безрассудного поступка, Анна поняла, что осталась без средств к существованию. Бывший муж-генерал отказался её содержать. Не помогло даже заступничество самого императора, которому оскорблённый, но не утерявший своего достоинства служака, ответил, что жена «предалась блудной жизни, увлеклась совершенно преступными страстями своими». И Анне пришлось зарабатывать на хлеб насущный собственным трудом (благо, родители дали в своё время кой-какое образование), она переводила с французского языка, вычитывала корректуры. За этими, совсем не женскими той эпохи трудами, её и застал Пушкин, вернувшись из своего михайловского заточения.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Нет, теперь уже не было пробуждения в душе поэта. А она так ждала его и надеялась! «Анна Петровна находилась в упоении радости от приезда поэта А. С. Пушкина, - записывает в дневнике один из современников. – Накануне она целый день провела у его отца и не находит слов для выражения своего восхищения». Но Пушкин при встречах с Анной отвечал ей любезностью, не более того. А он не искал больше встреч наедине. И куда же всё делось, куда исчезли последние строки бессмертного произведения Пушкина?
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь,
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
А никуда. Исчезло всё, и страсть к молодой генеральше – тоже. Поэта кружила новая любовь и новое увлечение – Наталья Гончарова. У прежней пассии остались только письма. Она их подолгу перечитывала, и брала всегда с собой, выходя из дому, клала в сумочку. Так они ей были дороги. Ах, воспоминания, такие сладостные и горькие одновременно. А реалии жизни оказались совсем иными. Анна Петровна, очень нуждающаяся в деньгах, потом продала эти письма от своего возлюбленного, по пятерке за штуку. И послания поэта осели в частных коллекциях.
А куда же девался сложенный вчетверо листок, самое первое послание генеральше? А она его передала Глинке, который сочинил на эти стихи бессмертный романс. Но как все великие люди, Глинка оказался рассеянным, и потерял первоисточник…
Зная всю подоплеку этого стихотворения, слушая детские голоса: «Я помню чудное мгновение»… моё горло сжимают судорожные спазмы. Не от звучания чудесных катренов, а от той дикой несправедливости, какой подверглась, как мотылёк, полетевший на огонь, Анна. Она почувствовала воочию с Александром и рай, и ад, смешавшийся в одном флаконе.
С уважением, Андрей.