Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)
РЕИНКАРНАЦИЯ
Вечерело. Плотно отужинавшее сплошь мужское поголовье свинарника лениво переваривало пищу. Под озлобленное жужжание тысяч и тысяч истеричных августовских мух добрая сотня обитателей ветхой бревенчатой фермы дремотно посапывала, похрапывала, похрюкивала, густо смердила и на разные лады урчала кишечниками, монотонно высасывающими из пищи калории...
– Кормят как на убой. Красота-а-а! – самодовольно прохрюкал вальяжно разлегшийся в почетном углу свинарника молодой хряк-производитель Володя, – И жрачки от пуза, и круглосуточный секс. Будто падишах при гареме...
– Тоже мне падишах, – желчно проворчал худощавой комплекции кастрат Николай, – Свиней к гаремам и близко не подпускают. Они ж там поголовно мусульмане. Там при них козлы да бараны.
– А и не завидуй товарищам, евнух, – огрызнулся Володя, – Я виноват(?!), что тебе еще по малолетству кокушки ампутировали.
– Ага, не завидуй, – басовито прохрюкал от оконца пожилой хряк-производитель Геннадий, – Думаешь, осеменять – это легко? Только со случки, и опять на нее. Только со случки, и обратно туда... Осеменять – это, братец, рабо-ота-а-а! Это тебе не сутками напролет шматом сала валяться в говне.
– Тоже мне ударники труда, – обиженно проворчал кастрат Николай и вяло перевернулся с одного бока на другой...
Снаружи загудело авто. Судя по звуковым перепадам, машина взад-впередно маневрировала...
– Пополнение, однако, – рассудил хряк Володя, – Интересно, иль в наш, или в бабский барак? Лучше бы в бабский. А то трамбуют как шпроты в банку... Да и чего-то опостылели уже наши бабы. Свеженьких бы да вислоухих. Вислоухие-то не чета-а-а(!) местным-то... Темпера-а-аментные-е(!!!), не выкобенистые и... романтичные.
– А и не скажи, Вовка. Чего бы понимал? – попытался затеять полемику хряк-ветеран Геннадий, – Лучше ландрасок не сыщешь! А хуже вислобрюхих вьетнамок тоже не отыскать.
– Кто о чем, а вы всё о своем, – раздраженно прохрюкал кастрат Николай, – Вот погодите, будет вам секс, когда как в путевых свинокомплексах поголовно переведут на искусственное осеменение. До-о смерти замаетесь сдаиваться через спермобанковские мастурбаторы. Редко какой хряк полгода выдерживает.
– Слушайте, мужики, а где Вениамин из левого блока? – поинтересовался даже и для борова на диво толстенный Борман, – Чего-то уж давненько не вижу его и не вижу.
– Так это! – радостно выхрюкнул кастрат Николай, – Захворал племенной-то! Импотенция же у него! Увезли куда-то: иль в ветлечебницу, иль на скотобойню!
– Типун тебе на язык! – прохрюкал хряк-производитель Володя, – Не упоминал бы всуе скотобойню, урод!
Николай разинул было пасть, дабы огрызнуться, но передумал; так как всеобщее внимание переключилось на главный вход, сквозь проем коего из распахнутой фуры в барак со скрежетом опускались дощатые сходни...
Перепуганные пассажиры покидать автомобильную утробу наотрез не желали, плотно сбиваясь в глубине в хрюкающую, попискивающую и трусливо повизгивающую плотную массу. Разозленные же этаким торможением люди вклинивались в свинорылую толпу и ожесточенно под забористый мат-перемат пинали строптивцев и лупасили палками, лопатами, метлами и иными подручными средствами...
В конце концов выгрузка состоялась, и ошалевшие новички вновь сбились воедино – уже внутри свинарника слева от со скрипом притворенных воротин...
– Откуда(?), танцоры! – выхрюкнул некто из коренных обитателей.
– Из Бухенва-альда! – пропищал кто-то из оклемавшихся от шока подсвинков.
– Бухенвальд?! Это что за такой мегаполис?! – донеслось из массы старожилов.
– Да не слушайте его, дяденьки! – подал голос другой подсвинок, – Из Бухаево мы! Из Бухаевского свинокомплекса! А Бухенвальдом его дразнят только дураки!
