тебе призналась?
– Нет. Я просто сердцем чувствую. Наша девочка выросла, Рогнед. И я боюсь, не случилось бы беды.
Толстяк закряхтел и заворочался, как делал это всегда, когда ему приходилось переваривать неожиданную информацию.
– И что теперь? – спросил он наконец.
– А что теперь? развел я руками.
– Так надо же что-то делать!
– Ну, делай, а я посмотрю, – отозвался я тоскливо. – Как будто ты не знал, что рано или поздно это случится!
– А как будто ты не знал!
– Я-то знал, но толку от моего знания!..
– Послушай, я не понимаю, чего ты гундишь! – возмутился Рогнед. – Ты что, не помнишь, о чем говорил Виллиталлен?
– Помню. Виллиталлен много о чем говорил.
– Так ты, выходит, не относишься к его предупреждениям серьезно?
– Еще как отношусь, черт побери! Уж в чем, в чем, а в этом он был прав. Да тут и не надо быть Виллиталленом, чтобы понять, какие могут воспоследствовать неприятности от любви человека и…
Я поперхнулся последним словом и проклял себя, вспомнив только что сказанную Тигренком фразу: «Я человек только для тебя, да еще для дяди Рогнеда…».
– Ну, ну, договаривай! – уцепился Рогнед.
– Да пошел ты… – ответил я беспомощно и опустил голову.
– А ты меня не посылай, – промолвил толстяк сдержанно. – Если то, что ты говоришь, правда…
– Тогда что?
– А тогда послушай меня, консул. Я, конечно, сейчас скажу ужасную вещь, но ты не рычи, а сначала обмозгуй мои слова спокойно.
– Ну, говори, леший с тобой.
– Ты должен включить маячок Эвердика.
– Что-о? – вскинулся я.
– Ты должен включить маячок Эвердика, – повторил Рогнед твердо.
– Да ты сдурел! Она только что говорила мне, что готова еще раз перенести любую боль, лишь бы от него навсегда избавиться!
– Она тебе это говорила? – переспросил толстяк задумчиво. – Да, черт, интуиция!.. Аплоевская, черт возьми, интуиция-то! И все-таки, старик, надо его включить. Сейчас, именно сейчас ты просто обязан слышать и видеть ее круглосуточно. Только так ты сможешь предупредить беду. Другого выхода нет.
– Шпионить за Тэнни?! Господи! Неужели ты считаешь меня таким подлецом?
– Я, прежде всего, считаю тебя заботливым отцом, который искренне желает своей дочери добра, – возразил Рогнед. – Ведь не чужой дядя за ней будет шпионить, а ты, отец, лично. По-моему, ничего плохого тут нет.
– Вот уж не ожидал от тебя такого совета!
– А чего ты ожидал? Между прочим, тебе эта мысль должна была первому прийти в голову. Ты теперь консул, и безопасность планеты – твоя главная забота, так что личные чувства прочь.
– Вот что, – я ткнул указательным пальцем в его жирную грудь, – не нравятся мне такие разговоры. И попрошу тебя больше подобных советов мне не давать. Личные чувства прочь! Смотри, как заговорил! С чего бы это вдруг, а? Ты хочешь, чтобы я предал моих девчонок – я, единственный, кому они доверяют! Не дождешься! Да Боже ж мой, неужели ты сам-то и вправду смог бы поступить так, как говоришь? Ведь я тебя сто лет знаю, ты не такой!
