разлучили с сыном, и воспитание он получил не в полухристианском Киеве, а в языческом Новгороде. И только потому мы его знаем, как неустрашимого воина, чуждого интригам и хитросплетениям, в которых погряз Киев. В Новгороде Святослав постигал военную науку, набирал себе дружину из сверстников, и они росли вместе со своим князем. Потом дружина станет для него опорой в борьбе с киевской знатью. Но главное, Святослава наставники воспитывали как правителя Великой Руси, ответственного за её судьбу.
III
Когда Святослав подрос, он вернулся в Киев. Константин Багрянородный в другом своём сочинении “О церемониях византийского двора”, описывая приём княгини Ольги в Константинополе, упоминает вместе с ней и людей Святослава, а их сложно было бы забрать из Новгорода. Они получили в подарок по 5 милиарисиев – меньше даже, чем переводчики (Константин Багрянородный “О церемониях византийского двора” // “Древняя Русь в свете зарубежных источников”, т. II, с. 146, М., 2010). С 15-летним князем не слишком-то считались в Киеве, и византийский император это знал: ниже людей Святослава поставлены только люди посла. Сам Святослав сумел отказаться от унизительной поездки, уже тогда начал проявлять характер. А может Ольга просто не решилась брать с собой чересчур вспыльчивого сына.
В сыне-то и было всё дело. Святослав взрослел, становился самостоятельнее, а вместе с ним укреплялись позиции язычников. Надежды на христианизацию Руси таяли, приходилось торопиться, пока князь не взял власть из слабеющих рук матери. Вот и родилась на свет неуклюжая идея отправить посольство в Царьград. Уникальный случай – вся правящая верхушка Руси явилась на поклон к ими же неоднократно битым ромеям. Даже в недоброй памяти Золотую Орду всем скопом на поклон не ездили, а тут ну прямо невтерпёж. Видать здорово их прижало, поддержка молодого князя вдохновила язычников.
Летописная байка о крещении княгини Ольги в Константинополе (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 59-60, Рязань, 2001) противоречит воспоминаниям Константина Багрянородного, который не только ничего не знал о таком лестном для ромеев событии, но и упоминал среди спутников Ольги священника Григория, получившего от императора 8 милиарисиев в подарок (Константин Багрянородный “О церемониях византийского двора” // “Древняя Русь в свете зарубежных источников”, т. II, с. 146, М., 2010). В этой байке вся суть, она с головой выдаёт намерение киевской знати – креститься, срочно и всем. Чтобы поставить Святослава перед свершившимся фактом и отрезать ему пути назад. Только никакой помощи просители так и не получили – зря унижались. Византия сама отчаянно нуждалась в помощи, и ввязываться в сомнительные авантюры император не собирался. Подарки, улыбки… и по всем пунктам отказ. Вернулась Ольга в Киев обескураженной, раздосадованной и откровенно обозлённой. Её планы рухнули. Ольга не удержалась от маленькой мести, в свою очередь, отказав императору в его просьбах: “Аще ты, рьци, такоже постоиши у мене в ПочайнЪ, якоже азъ в Суду, то тогда ти дамъ” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 61, Рязань, 2001). А Святослав тем временем рос, язычество набирало силу, и христианская партия металась в поисках выхода.
Только от отчаяния можно было ухватиться за бредовую идею получить поддержку немецкого короля Оттона I (912-973 гг.). В 959 г. Святославу исполнилось 17 лет и его дружинники скоро смогут на равных сражаться с взрослыми воинами. Осталась последняя возможность избежать возвращения к власти язычества. Русские летописи о таком политическом кульбите умалчивают, изображая Ольгу последовательной и ревностной сторонницей греческой веры. Хотя, решение принимала не сама Ольга, запаниковала правящая партия. Роль княгини, не имевшей средств давления на родовую знать, всё больше сводилась к чисто декоративной. Советский историк И.Я. Фроянов пришёл к выводу, что в действительности первым лицом в государстве тогда был воевода Свенельд:
“Трудно согласиться с исследователями, которые именуют Свенельда лишь помощником Ольги. Положение киевского воеводы, несомненно, значительнее. В малолетство Святослава самой внушительной политической фигурой в княжеско-боярской верхушке являлся именно он, а не Ольга, власть которой была скорее номинальной, чем реальной. <…> Когда говорят об Ольге, что она пыталась утвердить христианство на Руси, ей приписывают непосильную задачу. Она оказалась беспомощной и одинокой даже в своей семье, не сумев воспитать в собственном сыне склонности к христианству. Последнее обстоятельство лишний раз свидетельствует о том, что возле малолетнего Святослава находились люди, ограждавшие юного князя от влияния матери. Вот почему утверждение киевского летописца о том, что Ольга воспитывала сына “до мужьства его и до возраста его”, не заслуживает доверия”
(“Об историческом значении крещения Руси” // И.Я. Фроянов “Начала Русской истории”, с. 776-777, М., 2001)
Сведения о русском посольстве сохранились в немецкой хронике “Продолжателя Регинона” (907-967 гг.):
“В лето от воплощения Господня 959-е <...> Послы Елены, королевы ругов, крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников <...>
960. <...> Либуций из обители святого Альбана посвящается в епископы для народа ругов <...>
