полагал, что роль Йаллера в войне на самом деле намного больше. Йаллер напрягся, но – Инкануш был доброжелателен. Он всего лишь хотел выяснить, не слишком ли за малое собирается поблагодарить.
Инкануш заметил, как сузились глаза старейшего из руниа, и поспешил раскрыться. Он знал, что после битвы с огненным духом его тело было разрушено, - кому, как не ему, чувствовать это в полной мере. Он не помнил, что с ним было, дух его блуждал в тумане Силовых вихрей, и он не мог даже толком рассказать, что видел. Он точно знал, что не смог бы себя исцелить… и просто спросил, кто его подлатал: не ты ли?
Йаллер хотел было признаться, но остановился. Не складывалось по времени. Сколько бы ни продолжался бой, а добраться до вершины пешком Йаллер не успевал никак, разве что знал заранее… слишком заранее. И вдруг – бревенчатые стены озарились улыбкой: он понял, как выкрутиться. Чекаронги. Они принесли его на вершину, когда Йаллер почувствовал, что с Инканушем случилась беда. Инкануш улыбнулся в ответ: да, он так и подумал. И считает, что это не всё. Что число вещей, за которые следует принести благодарность, гораздо шире. Лукаво глянул на Йаллера: сам признаешься или тянуть из тебя? Хотя что толку из тебя тянуть… ты сильнейший из рунниа, ты не скажешь. Йаллер отвернулся – да, не скажет, да и нужно ли, ежели всё кончено, и закончилось благополучно? У любой истории есть лицевая сторона – и изнанка, видимая немногим. Лицевая сторона всегда краше, на обороте нитки спутаны, а кое-где и вовсе проложены только для того, чтобы узор не распался, - узор, вытканный золотом на полотне истории. Его понесут в памяти те, кто не умеет забывать, и уловят в снах те, кто умеет видеть. Этого достаточно. Изнанка на то и изнанка, чтобы её не показывать.
Инкануш склонил голову. С сильнейшим из руниа не поспоришь.
Йаллер улыбнулся и повёл рукой. По стенам дома в лесах забегали солнечные блики.
Позже – Йаллер вдруг почувствовал, как неподалёку снова прошлась Смерть. Он не знал, ощутил ли что-то Инкануш, или это только ему стало легче что-то слышать в Силовых вихрях Аксерата… и уточнять не стал. Было ясно одно: Курунир отвесил кероликам на прощанье парочку гнусных проклятий и погиб бесславно.
***
Йаллер стоял на побережье и смотрел вслед поднимающимся на борт корабля. Долго, очень долго… слишком долго всё это было. Надо бы быстрее. Не получилось. Стелли был мрачен, сквозь мрак в его глазах призрачным светом мерцала надежда. Он решил уйти. Сказки элиа об исцеляющей все печали стране за морем сделали своё дело. Порыв Йаллера остановить его – да и всех, хоть там был и Инкануш, и элиа с его кольцами – был бессмысленен, Йаллер прекрасно это понимал, но не мог ничего с собой сделать. Может быть, Стелли и прав, в родных краях его жизнь превратилась в мучительный тупик, полученные в походе раны давали о себе знать, а никто из своих не ценил его подвига… и этого Йаллер не изменил бы, сколько бы ни хотел.
…а потом они прошли Переход и скрылись из глаз. Вместе с ними – вслед за ними – уходили элиа. Много.
Йаллер почувствовал, как земля вздохнула – спокойно, тихо и свободно.
Он вдруг понял: ей стало легче. Земля устала. Устала от множества чужих, с их стремлениями, беспокойством, с их противоборством… и что только что отгремевшая война стала для неё облегчением.
Взбудораженные Силовые вихри успокаивались и становились невидимыми реками, пронизывающими жизнь, текущими вязко и мягко, окутывавшими мир и хранящими его таким, каким он был – до появления элиа и людей.
Йаллер внезапно понял, как правильно сделали когда-то давно руниа, – уйдя.
Они знали свою чуждость Аксерату и не хотели ранить его – собой.
Они оставили керо-ликов. Оставили тех, кто был земле – родными. Тех, кто должен был вплестись в её жизнь.
Йаллер чётко и прозрачно ощутил вдруг всех, кто остался. Каждый из них был ясен, как звезда в ночи, каждый из них светился своим особенным светом, не похожим на других.
