этой схеме обмена были, конечно, курьеры: девушки должны были меняться, чтобы на камерах не примелькалось лицо одной и той же стриптизерши.
— Поэтому так часто приходили новенькие?
— И не придерешься, правда? Гость заказывает дорогую услугу — приватный танец на дому — никому не возбраняется, а стрипки обычно так и работают: три месяца или полгода — здесь, год — там. Обычно руль курьера исполнялась новеньким лицом два-три раза, а потом… В общем, смотря по обстоятельствам — могла и дальше работать, как например, Ангелика, Люсиль, но чаще всего уходили из-за штрафов. Здесь уже вступал в работу Айдар, а Аркадий ему доверял, прислушивался к его мнению
— Поэтому ты так уговаривала меня на «увал»?
— А ты думала, меня или еще кого-то, волнует твое финансовое положение или твои моральные принципы?! — Виолетта рассмеялся. — И знаешь, что я тебе еще скажу? С твоим упрямством рано или поздно ты все-равно оказалась бы здесь.
— А зачем нас тут держат? — подала голос Лера.
— Ну, раз уж у нас пошел такой откровенный разговор — открою вам секрет … К чему нам с вами теперь эти тайны? Предполагалось перебросить вашу партию как раз под Новый Вишерск — смешно, правда? Там начали строить старательский городок, а вы, девочки, должны были скрасить серые старательские, а также строительские будни. Нелегально, конечно. Там и болотце, подходящее имелось, где все вы, в конечном итоге, нашли бы покой.
— Я слышала про Вальтера, — заметила Лера. — Он тут почти всю область контролирует. А кто он на самом деле, никто не знает, его приказы отдаются через десятые руки, по области действует целая агентурная сеть его наемников: шестерок, рейдеров и киллеров. У него в руках весь подпольный бизнес, трафикинг, наркотрафик, а недавно полиция обнаружила незаконную торговлю алмазами. Но попадаются с поличным лишь мелкие сошки, и все они или молчат, как рыбы, или выдают вышестоящего босса — кто такой Вальтер представляют смутно.
— Еще бы, — понимающе хмыкнул Виолетта. — Я долго к этому готовилась, правда, все, что я хотела — это разорить Аркадия. Ему нравилось меня мучить, пользоваться моим… зависимым положением, и я действовала, как диверсант в тылу врага. Подслушивала его телефонные разговоры по секретной линии и записывала их, больше я ничего не смогла сделать, но и этого хватило, чтобы понять: Вальтер — второй помощник нашего губернатора. По секретной линии они не опасались говорить о новых девушках, о новых партиях товара, а сканирующее устройство было спрятано прямо на столе, замаскировано в фотке его первого бойфренда — кажется, его он действительно любил. Ну а потом я припрятала диск в надежном месте. Если бы не эта клуша (подбородок транса дернулся в сторону Марины), Аркадий повертелся бы у меня на раскаленной сковородке! Выложил бы денежки, и я спокойно уехала бы в Швейцарию… Не успела. Он не поверил мне — всегда был туповат.
— Сканер все там же? — напряженно поинтересовалась Лера.
— Да, а диск спрятан в клубе, у того, кому я доверяю.
— Живут же такие твари! — голос Настюхи звенел ненавистью. — Вот и отольются тебе наши слезы! Сдохнешь вместе с нами! Убийца!
— Кто бы говорил? — удивился транс. — А самой тебе, разве не в чем покаяться? Разве ты не прикончила своими руками собственную мать?!
— Да не тебе судить нас! — тут же взвилась Люська. — Ты, сволочь, людьми торговала! Плясала на наших костях! Сколько девок вы уже в том болоте утопили?! Чтоб тебе!..
Под темный потолок понеслась отборная матерная брань. Виолетта тяжело задышал, но не ответил на Люськин выпад.
— Это же не она! — вступилась Марина за своего стрип-менеджера. — Ее же вместе с нами туда отвезли бы!
Но ее слабый голос не смог перекрыть Люськины вопли, а только разозлил ту еще больше.
— А чего это ты ее защищаешь?! Адвокат хренов! Ты ей подружка, что ли?!
В лицо Марине полетела горсть мокрого мусора, пополам с камешками, от неожиданности она затрясла головой, заморгала одним глазом, второй все еще был закрыт и залеплен кровавой коростой. Пальцы сгребли то, что попалось им возле намокшего матраса.
— Умойся, выдерга! Проститутка!
Сбоку громыхнула цепь. К дыму, запаху гари, влажному пару добавилась еще и пыль, которую Люська активно сгребала свободной ногой и отбрасывала на лежак соседки.
— А ты сама-то, кто?! Уж лучше быть простой и честной проституткой, чем так, как ты людей обирать! Знатно тебя твои дружки приложили — небось и труп никто не опознает!
— Хватит! — заорала Лерка и грохнула цепью.
Наступила тишина.
— Говоришь, никто не придет за нами? — обратилась Лера к Виолетте.
— Нет, — посерьезнел тот.
— А если будем хором орать?