961. <...> Либуций, отправлению которого в прошлом году помешали какие-то задержки, умер 15 февраля сего года. На должности его сменил, по совету и ходатайству архиепископа Вильгельма, Адальберт из обители святого Максимина, [который] хотя и ждал от архиепископа лучшего и ничем никогда перед ним не провинился, должен был отправляться на чужбину. С почестями назначив его [епископом] народу ругов, благочестивейший король, по обыкновенному своему милосердию, снабдил его всем, в чем тот нуждался <...>
962. В это же лето Адальберт, назначенный епископом к ругам, вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, чего ради он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий. На обратном пути некоторые из его [спутников] были убиты, сам же он, после больших лишений, едва спасся”
(А.В. Назаренко “Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков”, с. 107-108, М., 1993)
Подтверждают это известие, только коротко, Хильдемсхайские анналы (X-XII вв.):
“960 г. Послы от русского народа пришли к королю Оттону и умоляли его отправить к ним кого-нибудь из его епископов, который показал бы им путь истины; они заявили, что хотят отойти от языческих обычаев и принять христианскую религию; он согласился с их просьбой и отправил [к ним] Адальберта, епископа католической веры; однако, они солгали во всём, как доказал впоследствии исход дела”
(“Немецкие анналы и хроники X-XI столетий”, с. 235, М., 2012)
То же самое содержится и в Кведлинбургских анналах XI века (там же, с. 44). Так что немецким сведениям о русском посольстве вполне можно верить, но вот с подробностями стоит разобраться. Прежде всего – с утверждением о крещении княгини Ольги в Константинополе. Если бы такое произошло в действительности, то император Константин Багрянородный, как непосредственный очевидец событий, непременно описал бы их в своём сочинении. К тому же тогда он называл бы её христианским именем – Елена, однако знал он русскую княгиню лишь под языческим именем. Ничего не проясняет известие другого византийского автора – Иоанна Скилицы:
“И жена некогда отправившегося в плавание против ромеев русского архонта по имени Эльга, когда умер ее муж, прибыла в Константинополь. Крещенная и истинной вере оказавшая предпочтение, она, после предпочтения [этого] высокой чести удостоенная, вернулась домой”
(Г.Г. Литаврин “Византия, Болгария, Древняя Русь”, с.166, С. -Петербург, 2000)
Здесь говорится о визите княгини в Константинополь, но не утверждается, что она крестилась именно там. К тому же Скилица жил столетием позже Ольги. Главный свидетель, Константин Багрянородный, совершенно определённо дал понять, что в Константинополь Ольга приехала уже крещёной. Но из сообщения немецкой хроники следует, что миф о цареградском крещении начал создаваться сразу после завершения заморского визита киевской княгини. Это могло бы иметь смысл в случае необходимости оправдаться перед народом: как случилось, что уезжала за море Ольга язычницей, а вернулась христианкой? Если Ольга до сих пор исповедовала христианство тайно, то она действительно могла попасть в затруднительное положение. Похоже, что именно на подобную ситуацию намекает маленькое замечание в Новгородский I летописи: “… бЪ бо имущи прозвутера втаинЪ” (Новгородская I летопись, ПСРЛ, т. III, с. 120, М., 2000). Вот откуда появился в посольстве Ольги священник Григорий. “Частный характер крещения княгини объясняет, почему она держала при себе священника тайно от людей” (И.Я. Фроянов “Начало христианства на Руси”, с. 15, Ижевск, 2003).
А потом на вече было объявлено, что да, княгиня действительно приняла крещение, так ведь из рук самого цареградского императора, а это уже большой почёт для всей страны. И пусть люди не возмущаются, что правительница сменила веру: это жертва ради них, тёмных и неблагодарных, ради величия Руси. Зато княгиня императора “переклюкала”. В общем, успокоили народ, а то, ведь, и до мятежа недолго.
Теперь про обвинение русских послов в притворстве. Чушь, конечно. Не посылают посольства ради подобных шуток, послы добивались именно того, чего просили. Автору хроники хотелось оправдаться в неудаче, выместить на ком-то свою досаду, тем более, что в науке распространилось мнение, будто продолжателем “Хроники Регинона” и был тот самый Адальберт (Б.Я. Рамм “Папство и Русь в X-XV веках”, с. 35, М.-Л., 1959; О.М. Рапов “Русская церковь в IX-первой трети XII в.”, с. 165, М., 1988; Ж.-П.Ариньон “Международные отношения Киевской Руси в середине X в. и крещение княгини Ольги // “Византийский Временник”, т. 41, 1980, с. 115). И он отказывался признать, что сам вёл себя недостойным образом, за что и поплатился. Вот как его оценивал Б.Я. Рамм:
“Совершенно очевидно, что враждебный тон, в котором идёт весь рассказ о русских, вызван личной злобой и раздраженностью автора, в памяти которого не изгладились впечатления, связанные с его поездкой в Киев и неприятностями, перенесенными им там из-за его бестактности и самоуверенности”
(Б.Я. Рамм “Папство и Русь в X-XV веках”, с. 35, М.-Л., 1959)
Что происходило в действительности? Ольга отправила посольство к Оттону I в 959г. Адальберт же был послан на Русь только через два года в 961 г. А время-то идёт. Святославу уже девятнадцать лет, как и его дружинникам, он взрослый человек и способен самостоятельно принимать государственные решения. У Святослава сильная дружина, которую он сам подготовил, с ней не могут соперничать дружины подчинённых ему князей. Простой народ почти сплошь языческий и, разумеется, на его стороне. Что может противопоставить Святославу христианская партия? На данный момент – ничего. Рычагов влияния не