Элиа. Люди. Керо-лики.
И когда уйдёт достаточно элиа, земля перестанет пытаться избавиться от них – как будто глаза выплакали попавшие в них соринки и теперь смотрят тихо и бестревожно. Скоро. Оставшиеся смогут жить, не оглядываясь на Переход. Возможно, не все. Наверняка у них останется эта тяга за море – как последнее убежище от бед и тягот жизни… всё-таки они не так выносливы и сильны духом, как люди.
Над осенней землёй промчался лёгкий вечерний ветер, закружил опавшие листья и бросил их на быструю живую воду.
Дома он увидел, как плачет Тариэль – по ушедшим героям, по тем, кто уже не вернётся, кто отправился за море в поисках вечного покоя. Он хотел было успокоить её, она вздохнула.
– Остались песни. Только песни, Йарвин. Теперь их много…
– О героях, победивших Саурона? – в голосе Йаллера была лёгкая усмешка.
– Я знаю, ты не любишь песни элиа…
Он кивнул. Сколько ж можно скрываться… однажды уже умалчивание перешло во враньё, и он поплатился за это – бурей на Тайшеле, расколом в Ордене. К тому же – брата больше нет. Не от кого прятаться. Опасность – вместе с теми, кого он проводил – ушла в прошлое. Наконец-то.
– Тариэль, – его голос изменился, она удивлённо нахмурилась и подняла голову. – Тариэль, песни врут. Точнее – песни не знают правды.
– Что ты хочешь этим сказать?
Йаллер глубоко вздохнул. Она всё-таки элиа, пусть и родилась на Аксерате.
– Войну с Сауроном вёл я…
Она улыбнулась – светло и красиво.
– Ты за этим постоянно уходил, да?
– Да. За этим. И, знаешь…
– Но почему ты молчал?
– Потому что Саурон – это я.
Она несколько мгновений смотрела на него непонимающе, не веря своим ушам.
– Но… как? А тот, кто сделал кольца? А…
– Это мой брат. Он украл моё имя…
Тариэль вскочила.
– Да кто же ты такой?!
Йаллер жестом попросил её сесть. Она медлила, – в глазах был страх пополам с надеждой: всё-таки столько веков провела рядом, и ничего не было плохого, и…
– Я пришёл сюда, чтобы противостоять ему. Я не мог сделать этого в открытую. Он – причина множества бедствий. Он… я не знаю, как он стал таким. Когда-то… мы могли даже говорить. Потом всё изменилось. Это долго и сложно рассказывать.
– Да… наверное.
– Я устал таиться, – Йаллер смотрел на неё снизу вверх.
Тариэль, не глядя, нащупала спинку стула. Села.
Йаллер закрыл глаза.
Сначала ничего не происходило, – тот же странный облик, те же каштановые кудри… потом неуловимо изменилось лицо, черты остались прежними – но стали резче, явственней проступили скулы, а когда Йаллер открыл глаза – в них переливалась хищная зелень. Потом он тряхнул головой – и длинные волосы, враз почернев, рассыпались по плечам.
– Таким меня видели только на юге, – извиняющимся тоном сказал он. – Там люди похожи. Не такие, но близко.
Тариэль заворожённо смотрела на него. Йаллер просто ждал, – отдал в её руки свою тайну и ждал решения. Примет? Уйдёт?
Тариэль протянула руку и осторожно коснулась чёрных волос.
– Жёсткие, – она тихо улыбнулась.
– Не нравится? – тревожно спросил он.
– Ты странный, – она отчаянно покачала головой. – Ты что же, хочешь, чтобы я ушла – после стольких лет? Думаешь, то, что ты рассказал, что-нибудь меняет? Он склеил две судьбы – в одну, так пусть! Войны с элиа, войны с Йосаяном, теперь ещё кольца… Это – его. Пусть тебе останется – только твоё. Я так хочу. И даже если тебя тоже сотворил Прародитель Зла… ты-то не такой.
– Я тоже делал кольца, – Йаллер сцепил пальцы. – Подменил и отдал свои вождям элиа… вместо его творений.
– Да! Да. Это – ты. Это не он. Оставь его, оставь эту историю. Бедный ты мой…
Йаллер прикусил губу. Беды не будет…
***
Знакомое присутствие Йаллер почувствовал так внезапно, что споткнулся и чуть не налетел на корягу.