— Не услышат. Здесь кругом лес. Дом стоит вдали от основной деревни, рядом есть еще один, но сейчас он стоит пустой, хозяйка недавно умерла, но даже когда она была жива — ничего не слышала. А в нашем доме жил одинокий старик, он и должен был подорвать взрывное устройство в случае опасности. Если он остался жив — вряд ли полезет нас спасать, да он и не сможет — проход завалило, а лаз со стороны соседского дома заложен плитами.
Девушки примолкли.
В подвале наступила гнетущая напряженная тишина, перемежаемая тяжелым сопением и горестными вздохами. Постепенно осознанная всеми пленницами неотвратимость предстоящей гибели словно заранее придавила плечи могильной плитой. Ругаться, сводить счеты никому уже не хотелось: вся эта суета отошла на второй план — впереди их ждала вечность. Уверенность в освобождении безвозвратно покидала девушек, еще только три часа назад готовых сорвать себе голос, лишь бы докричаться до старика — единственного, кто еще связывал их с миром живых.
Искорки надежды одна за другой гасли в сердце, оно заполнялось новым, ранее неизведанным чувством — животным ужасом перед предстоящей скорой встречей со смертью.
Каждая из узниц задавала себе последние вопросы, от которых внутри все леденело и переворачивалось:
«Как же так? Все кругом будут жить, а меня уже не станет! И мир от этого не перевернется, не упадет в тартарары, никто не удивится и не спохватится, выслушают сообщение о смерти и разойдутся по своим делам. Только вот меня уже не будет на этом свете. А что ждет меня за тем страшным порогом? Правда ли это, что каждый ответит за свои грехи, пробиваясь сквозь строй ангелов-обвинителей? Правда ли это, что сорок дней душу грешника будут испытывать так, как не снилось и инквизиторам в их застенках, потому что грехи слишком прилипчивы? Правда ли то, что перед Всевышним надо представать полностью очищенным от скверны, а послабление в испытаниях будет только тем, за кого помолятся и попросят с этого света? Кто же за них помолится, кто поставит свечку за упокоение убиенной рабы Божьей Анастасии, Людмилы, Александры, Валерии, Марины и заблудшего раба Божьего Владимира? Полная лишений жизнь здесь — и суровые, безжалостные испытания там? Как будут проходить муки удушья? Как с ними справится? А если трубу вентиляции не завалило, их ожидает медленное угасание от голода? И выберутся ли их закованные в цепи души из этого подвала?»
Марина поджимала замерзающие пальцы на ногах — воздух в подвале становился холоднее. От этого ей стало легче дышать, но все тело покрылось ледяными пупрышками, и даже в темноте можно было увидеть облачко пара, вырывающееся изо рта.
— Холодно, — пробормотала она, нарушив мрачную тишину.
— Ну да, отопления же больше нет, — отозвался Виолетта.
— Не хочу умирать! — вдруг заплакала Люся.
Заскулила, словно обиженный щенок, но через несколько всхлипов бурно зарыдала:
— Не хочу! Не хочу! Почему я должна подохнуть тут?! В этой конуре! На цепи, как собака!
Со звериным рыком она дергала за крепеж в полу.
— Думаешь, я хочу?! — Марина дернула за свою цепь. — У меня там ребенок один! Неизвестно с кем!
— Девчонки! — вдруг крикнула Лера. Все подскочили от ее пронзительного вопля. — Раскачивайте свои штыри! Вода была горячая — может расшатаем!
Марина ринулась к своему крепежу.
От усердия ей стало даже жарко в первые же минуты работы. Руки соскальзывали с головки штыря, вбитого почти полностью в бетонную плиту и залитого цементом, но она не прекращала попытки сдвинуть его с места. Рядом с ней раздавалось такое же пыхтение, сопение, Леркин надрывный кашель — девушки выкладывали последние резервы своих организмов. Виолетта тоже трудился не менее яростно.
Крепкие металлические стержни не желали поддаваться пленникам, хотя сразу показалось, что расшатать их — плевое дело, легче легкого — что же они, сразу-то не догадались!
Время от времени Марине казалось, что крепеж пошевелился, и она принималась дергать его еще неистовее, но, несмотря на ее воображение, прочный стержень не сдвинулся ни на миллиметр.
Девушка чувствовала, как наливается горячим разбитая правая сторона лица, как пульсирует кровь в виске и сломанном носу, как заломило глаза и зубы, но она не сдавалась: ухватив выступающее кольцо крепежа, она снова и снова дергала его в разные стороны, не желая признаться самой себе, что все усилия напрасны, слишком мало у нее осталось сил, слишком слабы ее руки. Перед глазами закружился целый рой белых мушек, к ним постепенно присоединялись нежно-розовые быстрые и верткие мухи покрупнее, потом Марина отчетливо разглядела красных пчел, последними появились огромные ярко-багровые комары. Рой странных насекомых разрастался вокруг нее, пока не поглотил целиком…
Вместе с ней упали Настя и Люська.
Тяжело дыша, не вытирая со лба крупные капли пота,
Хорошо получилось с девчонками. У вас постоянно огонь, во втором романе уже присутствует...
Ну и написано очень подробно, логично, правдоподобно, хорошие детали, вроде перепалки бабок)