Внедрение

усмехнулся Олег, умащивая на свободном стуле два полиэтиленовых пакета.
    – Всё так плохо?
    – У нашего героя-защитника амнезия. Он даже имени своего не помнит. А уж о том, что произошло и как – тем более. Документов с собой никаких нет. По третьему супостату что-то прояснилось?
    – Пока не очень. Вадик экспертизу сделал. На бейсбольной бите есть «пальчики», но ни одни из отпечатков по базе не проходит. Бита с виду новая, заляпать её мог кто угодно – как работники магазина, где она приобретена, так и потенциальные покупатели, которые брали её в руки, – сообщил Чернов.
    – Те двое что-нибудь рассказали? – поинтересовался Олег.
    – Оба «чистосердечное» написали, но клянутся, что на дело пошли вдвоём, а про этого третьего только от нас и узнали. Что у тебя там в пакетах? 
    – Я одежду этого парня забрал. Очень интересная одежонка, надо сказать. Сам посмотри. Эта газетка тебе сильно нужна? Нет? – спросил Лавринов и, получив отрицательный ответ, расстелил на столе газету, достав из пакета сапоги, штаны, куртку и рубашку потерпевшего.
    – Обычный рокерский прикид, – пожал плечами Антон.
    – Нет, ты внимательно на швы посмотри. Это шили вручную. Ни одного лейбла нет. Нигде. В штанах нет «молнии», а на куртке – только пряжки, пуговицы и шнурки. Не говоря уже о странных исподних панталонах, иначе и не назовёшь. Я их не стал забирать. И этого добра вполне достаточно.
    Чернов внимательно присмотрелся к вещам и вынужден был признать, что Олег прав.
    – Что это нам даёт? Ну, сдадим их эксперту на опыты. Как сие продвинет нас к разгадке личности потерпевшего? Лучше завтра снова туда съезди и откатай у него отпечатки пальцев. Я по поводу переносного сканера договорюсь. Только не сломай, а то меня Вадик загрызёт без наркоза. Проверь по базе данных. Одежду обратно отвези, как только эксперт с ней закончит.
    – Откатаю, конечно, и проверю, и отвезу, и даже не сломаю. Но у меня тут мысля́ одна появилась. А вдруг парень из этих, которые по лесам с мечами да с луками скачут, под эльфов ко́сят? Как они там называются? Ро... Ре... Реставраторы? Реконструкторы?
    – Ролевики, Олежек. Что ж, мысля́ дельная. Надо узнать, водятся ли в нашем городе подобные индивидуумы. И тогда, конечно, у них поспрашивать. Завтра сфотографируй парня, да подключи Стаса и Женька́. Свяжись со СМИ, а я пока к Палычу зайду, доложу. Отец мальчишки – его школьный приятель. Он просил сразу сообщать, если что интересное появится. Да, а как у пациента общее состояние здоровья? Помимо амнезии. Лекарства какие-нибудь нужны срочно?
      – Сильно срочно – нет. Доктор разрешил завтра Савельеву приехать. Сам и поговорит с лечащим врачом. Я ему уже отзвонился, – ответил Олег, сгрёб вещи обратно в пакеты и вышел из кабинета.


