречь. И не следует думать, что она сама о себе не позаботится. Солярис – это, конечно, фантастика, но придуман-то он на Земле!
Обратно Никита шел, оглядываясь по сторонам, запоминая приметы, чтобы после вернуться к заповеднику "Пионерс". Надо же, как слово привязалось!
В одном месте тропинка круто поворачивала, в просвете между зарослями была видна уже пройденная часть дороги. Никита увидел камень, около которого он только что завязывал шнурок кроссовки.
На камне кто-то сидел. Никита различил спину в ватнике, шапку на опущенной вниз голове. Он, конечно, должен был бы подумать, что это кто-то из лесхоза, ведь им сказали, что других людей поблизости нет, но этот был словно бы очень маленького роста. Обман зрения, решил будущий физик.
Дома отец встретил его новостью: он ездил на станцию, узнал, что за железной дорогой есть хутор, хозяйка которого держит коров. Он съездил туда и договорился насчет молока. Надо же, ведь в Питере он мог неделями не вспоминать о молоке, время от времени добавит сливок в кофе и всё. А тут, в лесу, захотелось молока. В следующий раз он возьмет с собой Никиту, чтобы тот знал, как и к кому ездить за молоком. А молоко, кстати, оказалось изумительное! Наутро трехлитровая банка, в которую было налито молоко, была на четверть заполнена сливками. Кофе с этими сливками – это не то, что городской.
Утром они обнаружили, что в гараже рассыпаны дрова, сложенные там. Они решили, что накануне неаккуратно поставили машину. Никита собрал дрова, сложил заново. Ничего особенного.
Академик работал над учебником. Сын работал в эскорте.
- Кит, можешь не сидеть около меня. Сходи искупайся. И не забудь, сегодня твоя очередь готовить обед.
Никита повесил на шею полотенце и на озеро. Опять бегом. Жаль, что здесь нельзя нырять, озеро неглубокое, и на дне наверняка камни и коряги. Сначала он в очередной раз осмотрел все вокруг, дивясь красоте северного края. Вокруг никого не было.
Это совершенно точно. Никита разделся догола, сложил одежду на берегу и вместе с собакой ушел купаться. Плавать, как в бассейне, здесь было нельзя, озеро имело извилистую форму, поэтому Никита немного поиграл в воде с собакой, покувыркался и вышел на берег.
Его вещей на травке не было. Он купался голым, если кто-то забыл.
- Каврай, где наши штаны?
Штаны были обнаружены поблизости. И кроссовки, и носки, и полотенце. Они были аккуратно разложены под кустом метрах в восьми от первоначального места.
- Каврай, ну ладно я, а ты куда смотрел?
Он быстренько натянул штаны, испытывая сильное желание поскорее убраться отсюда. Нет, ему, разумеется, не было страшно. К тому же у него было хорошее чувство юмора. Ну, поржал кто-нибудь, глядя, как он с голой задницей ищет свои штаны. Велика невидаль! Только почему пес никого не почуял?
Всю дорогу до дома у него было ощущение, что кто-то смотрит ему в затылок. И пес оглядывался. Женщина на его месте была бы перепугана, подумал Никита. До дома он дошел благополучно, голову держал высоко, уверенно смотрел по сторонам, но, когда вошел в дом и закрыл за собой дверь, облегченно вздохнул, выругав себя бабой.
Во время одной из следующих прогулок с Никитой произошла забавная история. Он так же, как всегда, бегал по лесу. Чем дальше он забирался в лес, тем беспокойнее вел себя Каврай. Он даже вставал поперек дороги, преграждая путь Никите. Пес весил больше шестидесяти килограммов, такой кого хочешь остановит. Никита не стал отдавать ему никаких команд, решив, что Каврай знает, что делает.
Вдруг ему в спину что-то стукнуло. Никита обернулся, у его ног еще качалась упавшая шишка. Он поднял голову: на сломанном дереве, как на заборе сидела девушка. Темные, почти черные волосы, распущенные по плечам, какой-то сарафанчик из холстинки с вышивкой на груди. Босая.
- Это ты кинула?
- Я.
- Зачем?
- Напугать хотела.
Никита усмехнулся и подошел поближе. Сел на камень. Девушка оказалась сидящей выше него.
- Ты что здесь делаешь? – спросила она.
- Гуляю. Мы с отцом купили здесь участок и построили дом. Так что я здесь живу.
- Знаю, это возле холма.
- А ты что здесь делаешь?
- И я живу здесь. Тут, недалеко.
Все время, пока они разговаривали, Каврай старался встать между девушкой и Никитой. Шерсть у него на загривке стояла дыбом.
- Как зовут твою собаку?
- Каврай.
- Хорошее имя.
- Ничего особенного. Так его назвал человек, у которого мы купили щенка.
- Ты ошибаешься: саамы говорят, что так звали бога, который создал волков, а потом подарил человеку собаку.
- Откуда ты знаешь?
- А ты про свой народ разве не все знаешь?
- Не все. К сожалению.
