невидимую черту, преграду и подойти ко мне.
Он не смог этого сделать.
До меня доходили удушливые волны растерянности. Сашка потерянно пытался пробиться ко мне поближе. Когда Саше было лет восемь, он подобрал в первые морозные ночи на улице маленького котёнка и тот всегда, когда ребятишки, приходившие в гости устраивали охоту на него мчался ко мне. Я был для него желанным безопасным оазисом – стоило только добежать до дивана или кровати и в его понимании он был спасён. Прыгнув ко мне, он прятал голову под мышку, прося спасти и защитить его. Точно так же и Сашка всегда, как тот котёнок, видел во мне заступника и защитника перед обрушившимся на него гневом и раздражением матери.
А сейчас у него ничего не получалось.
Мне удалось выдернуть его из кошмарных объятий тьмы, что мучила нас во снах и указать путь домой. Попав в наш мир, Саша или вернее его дух совершенно растерялся, не в силах понять, что бренной оболочки больше нет, что на самом деле он мёртв. И мёртв уже давно.
Я рассказал всё Наталье. Мне стало страшно оставаться ночью в своей спальне, страшно засыпать, ведь я точно знал, что между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера он снова появится, принеся с собой в комнату удушливую атмосферу тревоги и страха.
На третью ночь, когда я снова «увидел» его, не выдержал. Неизвестно откуда в голове появились слова, которые он непонятно почему понял и услышал. Я громко и решительно сказал ему:
- Уходи, мы ещё встретимся, всему своё время.
И он ушёл.
Мгновенно исчез.
Семнадцать ночей до контакта мы с Натальей погружались, стоило заснуть в удушливую и изматывающую чернильную кислоту. Теперь же к нам стали приходить сны.
Прошло ещё два дня и новое, более удивительное видение посетило меня.
После того, как Сашка покинул место своего невольного заточения и понял, что произошло, то решил отблагодарить отца и показать новое место, куда попал. Я спокойно заснул, но стоило только погрузиться в пучину бессознательного, как сознание тут же перенеслось в совершенно иной мир. Вместе с сыном я оказался вновь внутри нашей, такой знакомой во всех мельчайших деталях и подробностях квартире. Как позже догадался, наша квартира имела свою, совершенную в подражании проекцию в тонком мире. Впрочем, я не попал в копию, как могло бы показаться. Знакомые стены и окна в то же время показались мне совершенно другими! Из каждого угла, от каждого предмета исходила такая любовь и умиротворение, такое спокойствие и уверенность что я снова начал улыбаться во сне.
Во всё лицо.
В том сказочном сне я понял, что наконец-то попал домой.
Подошёл к окну и посмотрел в него. За стеклом жила одна лишь пугающая темнота, внутри же обозримое пространство казалось необычайно светлым и уютным. Каждая блеклая краска играла в том месте полной гаммой цветов, каждый предмет имел волшебное назначение. «Твой истинный дом здесь», - прошептал мой разум, - «а не там, где находится тело».
В ту сказочную ночь мы с Сашкой, как всегда сотни и сотни раз раньше дурачились и шутили, дрались подушками, делили время, когда кто будет сидеть за компьютером. Он доверчиво клал голову на моё плечо, как любил делать с детства и рассказывал про что-то. Про что – не помню. Да и не важно это уже было.
Был только он.
И я.
И ещё была любовь. Она пронизывала всё вокруг и все вещи, все слова и чувства подчинялись ей.
Я проснулся таким счастливым, как никогда раньше. Улыбался весь день. Мне казалось, что пришлось вернуться в какое-то слабое отображение нечто существующего истинно в ином месте.
Пережитое ночное путешествие подтверждало древнюю шаманскую практику сибирских народов. К примеру, насколько знаю, гольды верили, что дух умершего обитает возле жилища, ревнует и даже может заболеть. Родители умерших детей часто просили шаманов вернуть им дитя, поместив ушедшую душу в новое тело, в готовящуюся зародиться жизнь. Для того чтобы вызвать дух умершего они отправлялись в гости к шаману и надо сказать, такие контакты являлись столь же обыденной вещью, как посещение нами доктора. Чтобы убедиться, тот ли дух вызвал шаман, задавалась куча каверзных вопросов, ответы на которые знали только члены семьи. Дух умершего, используя шамана как проводника, должен был дать неизменно правильные ответы. К сожалению, многочисленные древние практики, уходящие корнями вглубь тысячелетий, уничтожила общая христианизация автохтонного населения и широкая поступь технологического прогресса.
Я не вступил на путь отрицания, не изводил себя молитвами, как советовали мне в храмах. Нет, как-то интуитивно выбрал иной путь, очень тяжёлый и опасный, протянул руку в мир теней и мне за несколько дней Саша дал все ответы на те вопросы, что я задал ему стоя над могилой.
И самый главный из них – мы не растворяемся после смерти среди атомов, а в каком-то смысле продолжаем существование. Открытие порядком поразило меня. Одно дело, когда слышишь подобное, совсем другое – когда получаешь конкретные подтверждения.
И опять же после всего, что мне дали увидеть, у меня возникла туча совсем иных вопросов.
То, к чему я оказался допущен, и что смог рассмотреть заставило заново задуматься об устройстве Вселенной и человека. Как уже упоминал, отображение, в которое меня провёл Саша, полностью воссоздавало нашу квартиру. То, что я оказался там, внутри отображения говорило о том, что Саша попал в привычную обстановку, созданную им или нашими мыслями на более высоком уровне. Скорее всего, при его жизни. Насколько долго он будет находиться в таком кармашке между мирами? И вообще, кто его создал?