– Сам дурак! – огрызнулся первый подсвинок и поинтересовался: – А чего это нас тут обозвали танцорами?!
– Так кастрированные же вы! – прохрюкал очередной старожил, – Значит, без яиц! Значит, кокушки вам танцевать не мешают! Значит, хорошие вы танцоры!
– Не хамил бы, Василий! – приструнил словоблуда пахан барака престарелый хряк Борис, – Чего с порога давишь юношам на самолюбие?!
– А меня Лешенькой звать! – ни к селу, ни к городу вдруг представился первый подсвинок, обозвавший прежний свой свинокомплекс Бухенвальдом.
– Лешенька?! – выхрюкнул пахан Борис, – Хорошее имечко! Да только не Лешенька, однако, а уже Алексей! Пора, парень, взрослеть!
– А меня свинарка Людочка Киселева всегда Лешенькой называла! – заартачился было новичок, – И любила сильнее других, и хлебушком угощала!..
– Та-а-ак! – перебил разговорчивого пахан, – Сортируйтесь по клетям! Жрачки сегодня не будет! Отужинали уж! Терпите, ребятушки, теперь до утра! Располагайтесь, и – спать!..
По сумеркам у восточной стены завозились, надсадно захрюкали, и раздался хруст крошимой челюстями древесины...
– Ох и неймется же вам, мозготрясы, – подойдя к месту возни, прохрюкал пахан барака Борис, – Ну, допустим, тоннель не обрушится и не завалит вас насмерть. Ну, допустим, и не промахнетесь, и достигнете воли... И чего дальше? В леса ломанетесь?
– А то куда же? – ответил кто-то из потенциальных беглецов и подкинул иронии: – Не в Москву же на ВДНХ.
– А смысл? Осень уж на пятаке. А там и зима. С голоду передохнете иль околеете.
– Но кабаны же не дохнут, – прозвучал контраргумент, – А если и дохнут, то редко-прередко. И то чаще от отсутствия ветеринарной помощи.
– Кабаны.., – призадумался Борис, – Так они же в шерсти-и. Да еще и дикари, идеально приспособленные к бытию в суровых природных условиях. А вы? А вы ж... слабота одомашненная. А там – на воле – и браконьеров как грязи. Еще до заморозков огнестрельно перестреляют.
– Чем под нож на скотобойню, лучше уж на волюшку вольную, какой бы она ни была, – прозвучало в ответ.
– А реинкарнация? – подкинул резон Борис.
– А что реинкарнация?
– Так после убоя же гарантированная реинкарнация. Можешь стать даже и хоть кем.
– И человеком?
– И даже и им. Хотя... Лучше уж сызнова поросенком. Больно уж хлопотна человечья судьбина: работа, работа и работа. Людям же даром ничего не дается. Людям же всё через труд непосильный. А свиньям сплошная халява. Балдеем бездельно в неге и сытости как человеческие олигархи на райских Багамах!
– Ты, пахан, спору нет, авторитет, но... Не мешал бы работать. Как ни ночь, так и тащишься к нам со своими нравоучениями. А сказки про реинкарнацию вон наивному молодняку на уши вешай. В самый раз. А нам не надо... Прости уж, отвянь по добру, по здорову.
– Не по-свински, братва. Как-то вы не по свинским понятиям, – укорил Борис и, сокрушенно вздохнув, поплелся обратно в свой привилегированный угол...
После полуночи небо затянуло, и зарядила нудная морось... Ближе же к утру под грозовую канонаду разразился сопровождаемый ураганным ветром несусветный ливень. Казалось, что дело к потопу... А перед самым рассветом стихия вдруг угомонилась: ветер опал вплоть до штиля, вызвездило...
После сытного завтрака в барак толпою ввалился разнополый обслуживающий персонал. Скандально выдворив поголовье в просторный прогулочный двор, люди принялись за уборку...
– Вот житуха! – блаженно разлегшись под лучами восходящего Солнца в сотворенной дождем свежей грязи, восхищенно выхрюкнул даже и по свинским меркам неимоверно тучный Борман, – Никакой тебе ни заботы, ни работы! И накормят, и напоят, и срач за тобой приберут!