- Как зовут тебя, гость леса?
- Никита, но отец называет меня Кит. А тебя?
Она что-то произнесла, он не расслышал, переспросил: - Лиля?
- Да, - улыбнулась она.
- Почему ты босиком в лесу?
- Я всегда хожу босиком.
Никита посмотрел на ее ноги. И ему показалось, что на левой ноге кровь.
- Ты поранилась. Давай я отнесу тебя домой.
- Где? – она наклонилась, чтобы посмотреть. – Это не кровь, это ягодный сок.
- Давай я все-таки отнесу тебя. Разве можно босиком в лесу!
Никита поднялся, чтобы подойти к ней, но Каврай снова преградил ему путь.
- Не могу понять, что с моей собакой!
- Просто я ему не понравилась, - засмеялась она.
- Он ничего не понимает! - заявил Никита, - Я хотя бы донесу тебя до дорожки.
Он взял ее на руки, близко-близко перед ним оказались ее зеленоватые глаза, по его щеке пролетела прядь черных волос. Пес начал рычать. Никита сердито приказал ему успокоиться. Каврай лег и прижал морду к земле.
- Опусти меня на землю и успокой пса, а то он будет считать меня врагом, - попросила она, - он просто ревнует.
В течение нескольких минут Никита старательно успокаивал собаку, гладил по упрямой голове и называл ласковыми именами.
Никита все-таки взял девушку на руки еще раз. (Настоял на своем!) Она почти ничего не весила. Но когда он вышел на тропинку, она снова попросила опустить ее на землю. Он подчинился, но взял ее за руку.
- Я тебя провожу.
- Не нужно, я сама великолепно дойду.
- А что ты будешь делать завтра?
- А что бы ты хотел, чтобы я делала?
- Приходи сюда завтра.
И они стали приходить в лес каждый день.
- Лиля, а ты чем вообще занимаешься?
- Я помогаю отцу. Он лесничий.
Она ни разу не позволила себя проводить. Как-то она сумела его убедить, что этого не следует делать. В лесу ей нечего бояться.
Однажды он спросил, что привезти ей со станции, они с отцом собирались поехать за продуктами. Лиля помолчала, глядя прямо ему в глаза, потом попросила:
- Привези мне соль. И еще ленточку для косы.
Соль Никита мог дать ей прямо сейчас, если бы знал! Никакой ленточки на станции, конечно, купить было нельзя! Зато он привез ей мороженое и шоколадку. Ленточка была обещана после визита в Питер. Мороженое было съедено с восторгом, шоколад положен в карман все того же сарафанчика. Никита подозревал, что ее отец невероятно беден. Иначе, с чего бы такую красавицу в черном теле держать?
Ее руки, плечи, шея были покрыты темным загаром. Только где она могла так загореть, если постоянно ходит по лесу? Он приложил свою руку к ее плечу, чтобы сравнить загар. Ее кожа была темнее. Лиля засмеялась, потрепала его по отросшей гриве:
- Ты просто беленький. Пока. Вот и кожа у тебя светлая. Но так будет не всегда. Со временем твои волосы потемнеют.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю.
- Лиля, сколько тебе лет?
- Я старше, чем ты думаешь.
Пес перестал относиться к ней враждебно, но иногда все равно искоса смотрел на Лилю (собаки могут смотреть искоса?), и у него на загривке дыбом стояла шерсть.
Гуляя, они зашли далеко в лес, в сторону того заповедника "Пионерс". День и с утра был хмурый, а теперь понемногу стал накрапывать дождь. А потом и вовсе пошел все более и более сильный. Было ясно, что переждать дождь под деревом не удастся, а они уже были совершенно промокшие. Оставаться в лесу не стоило.
- Пойдем-ка, - сказала она.
Они вошли на территорию заповедника через проломившуюся ограду. Пробежав по мокрой скользкой тропинке, они оказались перед небольшим домиком. Наверное, прежде здесь жил кто-нибудь из обслуживающего персонала. Поднялись на крылечко. Дверь, естественно, была заперта на висячий проржавевший замок. Прежде чем Никита смог сказать что-либо по этому поводу, Лиля сбежала с крылечка под дождь, махнув ему рукой, чтобы не шел за ней, и вернулась почти сразу же. В руке у нее был пучок травы.
- Зачем тебе трава?
- А мы сейчас замочек протрем, глядишь, он и откроется.
И замок действительно открылся. Прямо на глазах у Никиты дужка замка откинулась, Лиля вынула замок из скобы и открыла дверь.
- Как это у тебя получилось? – спросил Никита.
- Потом расскажу, входи скорее.
Домик был очень маленький, две комнатки и крошечная кухня. В одной из комнат не было ничего, а в другой лежали положенные один на другой матрасы, как в "Принцессе на горошине". Огня в доме, конечно, не разведешь, но сушиться как-то надо. Никита снял свою мокрую футболку, отжал ее и повесил на стоящий в углу каркас железной кровати,
Повесть шёпотом))
Спасибо. Виктор.