руки.
- Прости, мне сейчас не до тебя.
- Напрасно, милая, а ведь дорога твоя ведет к счастью, но радоваться будешь с другим, а останешься ни с чем, - меня вспомнишь.
Не первый год, приезжая, она посещала музей-магазин духов «Фрагонар». Ей нравилось, что прямо при входе здесь чувствуется тонкий аромат, которым пропитан воздух вокруг. Это даже не аромат, а что-то волшебное, неосязаемое, но объективное. Она купила свои любимые духи и поинтересовалась новинками. Ей вдруг захотелось выглядеть хорошо, она даже не понимала почему, но решила купить что-нибудь эдакое из одежды. Выйдя на проспект Капуцинов, она прошла до площади Согласия и села в такси:
- До "Лафаэт".
Костюм из белой дорогой ткани пришёлся ей по вкусу. Теперь в гостиницу: надо привести себя в порядок. Душ, косметика, костюм - и на нее с зеркала смотрела совсем другая женщина. Глаза. Где взять блеск тех юношеских беспечных глаз? Она улыбнулась и постаралась прибавить загадочность и легкость взгляду. Ну, вроде сойдет.
Иллюзия и реальность
В шесть она стояла на речной пристани, рассматривая вблизи башню своей мечты.
- На самом деле чудесная: вся в чугунных завитках, в сливочно-кремовых светлых тонах, торчит тут и недоступна для меня, словно призрак, - подумала она.
- Мадемуазель Марина, добрый вечер, - вдруг за спиной услышала она знакомый баритон.
- Добрый. Где вы пропали? Я ищу вас весь день.
- У меня к вам просьба: давайте все обсудим на палубе. Нас ждет прогулка по Сене и легкий ужин.
Маленький катер, раскрашенный в бело-красно-синий цвет и очень похожий на флаг страны, раскачивался на волнах души и сердца города. Как только они сели за столик, она тут же хотела задать вопрос, но Андрей ее опередил:
- Что вам налить? Сейчас принесут ваш любимый салат из свежих фруктов и эклеры с шоколадом.
- Откуда...
- Я про вас знаю многое, и вы давний обитатель моих мыслей. Гравюру, цветы, шарф, эклеры - все это я взял взаймы у Вадима Львовича.
- Не поняла.
- Вадим Львович жив. И все эти годы он искал вас. Но вы словно в воду канули.
- Как – жив?! Мне его мама, а потом и Кирилл, друг его, сказали, что с ним произошло несчастье, он погиб.
Да, он попал в аварию в тот день, когда вы должны были лететь в Париж. У него была клиническая смерть, а потом он долгое время был в коме, была сделана не одна операция. Сейчас он, слава Богу, здоров, и все эти годы ищет вас.
Идея найти вас в этом городе зародилась у меня. Вадим столько о вас рассказывал, что я сам начал влюбляться и ощущать вас, словно мы были давно знакомы и близки. Там, на Монмартре, увидев вас, я сразу понял, что мы наконец-то нашли свою пропажу.
Марина настолько была поражена сказанным, что не обратила внимания на его обобщение.
- Как могли они поступить так жестоко со мной? Я ведь была после больницы у него дома, но квартира оказалась проданной. А ведь он меня предал, - понижая голос, еле произнесла она.
- Да, на лечение потребовалось много денег, поэтому и продали. И потом долгое время стоял вопрос, будет ли он ходить. Вот его новый адрес, - и молодой художник протянул визитку. Марина уперлась в нее взглядом, но слезы заполонили глаза.
- Не плачьте. Главное - я сделал свое дело. Я нашел вас. Вадим для меня второй отец. И учитель.
Он замолчал и задумался. А над Сеной разливался печальный голос Азнавура, и ей безумно захотелось удержать это прекрасное щемящее сердце мгновение жизни.
- Марина, может, я поступаю подло, вы вправе меня осудить, но я настолько привык сосуществовать с вами, что, увидев, понял, что люблю вас, и уже не смогу без вас жить.
- Андрей, ну что вы! Вы такой молодой, не забивайте мною свою голову, ваша любовь у вас впереди.
