ногой по бабкиной двери.
— Сама заткни свою помойку, доносчица старая, или твой кот сдохнет страшной смертью, обещаю тебе! Будешь знать, как наговаривать! — и она саданула еще раз по двери пяткой.
Спотыкаясь, Слава кинулся ее оттаскивать, с другой стороны ее хватала Марина, но не тут-то было: их боевая подруга хотела войны — она размахивала дубиной над головой, рыла землю копытом, из ноздрей вырывалось пламя! В конце концов, Барховцев закинул ее себе на плечо и отнес обратно в квартиру. Ксюша молотила его кулаками по спине, ногами по животу и пронзительно визжала.
— Куда? — Роман посмотрел на сестру, парень здесь был не помощник — ему бы справиться со своими непослушными ногами.
— Сюда, — Марина забежала вперед и указала на диван, застеленный белой простыней не первой свежести.
Когда Барховцев сгружал на него свою своенравную ношу, Ксюша уже спала: защищая друзей, она совершенно выбилась из сил — так уж получилось, что она оказалась единственной боеспособной единицей в этом доме. Ее лоб все еще прорезала гневная морщина, оставшаяся от устрашающе сдвинутых бровей, а губы были плотно сжаты, но в лице уже проступило умиротворение — сознание выполненного долга.
Марина укрыла ее пледом и пригласила гостя на кухню. Слава поплелся было следом, хотя был покрыт синюшной бледностью и испариной, но оставить подругу одну с неизвестным мужчиной не мог. Защитник из него был никакой, он это и сам знал, но все равно шел: детдомовские должны помогать друг другу — это было и есть неписанное правило безрадостного детства. Он уселся за стол и постарался контролировать ситуацию, сурово, как ему казалось, глядя на незнакомца. Марина осталась стоять посреди кухни.
— Слава, — обратился к пареньку Барховцев. — Ты не мог бы нас оставить, обещаю тебе, что с этой девушкой ничего не случится.
Парень метнул вопросительный взгляд на Марину, та растерянно пожала плечами и кивнула, но с уходом друга стала чувствовать себя менее уверено.
— Хотите кофе? — проявил она вежливость.
— Хочу, — кивнул Барховцев и сел за стол.
Девушка занялась приготовлением, а он задумчиво рассматривал ее. Трех обитателей квартиры объединяло одно — худоба. Марина тоже не отличалась никакими округлостями: старый спортивный костюм болтался на ней, но на наркоманку она не была похожа. Во взгляде читалась тревога — девушка была вовсе не рада гостю, не знала, чего ожидать от него, каких неприятностей, скорей всего сейчас она лихорадочно соображала, кто такой этот бородатый мужик и, как выставить теперь его из квартиры. Но свои вопросы она держала при себе, ждала, пока он заговорит первый и объяснит цель своего визита. Беспокойство и напряжение во взгляде росло и заполняло собой темно-карие глаза.
Сердце Барховцева затопила жалость, которой он не почувствовал, при виде той, другой Марины, хотя та Марина лежала перед ним на больничной койке в тяжелом состоянии, а эта стоит и смотрит враждебно.
Роману пришлось сделать усилие над собой, чтобы не обнять девушку и не вывалить сразу на нее сногсшибательную новость, он чувствовал, что надо подвести ее к ней постепенно, иначе она не поверит, ведь фамилии у них разные. Бедная девчонка, выживает, как может в этой конуре, да еще с двумя нариками в комнате, а сама похоже спит на кухне — из-под матраса кушетки, стоящей при входе, торчал уголок постельного белья, сложенного в ящик. Да и весь подъезд, похоже, у них неблагополучный: заверещи так, как недавно вопила Ксюха, кто-нибудь в его доме, все соседи бы выскочили на площадку, а эти, наверняка, только двери запрут покрепче, чтобы самим не досталось при чужих разборках.
— Значит, ты Бархатцева Марина? — уточнил Роман, потому что надо было как-то начинать знакомство.
— Да, — кивнула девушка.
Она разлила кофе в кружки, выставила перед гостем блюдце с мелкими сушками и остановилась, выжидающе глядя.
— Садись, — пригласил ее Роман. — Ты сама-то будешь пить?
Марина послушно села, подняла на него круглые глаза, быстро опустила ресницы и отпила из своей кружки с яркими цветами по бокам. Этим вороватым взглядом она напомнила Роману Сашку — именно так его сын смотрит на родителей, когда хочет стащить горсть конфет из вазочки.
Роман сделал глоток из своей чашки и принялся раздумывать над следующим вопросом, девушка тоже помалкивала и ерзала на стуле под его взглядом.
— А они кто? — он мотнул головой в сторону комнаты.
— Друзья, — тут же выпалила девушка.
— Угу, — промычал Роман, которого так и подмывало указать на кушетку, куда ее «друзья» выставили хозяйку из собственной комнаты. — Понятно. Ты работаешь или учишься?
— Работаю, — закивала Марина. — И подрабатываю.
— Кем же, если не секрет?