– Ирату!
– Здравствуй.
Йаллер обернулся. Нематериальный руниа стоял за спиной – как будто давно уже шёл следом и только теперь решил открыться… хотя это не могло быть так, если всё осталось по-прежнему.
– Да, – хмуро кивнул Ирату. – Ты слишком утонул в своей печали. Так нельзя жить…
Йаллер развёл руками.
– По-другому не получается. Извини.
Он огляделся и уселся на поваленное дерево.
– Где ты так долго пропадал?
– Шлялся по Переходам, – с неприязнью отозвался Ирату. – Послушай. Я что-то ничего не понял.
– В чём именно?
– Ну, керо-лики. Они так всё перестроили за пять лет, я не могу найти…
– За сколько?!
Йаллер с тревогой уставился на Ирату. Разве руниа сходят с ума? Он вот так и не смог…
– Я почти пять лет пробирался сюда по Переходам. Я их не знаю. Ну да, пришлось покружить…
– Тысячу пять, – медленно поправил Йаллер.
– Что?
Ирату шагнул вперёд, пронзительные глаза его переполнились жутью и страхом.
– Тысячу пять? Откуда? Но…
– Постой. Я сам не знаю, откуда столько. Я должен подумать. Погоди.
Йаллер чувствовал, как мир стал острым и чужим, как будто рядом встала Смерть. Тогда, тысячу лет назад, он ощутил Силовой удар… как будто всё вздрогнуло, и прокатились Силовые волны, – так бывает с водой от упавшей в неё скалы…
– Я пытаюсь понять.
Ирату тяжко вздохнул.
– Тот керо-лик собрал мне кристаллы… те, что слывут магическими.
– Концентрирующие Силу. Я помню. Дальше ты взял их и отправился к одному из Переходов. Там они усиливались.
– Да. Правильно.
Йаллер провёл по лбу задрожавшей рукой.
Переход. Ведущий от приморского побережья – к обиталищу руниа. Тот, куда толпами уходили элиа. Тот, куда они сманили с собой Стелли. Тот, куда следом за Стелли, чуя близкую смерть, ушёл его вернейший друг. Получается, Ирату сдвинул этот Переход, тот изменил точку выхода – но ведёт не к другим звёздам, а… на тысячу лет вперёд? Что, так тоже бывает?! Он видел только, как Переход начинал мерцать и позже закрывался… выходит, этот – не закрылся. По крайней мере, Ирату же куда-то из него выпал… может, закрылся позже?
Нет. Туда же уходили корабли. Переход жив.
– Так бывает, – хрипло сказал он. – Куда тебя вынесло? Я должен был понять, прийти, проверить… остановить их…
– Я не знаю. Откуда же мне знать. Какая-то земля, красные скалы…
– Да. Прости.
Йаллер закрыл лицо руками. Они все ушли туда.
– Значит, тот керо-лик давно умер, – проговорил Ирату. – Жаль…
Йаллер не ответил, – не мог.
– И что же, за эту тысячу пять лет вы так с твоим братом и не разделались?
– Разделались, – медленно отозвался Йаллер. Слова Ирату резали по живому. – И после все, кто разделался, ушли в тот самый Переход.
– Ушли? – Ирату недоверчиво поднял бровь.
Йаллер хотел было рассказать о том, каким тяжёлым был путь к победе в эту тысячу лет, – хотел закричать о том, что элиа, керо-лики, руниа отдали самое дорогое, отказались от родины, от мирной, защищённой жизни – ради победы, что они горько надеялись на страну за Переходом как на награду, а Ирату, сам того не зная, всё разрушил, и хорошо бы найти их – там, но ведь не вернёшь, если их тоже забросило на тысячу лет вперёд, время безжалостно… А в следующий миг Йаллер понял, что Ирату ничего не нужно, что ему – хватило этого короткого «разделались», и он занят только собой. В душе что-то оборвалось. А ведь Ирату когда-то понял, помог…
Ирату ничего не заметил.
– Послушай. Я понял, что было не так. Сейчас возле того Перехода ничего не осталось, то есть эти побрякушки тоже куда-то расшвыряло. Но должны же быть и другие. Собери мне их, и я