- Я так и знал, на другой ответ, впрочем, не рассчитывал. Простите и забудьте все, что я сейчас сказал. Я исчезну из жизни вашей и Вадима.
Эйфелева башня сверкала коричнево-золотым светом. Андрей не раз взглядывал на часы, и Марине показалось, что он куда-то торопится, а ей хотелось еще кое-что узнать у него.
- Давайте поднимемся на лифте наверх - ведь у нас заказан столик.
- А стоит?
- Стоит. Можно я украду вас - всего на один танец?
Марина задумалась:
– Ну что же, наверное, можно, ведь это просто танец, хотя и танец моей несбывшейся мечты. А может не танго, и вообще, сможете ли вы его станцевать? Мы с Вадимом ходили в специальную школу, учились танцевать.
- Ну вот, заодно и оцените, - ответил Андрей, заглядывая лукаво ей в глаза.
Они сели в гостевой лифт башни. Тихо пела Эдит Пиаф своим необыкновенно трепетным, живым, пульсирующим грудным голосом. Город удалялся все дальше и дальше, растворяясь в огнях. Двери лифта распахнулись, и они вошли в ресторан с воздушным дизайном, хорошо сочетаемым с изящной конструкцией самой башни.
Декорированный в светлых тонах, обставленный антикварной мебелью зал располагал к танцу. Красивый блестящий пол, а над головою - освещенный пересекающимися линиями света потолок, представляющий собой, карту улиц Парижа… Андрей подошел к музыкантам, те понимающе кивнули - и зазвучали первые нотки завораживающего аргентинского танго.
Притянув Марину, он крепко прижал и профессионально повел ее в танце, будто по улицам этого волшебного города. Сейчас он уже не казался ей столь молодым. Она почувствовала его тело, крепкие мышцы, ей приятен был волевой взгляд, совсем не присущий художнику.
Аккорд - и удар сердец. Щека к щеке – резкий поворот головы. Плавный шаг по паркету - и изгиб. Второй аккорд – и словно проскочила искра: сердца вспыхнули и стали биться в унисон танго. Проваливаясь в полумрак зала, стуча каблучками и отбивая ритм городской суеты, оставляя ее всему остальному миру, они закружились вихрем против часовой стрелки. Легкая юбка взлетела, в полете обнажая стройные ножки, приковывая взгляды всех присутствующих.
Всего пять минут. И - близкое объятие, скользящие движения, чувственная музыка, длинные, по-кошачьи грациозные шаги... Особый язык, на котором они заговорили без слов, помог им заглянуть и почувствовать внутренний мир друг друга. Взгляды слились, ноги, пальцы рук сплелись. Это был танец души и сердца, страсти и эмоций, в объятьях двух противостоящих миров.
В какой-то момент она испугалась установившегося открытого контакта, какой бывает у счастливых любовников, испугалась своей незащищенности перед партнером, яркой озаренности невысказанных чувств, при полном обнажении накопленных жизнью проблем.
Музыка стихла, а вместе с ней прервалось тепло безмолвного, но тонкого и интенсивного диалога. Они сели за стол, не смея сказать ни слова, любуясь панорамой вечернего Парижа. Тишину нарушила Марина, стараясь быстрей выйти из комфортного расслабления и вспыхнувшего возбуждения, какого она не испытывала ни с кем. Тихо сказала:
- Андрей, вы умный молодой человек и, конечно же, поняли, что танго – всего лишь танец, музыкальная эйфория, искренняя игра открытыми картами, но всего лишь игра.
- Да, безусловно, мир танго – иллюзорен, это мир музыкальной игры. Но, увы, как и в любой настоящей игре, все, что ты переживаешь в ходе ее – настоящее, искреннее. Мы же люди, и наши ощущения реальны. Для меня вы Женщина-Танго, и с вами я прожил жизнь, пусть мимолетную, но жизнь, которая всегда останется со мной, - он опять посмотрел на часы.
- Простите, Марина, я сейчас отойду.