— Пока медсестрой в больнице, беру дополнительные смены и еще… — она замолчала, сообразив, что напрасно раскрывается перед незнакомцем. Мало ли что!
Роман сделал вид, что не заостряет внимание на ответах, а спрашивает только из вежливости:
— Собираешься поступать куда-нибудь?
— Этим летом буду еще раз подавать документы в медицинский, в прошлом году недобрала баллов.
Девушка с волнением посматривала на него, не понимая, чего хочет от нее непонятный визитер и зачем расспрашивает, но отвечала. Видимо, машинально — не отошла еще от страха перед частыми проверками социальной службы опеки и попечительства, привыкла быть под постоянным надзором. Она несколько раз поднимала на Барховцева настороженные глаза, быстро опускала их и принималась вертеть в руках свою кружку.
— Круто! — похвалил ее Роман. — А твои друзья работают или прожигают жизнь?
Спросил и тут же обругал себя, случайно сорвалось с языка, ведь чувствовал, что напугает ее этим вопросом — так оно и вышло.
Марина вскочила и заметалась по кухне, желая выгородить свою непутевую подругу.
— Ксюха… она работает! Не думайте, она просто так выглядит!
— Да ладно тебе, Марина, — усмехнулся Роман и движением растительности на подбородке еще больше напугал сестренку. — Я ведь все прекрасно вижу: они просто используют тебя, к тому же коноплей тут воняет не по-детски.
— Нет! Нет, вы все не так поняли! — заволновался она. — Они просто с виду такие! Они никакие не наркоманы!
— Да у твоей Ксюхи на лбу написано!.. — снова не уследил за языком Барховцев.
— Не смейте так говорить про нее! — вдруг огрызнулась девушка и сжала кулаки.
Ого! Она начинала кусаться, как загнанный в угол дикий зверек, сердито сопела, стоя перед ним.
— Извини, — Роман примиряюще выставил ладони перед собой. — Скажи, на что же вы живете тут втроем? Вряд ли твоей зарплаты хватает на всех.
— Я тут живу одна, — поправила Марина. — Славка просто зашел в гости, а Ксюха временно ночует, но она скоро съедет, как только найдет работу! И нам хватает! — противоречила она самой себе. — Я, в основном, питаюсь на работе, даже иногда приношу то, что остается от порций. Там большие порции, — поспешно добавила она, — так что на еду мы мало тратим, только, если захотим чего-нибудь вкусного. Вы пришли нас выселять? — глаза Марины беспомощно и подозрительно заблестели влагой и отчаянием. — Вы от Михал Михалыча? На нас опять нажаловались? Да, я знаю, она скандальная, но обещаю вам, этого больше не повторится, я не дам ей ругаться с соседями, прослежу за ней! А за квартиру я всегда плачу вовремя, Ирина Владимировна говорила, что главное платить вовремя. Вы проверьте в ЖКХ, у меня нет долгов!
Последние слова она уже прорыдала, и Барховцев не смог больше спокойно сидеть на стуле и сдерживать себя. Он обнял свою сестренку, стиснул в объятиях, а потом отстранил и заглянул в глаза.
— Я твой брат, Марина. Это такая долгая история, но я тебе расскажу, у нас впереди много времени…
— Пустите меня! Что вы делаете?!
Сестра задергалась в его руках, вырываясь, взгляд засверкал ненавистью, и Барховцев поспешно отпустил ее. Девушка тут же отбежала подальше и загородилась стулом.
— Понимаю, тебе трудно сейчас в это поверить, но это правда. Я бы показал тебе паспорт, но у тебя почему-то оказалась другая фамилия и отчество другое — произошла нелепая дикая путаница, но мы все исправим, поверь мне! Главное, что я тебя нашел!
Разбираясь в странной нумерации домов на этой старой улице Саварска (Барховцев и не подозревал, что в городе есть такие, абсолютно дикие районы), блуждая между длинными бараками, какими-то вагончиками, приспособленными под жилье, обходя высокие строительные заборы и котлованы, которыми улица была изборождена и обезображена, Роман представлял себе и был уверен, что сестра обрадуется новости, и доверится ему без колебаний, с готовностью пойдет за ним. Теперь он спрашивал себя, а собственно, почему он убедил себя в этой мысли? И что такого неоспоримого, какие доказательства он представил Марине, чтобы она покинула свой дом, пусть и такой убогий?
Его сестра не стала звать на помощь (да и кто бы пришел на ее зов — Славка, или те алкаши с лестничной площадки?), выставила перед собой стул, в точности, как Сэмка, и собралась дорого продать свою жизнь.
— Не подходите!
Роман вздохнул и отступил. Нет, не может он простить их мать, и никогда не сможет понять, чем надо руководствоваться, какими принципами, чтобы без колебаний оставить своего ребенка и вспомнить о нем лишь перед самой смертью, да и то, только после того, как услышала чей-то плач!
Не, ну стечение обстоятельств мистическое (та же встреча с Ксюхой), но сама обстановка, диалоги, действия - не вызывают никаких сомнений в реальности