Я так же вполне отчётливо понял, что даже без участия деятельности мозга дух взрослого человека продолжает некоторое время осознанно мыслить после смерти. Такое умозаключение полностью противоречило всему, что я учил и знал ранее. Как может рождаться мысль без сложной работы мозга, без участия в какой-то мере всего окружающего материального мира? А может мы сами создаём искусственно некую мыслеформу, которая начинает существовать внутри сознания и отвечает на соответствующие запросы? Кто знает…
Так или иначе, по моему мировоззрению закоренелого материалиста почти ежедневно продолжали наноситься удар за ударом.
Связь с сыном после описанных случаев заметно усилилась и вовсе не во снах, а вполне конкретно в нашем мире. Когда мне становилось плохо, именно умерший сын первым откликался и оказывал помощь. Трижды я практически терял сознание из-за сильного сердцебиения, высокого давления и ещё, ещё чего-то крайне опасного и неприятного прямо на улице. Как я понимаю, до могильной плиты мне оставалось сделать всего один шаг. В глазах темнело и, находясь на грани между инсультом или инфарктом, опирался рукой о ближайшую стену или забор и принимался неистово мысленно призывать на помощь сына, именно его, а не кого другого: «Мы ещё должны во всём разобраться, Саша, мы ещё должны так много успеть сделать», - говорил я ему и помощь незамедлительно приходила. В мой судорожно открытый рот после каждого обращения проникал едва заметный ветерок. Некое дыхание, переданное с того света и нёсшее в себе дополнительные и питающие тело силы. В течение нескольких секунд, не более как минуты, жизнь возвращалось назад, я чувствовал себя практически здоровым и продолжал, как ни в чём не бывало путь домой. Однако стоило закрыть за собой входную дверь квартиры, и недуги наваливались сразу всем скопом. Я едва успевал вызвать «скорую», дождаться её и опять, после таблеток и уколов в очередной раз выслушивал советы немедленно обратиться к врачам. Кивая согласно головой, я знал, что не выполню обещания. Я очень боялся потерять связь с сыном. И ещё. Нужно было разобраться в обстоятельствах его смерти.
Мне почему-то сразу вспомнились прочитанные некогда книги Рэймонда Моуди «Жизнь после смерти» и «Жизнь после жизни». Масса опрошенных свидетелей, переживших клиническую смерть, делились с автором пережитым. В основном они видели свет и стремились к нему. У нас всё происходило по-другому. Может, из-за того, что Моуди опрашивал тех, кто смог вернуться, мы же имели пример общения с духом действительно умершего близкого человека. Или же ситуация оказалась тесно связана с тем, что кроме сына в аварии пострадали и другие люди.
Скоро, на основании полученного многочисленного опыта ко мне пришла уверенность, что сны являются дверью, через которую мы попадаем в иные миры.
Сразу после смерти Саши, до упомянутых чернильных снов, Наташе приснился наш сын. Спиной, взявшись за руку какого-то парня, одетого в чёрную рубашку он уходил во тьму. Я знал, что маленьким он очень боялся темноты. Она звала его. Он не обернулся ни разу.
Наша связь вскоре принялась активно проявляться во время сна. В первое время Саша приходил во сне к матери и игрался вместе с собакой. Надо сказать, что мы никогда не были собачниками, но наступал год собаки и нам явно намекали на что-то. При любых действиях он всегда улыбался и молчал. Как позже выяснила Наташа, используя в качестве консультантов многочисленные сонники, молчание и улыбка означала просьбу к родителям – извинить сына за совершённый проступок.
Зачастую мы, сев утром друг напротив друга на кухне складывали сны – тот, что приснился мне за день раньше и Наталье в текущую ночь и получали осознанное послание. Иногда я задавал вопрос, а на следующий день получал ответ от Натальи, переданный через её сон. Постепенно выяснилось, что он не может одновременно появиться в одну ночь в разных местах. Если Саша приходил к бабушке, то отсутствовал у нас. Посещал меня – «пролетала» Наталья и наоборот.
Как-то мы поругались с ней, и перед тем, как лечь спать я заявил ему:
- Уйду из дома! Если хочешь, сам с ней разговаривай!
Наталья не могла никак меня слышать, но в ту ночь Саша явился в её сновиденье, недовольно громко и сердито отчитал так, что она проснулась:
- Мама, ма – ма – ня! – именно так он и выражал своё недовольство всегда раньше, когда считал, что мама поступила неправильно.
Однажды через почти полгода после трагедии он надолго пропал. Я, как и Наташа, искал его во сне. Мы всего лишь хотели хоть на секунду оказаться вновь рядом. И вот однажды я, проходя из одного своего сна в другой и в перерывах между переходами ворочаясь в полудрёме, встретил в одном из них Наташу.
- Не видел его? – спросила она.
- Пока не встречал, - ответил я.
- Тогда пошла дальше, - тяжело вздохнула она и отправилась в следующий сон.
Удивительно, но утром она тоже помнила нашу встречу в сновидениях.
Вначале я долго не видел сына в своих снах, но в одну ночь спал на редкость беспокойно, просыпаясь каждый час. И в ту ночь обнаружил, что в каждом новом сне он неизменно присутствовал. Карабкался ли я в горы или плыл в море, стоило всего лишь оглянуться назад, чтобы обнаружить его. Месяца через четыре одно время ему удавалось пробиваться к нам в час своей смерти, в районе полчетвёртого утра. Не раз, просыпаясь от встречи с ним в другой реальности, мы по отдельности замечали одно и то же время на лежавших рядом с постелью часах.
Подобно древним сибирским