    – Гля, Мутный, это не тот курьер, кого Север к Черкесу засылал?
    Региональную рекламу, что крутили во время перерыва футбольного матча, прервало сообщение о неизвестном, поступившем вчера вечером в первую городскую клиническую больницу с черепно-мозговой травмой. На экране появилась фотография темноволосого молодого человека с лицом, разбитым в драке. Многочисленные ссадины и синяк под левым глазом – мама родная не сразу признает, не то, что остальные.
    – Похож, вроде, но вряд ли. Черкеса с бригадой конкуренты замочили. Конкретно так. Говорят, после взрыва многих опознать не смогли. Хинкальня полыхала, как в своё время та «Хромая лошадь». Пацан так и не вернулся обратно. Скорее всего, сгорел со всеми.
    Щуплого вида мужчина в футболке с растянутым воротом и спортивных шортах лениво цедил слова, отхлёбывая пиво из банки и посасывая кусочек воблы. Его приятель, пышущий силой здоровяк с пивным животиком, обтянутым майкой-алкоголичкой и лёгких трениках, прибавил звук. Диктор сообщила номера телефонов полиции и больницы, куда могли позвонить или прийти все желающие для опознания пострадавшего.
    – Надо или самим сходить, или Северу позвонить, – не унимался второй. – Мало ли. Может, он скурвился, а теперь косит на вольтанутого – тут помню, а там не помню.
     – Тебе, в натуре, книги писать надо с таким воображением, – фыркнул щуплый.
     – А чо, может, ему специально типа бестолковку отремонтировали…
     – Стихни, футбол досмотрим и сходим сами. Нечего Севера раньше времени нервировать, – отмахнулся Мутный.
     Через два часа эти двое, одетые не в пример приличнее прежнего, с термоядерно-супермятным «Диролом» во рту для «лёгкости дыхания, что облегчает понимание», уже объясняли причину своего появления в медицинском учреждении.
    Их заставили надеть одноразовые бахилы, закрыв глаза на то, что мужчины выудили их из мусорного бачка для использованных бахил, стоявшего у входной двери, выписали разовый пропуск и выдали халаты из нетканого материала, тоже по сути одноразовые, но в целях экономии надеваемые посетителями неопределённое количество раз.
     Наконец они поднялись в лифте на третий этаж и под сопровождением медсестры вошли в палату, где находились четверо пациентов. Все они спали или лежали с закрытыми глазами – а что ещё делать, когда у тебя руки и ноги в гипсе…
     Безымянный пациент обнаружился возле окна, что сразу прибавило ему баллов в глазах незваных гостей, хотя это было лишь делом случая – перед поступлением молодого человека как раз освободилось койко-место.
     – Вы только не шумите. Пациенты отдыхают, – вполголоса предупредила медичка.
     Мужчины кивнули и подошли ближе к окну, вглядываясь в черты лица, опухшего от побоев. Определённо – он очень походил на того новенького, которого Север по какой-то причине пригрел на своей груди. Может потому, что и сам с детства хлебнул детдомовской жизни, как и тот.
     – Не, это не он, хотя похож. Шалый за два месяца не мог так обрасти. Однозначно. Витёк правильный пацан, хотя ни одной ходки, а этот – какой-то голубок по ходу, – тихонько шепнул здоровяк.
     – Да. Не он. Пошли отсюда, – подытожил Мутный и застыл, завязнув в тёмной сирени взгляда пациента, открывшего в этот момент глаза.


     Ветер сильно рисковал. И не только своим здоровьем, когда позволил себя избить тем двуногим, по ошибке именовавшимися разумными. В принципе, он мог обойтись и без их помощи, найдя себе помощника, который и вырубил его окончательно в той уличной драке. Но так даже лучше.
     Система тотального учёта всех жителей создала определённые трудности. Просто так никто документы, удостоверяющие его личность, выписать ему не мог, даже если бы он применил внушение. Идея с потерей памяти тоже имела свои недочёты, ведь отсутствие документов и воспоминаний не давали права легко восстановить якобы утраченный паспорт на какое-нибудь распространённое имя.
      Нахождение в больнице в качестве пациента откладывало задуманную легализацию в этом мире не неопределённый срок, ведь представители порядка, приходившие к нему накануне и сделавшие снимок лица, сообщили, что сделанный портрет разместят везде, чтобы кто-нибудь смог его узнать. Узнать Ветра мог лишь один человек, но это ничего не меняло. Здесь её статус слишком низкий, так что перспектива у него намечалась пока не слишком утешающая – он останется в больнице на лечении до выздоровления. Это связывало его, так как уходить из палаты он смог бы только ночью, а утром снова приходить. Пока хотя бы так.
     Ветер лежал на неудобной кровати с закрытыми глазами и пытался придумать варианты выхода, но тут дверь открылась, кто-то вошёл и приблизился к нему. В голову хлынули образы и мысли. Эти двое местных жителей пришли для опознания. И он, Ветер, был похож на их знакомого.
     Молодой человек открыл глаза и поймал взгляд одного из склонившихся над ним мужчин, вытаскивая всё о своей будущей личности, что хранилось в памяти щуплого, с настороженным выражением маленьких глазок под кустистыми бровями, аборигена.
     Страх и облегчение, что он – не тот, о ком мужчина подумал, раскрыли некоторые тайны гибели парня с именем Виктор Шалов, в которой этот двуногий был косвенно виноват. Тёмное прошлое и перспектива встречи с другими представителями преступной группы, членом которой являлся Шалый, меркло перед перспективой официально найтись и получить необходимые документы. Всегда можно отмахнуться от бывших друзей, сославшись на  амнезию. Лекарь ему говорил, что он может вспомнить всё, а может лишь частично восстановить прошлое. Очень удобно.
     После ухода гостей молодой мужчина снова закрыл глаза, погрузившись в построение алгоритма своих будущих действий для успешного прохождения его внедрения.