– Да ладно тебе… запричитал… – проворчал Рогнед и весь как-то уныло оплыл, словно кусок теста. – Такой, не такой… Я вот тебя тоже сто лет знаю и потому никак не пойму, зачем ты вбил себе в голову, что я затаил на тебя обиду из-за девчонок. Конечно, я немного завидую. Ну, так я этого и не скрываю. Но ведь это не значит, в конце концов… Тут была их полная воля, и если они выбрали тебя, на кого же тут обижаться! Насильно мил не будешь. А ты прекрасный отец, ты на своих дочерей буквально молишься. Это здорово. Мужики такими редко бывают. Я вот, например, не такой. Видно, девчонки в свое время это почувствовали, поэтому и предпочли тебя. У них, опять же повторю, чутье нездешнее, особенно у Тэнни. Но это и прекрасно. Пусть будешь ты. Тут ведь главное не то, что нам с тобой нравится, а то, чтобы девчонкам было хорошо. А что я совет такой даю, так не потому же, чтобы тебя позлить! Ты заруби себе на носу: я тебе друг и всегда им буду, что бы ты обо мне себе ни фантазировал. А над словами моими все-таки подумай. Без воплей, без истерик и заламывания рук. Я ведь первый хочу, чтобы с Тэнни беды не случилось. У нее хоть и железный характер, но она же живая, может и не совладать… Да и кто тебя просит за ней шпионить? Можно ведь об этом с ней самой поговорить. Она умница и обязательно поймет, что так для нее же лучше будет. Ты только объясни ей ситуацию путем, и сам увидишь. С нее ведь только все начинается, а вот еще до Айки очередь дойдет, а с ней потруднее будет – вон она какая баламутка! Вот и рассуди, консул. А то разахался, размахался руками…
Он замолчал. Повозился на скамейке и, так и не дождавшись от меня ответа, проговорил:
– Ну, хочешь, я за ней поеду?
Опять не ответив, я вынул из кармана телефон и набрал номер Тэнни. Девушка ответила сразу.
– Тигренок, ты где? – спросил я.
– На Малой Стране у светофора стою, – ответила она. – Скоро буду дома, а что?
– Да нет, ничего… Беспокоюсь я почему-то.
– Все в порядке, пап, – сказала она. – Вот я уже и поехала. Ты сам-то когда домой собираешься?
– Ну, не знаю… Утром, наверное. Как тут уйдешь? Сама понимаешь, столько гостей…
– Тогда я завтрак приготовлю.
– Ну, вот еще! Не вздумай меня дожидаться, ложись спать. Я все-таки на банкете. Не голодный, небось, вернусь.
– Но ты же вернешься с дедушкой.
– И дедушка с голоду не умрет. Слушай, что старшие говорят, не вредничай.
– Ладно, – вздохнула Тэнни. – Приму ванну и лягу спать.
– Вот это другой разговор. Ну, целую, Тигренок. Обязательно позвони, если что.
Она пообещала позвонить и отключилась.
Я посмотрел на Рогнеда:
– Нечего тебе за ней ехать.
– В таком случае, пошли к гостям, – решил толстяк. – Чего в темноте сидеть?..
Я согласился, что сейчас это действительно наилучший вариант. Мы встали со скамейки и направились туда, где по ярко освещенным аллеям прогуливались и оживленно разговаривали люди.
У пышной цветочной клумбы в виде застывшего радужного фонтана я увидел Эвердика, стоящего под руку с моим отцом. Старики о чем-то спорили. До меня долетел отрывок разговора.
– Ну, нет, милостивый государь, тут вы обратились не по адресу, – говорил Эвердик. – На своем консульском посту я всю жизнь занимался защитой людей, животные же, по большому счету, мне безразличны. Если честно, я вообще не люблю всевозможное зверье. Любое животное интересует меня лишь постольку, поскольку из него можно приготовить хорошую котлету. Да-да. Можете назвать меня варваром, но мне совершенно наплевать, что с лица Земли исчезнут какие-нибудь там амурские тигры. За миллионы лет на нашей грешной планете вымерли миллионы видов животных, и история учит нас, что всякий раз это происходило к лучшему. Если бы динозавры, например, дожили до наших дней, то мы сейчас вряд ли с вами беседовали бы. Говорю так, потому что меня всегда в первую очередь заботило то, чтобы на Земле не вымер самый главный биологический вид – человек. Остальные же могут вымирать, если человеку от них никакой пользы.
– Раньше вы никогда не делали таких откровенных заявлений, – заметил мой отец.
– А я теперь частное лицо: что хочу, то и говорю, – улыбнулся Эвердик.
– Так значит?..
– Значит, денег эти господа у меня не получат. Ни одного евро, – подытожил Эвердик решительно. – Так им и передайте. Честное слово, такой немалой сумме я найду гораздо лучшее применение. А из всех тигров на свете, господин Уральцев, я люблю и готов защищать только одного тигренка, с которым вы, кстати, очень хорошо знакомы.