Он прижал ее руку к груди, долго и ласково посмотрел, подправил локон ее волос и ушел, как ей почудилось, навсегда, унося с собой часть ее прошлой жизни.
К столу подошел официант, налил ей шампанского и пригласил присесть господина, стоявшего за ним.
- Вадим?!- привстав и качаясь, изумилась она.
- Марина, - еле успел он ее поймать. - Пожалуйста, никаких обмороков. Я только с самолета, устал. Давай поужинаем, ладненько? - сказал он спокойным голосом.
И словно испарились долгие годы метания, слез, переживаний. Казалось, только вчера они расстались. Она не сводила с него глаз. Огромный шрам вдоль правой щеки его не уродовал, а, совсем наоборот, придавал загадочность и мужество. Седина, словно снегом припорошившая темно-каштановые волосы, ему необычайно шла. Его уверенность и спокойствие пробуждали в ней забитое в глубину души чувство любви.
- Где ты был, дорогой мой человек?..
- Я же обещал станцевать с тобой танго. Как видишь, слов на ветер не бросаю. И сейчас наша мечта сбудется. Недаром мы с тобой столько времени потратили на изучение этого изумительного танца. Представь, как нам будут завидовать французы!
- Боже, как я ждала этого момента!.. Ну, а танго давай оставим на потом.
- Ровно столько, сколько и я. А почему на потом?
- Я к нему сегодня не готова.
Он вынул из кармана и положил перед ней маленькую знакомую гравюрку в золотом кружевном ободке.
- Это что? – как-то холодно спросила она.
- Твой портрет, который я тебе должен был подарить тогда и сделать предложение, но жизнь сыграла с нами злую шутку. А может, наоборот: проверила наши чувства, - осторожно целуя ей руку, трепетно произнес Вадим.
- Постой, не торопи события… Я, случайно, не сплю? И все это не мираж? Боюсь, что с моей головой сейчас что-нибудь произойдет, как тогда, в день, переломивший всю дальнейшую жизнь. Сегодняшний - такой же, и может выбить меня из жизненной колеи. Давай поговорим обо всём завтра.
Он чувствовал в ней непонятные перемены, и был встревожен, что она уже не та, а ведь он так спешил к ее мечте – этому все еще не станцованному ими танго на Эйфелевой башне! Он забыл, что прошло много лет. Что Марина давно похоронила и его, и, быть может, даже память о нем. Что, скорее всего, любовь ее исплакалась, измучалась и – смирилась.
- Мариша, от счастья еще никто не сходил с ума, а времени у нас уйма.
Она посмотрела на него с сожалением, но он, отвлеченный разговором с официантом, не уловил этого взгляда.
Они допили шампанское и спустились вниз. Огни башни не горели, и ей показалось, что праздник закончен. Но вдруг иллюминации включились, сверкая теплым цветом, изображая неповторимое шоу, от которого невозможно было оторвать взгляда. И она поняла, что праздник для нее только начинается. Что этот вечер был ее освобождением от прошлого. Будто пут свалился с ее плеч. Она хотела сообразить, что же произошло? Но чувства сами ей подсказывали, что танго - танец ее страсти, для нее стал прощальным. Он прошел уносящей волной по ее мечте, разбивая ее на мелкие песчинки. Растворяя эмоции и возвращая в реальное, привычное существование, оставляя после себя тоску одиночества, к которому она уже успела привыкнуть. Что именно сейчас, всевышний корректор судеб, внес основную правку. Что Вадим, ее любовь - это уже ее прошлое, а главное она поняла, что глубоко в душе его давно нет. Что два, теперь уже далеких друг от друга, человека, покинули танцевальную милонгу и территорию любви, оставляя прошлому, мифическую легенду, сочиненную собственными чувствами, но обреченную подделкой под истинную любовь. А настоящее - то, к КОМУ она медленно приближалась, спускаясь на лифте, без КОГО она не могла жить, КОМУ было отдано сердце, к КОМУ она возвращалась каждый год и без КОГО, она уже не представляла дальнейшую жизнь, единственное, оставшееся в ее сердце - ПАРИЖ.
Он так и остался городом ее мечты.