Эти последние слова тепло погладили меня по сердцу, и я мысленно поблагодарил Эвердика.
Рогнед куда-то незаметно слинял, и через несколько минут я увидел его пьющим коктейль в обществе какой-то незнакомой мне дамы бальзаковского возраста. Впрочем, мне показалось, что я где-то видел эту даму раньше. Скорее всего, это была одна из референток вице-консула.
Кто-то осторожно тронул меня за локоть. Обернувшись, я увидел перед собой старшую внучку Эвердика Ингу. На ней было красивое темно-зеленое платье с блесткой, на шее – нитка жемчуга, в волосах – алмазная заколка в виде лилии, судя по всему, жутко дорогая.
– Дядя Сережа, можно с вами поговорить? – спросила девушка на очень недурном русском языке.
– Конечно, сколько угодно, – с готовностью согласился я. – А что случилось?
– Нет, нет, ничего особенного, – поспешила успокоить меня она. – Видите ли, мы сегодня с Тэнни разговаривали, и я подумала, что, может быть, лучше будет мне, а не ей, обратиться к вам. Так будет удобнее.
– Я внимательно слушаю, – насторожился я.
– Знаете, мы с Тэнни собрали кое-какую статистику, – опять заговорила девушка, – и оказалось, что ежегодно в мире более двух миллионов человек становятся жертвами незаконных медицинских экспериментов. Это только официальные данные. Неофициальные могут быть намного выше. Особенно остро эта проблема стоит в Африке и в странах Ближнего Востока, где до сих пор существуют тоталитарные режимы. Таким людям практически никто не помогает, они остаются один на один со своей бедой. Это страшно. Вот мы и подумали…
Она запнулась, вопросительно посмотрела на меня, словно хотела оценить, насколько внимательно я слушаю, и закончила мысль:
– Словом, мы считаем необходимым создание международного благотворительного фонда для помощи этим людям.
Я понял: идея, несомненно, принадлежит Тэнни. Кого, как не себя саму, она с полным правом могла называть жертвой незаконного медицинского эксперимента!
– Тэнни ничего мне об этом не говорила, – сказал я.
– Она… она полагала, что еще не время… – смутилась Инга. – Но я подумала…
– И давно у вас возникла эта идея?
– Почти год назад. Дедушка ее, в общем, поддерживает, родители – мои и Ингрид с Лилей – тоже, так что уставной капитал у нас обязательно будет, а остальные средства начнут поступать от добровольных пожертвований.
– И в какой же сумме вы исчисляете свой уставной капитал?
– Около десяти миллионов евро.
– Что-о?! Откуда вы возьмете такие бешеные деньги?
– Дедушка согласился дать четыре миллиона, остальное – наши родители.
– О Господи! И я узнаю об этом последний! Вообще-то, я думал, что у Тэнни от меня секретов нет.
– Это не секрет, дядя Сережа! – воскликнула Инга. – Тэнни просто ждала, когда вас официально назначат консулом. Она хотела попросить вас о помощи, но, кажется, до сих пор считает, что это не очень удобно.
– Послушай, вы что, уже подготовили пакет документов на официальное учреждение? – заподозрил я.
– Да, – чуть покраснела девушка. – Дедушка нашел нам отличных юристов, и они все сделали.
– Невероятно! Ну, и чего же вы, хитрые дети, от меня хотите?
– Чтобы фонд работал под протекцией Консулата и имел право использовать его реквизиты.
– Ничего себе! – ухнул я. – Вот огорошили так огорошили! Хоть бы срок какой мне отпустили на размышление! Нельзя же так, с разбегу-то!
– Нам главное заручиться вашим принципиальным согласием, – опустила глаза Инга. – А думать вы можете сколько угодно.
– Ну, спасибо! – развел я руками.
Теперь мне стало совершенно ясно, для какой немалой суммы Эвердик был готов найти лучшее применение. Видно, для него уже все было решено. Скорее всего, это он сам и подослал ко мне Ингу, чтобы прозондировать почву и узнать, как у меня настроение. Не знаю, стоило ли огорчаться и комплексовать из-за