– Ага, как у олигархов на Багамах, – поддержал пахан Борис, – Разлягутся табунами на пляжах и как свинтусы на Солнышке греются. А прислуга вокруг них так и вьется, так и вьется! Будто мухи вокруг нас.
– И на всех на этих пляжах грязи навалом? – осведомился Борман.
– Так нет же там грязи и вовсе. Там же сплошь голимый песок, – последовало пояснение.
– И что за удовольствие валяться на этом самом песке? – изумился Борман, – Вот грязь – это да-а-а! А всё остальное (даже щебень с асфальтом и ламинат) так себе – дерьмо второстепенное. Мне ли не знать?..
На этом самом месте разглагольствования прервались вспыхнувшей в свинарнике суматохой: то обслуживающий персонал матерно занеистовствовал по поводу обнаруженного подкопа и запризывал к месту происшествия начальника охраны – дряхлого подполковника милиции в отставке Федора Моисеевича...
– Амба! Накрылся наш ход подземельный! Обнаружили твари, однако! Сейчас наверняка будут капитально заделывать, – сокрушенно сообщил присеменивший к соратникам от входа в барак один из потенциальных беглецов.
– Хреново, – хрюкнул организатор побега кастрат Валентин, – Коту под хвост три ночи работы... В другом месте придется сызнова начинать. Да маскировать надо бы постарательней – не по-разгильдяйски! А то... Нароют, нароют как шахтеры отпетые, а за собой и не приберут!..
Тем временем с вечера пополнившие поголовье подсвинки, глядючи на млеющих от удовольствия аборигенов, резвились в няше, пытаясь тоже получить некую позитивность...
А вот Лешеньке эти грязевые забавы были, как говорится, до лампочки: он бродил взад-впередно вдоль решетчатого ограждения и сквозь межарматурные ячейки с любопытством обозревал окрестности, состоящие из заросшей высоченным бурьяном пустоши и березовой рощицы с кладбищем на опушке, водонапорной башни, рулонов прессованной соломы и дровяных поленниц, изъеденного коррозией автомобильного скелета, избушек и трехъярусного сказочной красоты коттеджа, огромного запятнанного ржавчиной оцинкованного ангара, пары допотопных линий электропередач и прочих интересностей...
Вдруг как бы доселе замороженный пейзаж оживился движением – белым джипом, сквозь бурьян враскачку ползущим по ленте ухабистого асфальта к свинарнику. Лешенька, обрадовавшись этакому шевелящемуся разнообразию, принялся неотрывно наблюдать за автомобилем...
Отблескивающий на Солнце заводской новизной крупногабаритный внедорожник, догудев чуть ли не до ограждения прогулочного двора, застопорил ход и тут же заглох. Из салона повылазили одетый во всё белое пышущий оптимизмом моложавый толстяк, облаченный во всё черное преклонного возраста культуристской комплекции лысый детина и... И она-а-а!!!..
Обитатели фермы зароптали:
«... – Устроили из свинарника зоопарк. Кому не лень, все едут и едут на нас поглазеть. И всё на халяву. Хоть бы тогда уж угощали как в зоопарке чем-нибудь лакомым за просмотр.
– Ага, едут и едут как в цирк без угощения.
– А что с них – с туристов – возьмешь?
– Вот владел бы их языком, всё бы высказал.
– И я бы высказал.
– И я бы.
– И я...
– Крышу хотя бы починили. А то сегодня как ливануло, так я и промок будто дельфин в аквапарке.
– Ага, дожидайся – починят. Жмоты.
– Ага. Жмоты. Даж никакого ж меню! Всё комбикорм да комбикорм. Хоть бы перловку иль гречку запаривали иногда... Жмоты отстойные... А что такое «дельфин в аквапарке»?.. Еда?..»
Лешеньке же сей ропот был мимо ушей. Лешенька алчуще зрил на выпорхнувшую из джипа её-ё-ё(!!!) и самозабвенно ликовал!
Она шла к нему! Она-а-а – Лю-юдочка-а-а Киселе-е-ева-а!!! Как обычно, вся-я-я из себя-я!!! Но только не в синем халате, а в блескучем красном платьишке до чуть ниже попы!..
Лешенька от лицезрения её-ё-ё(!!!) танцевал аж вприпрыжку! Он жаждал быть с ней, он хотел от неё кусок хлебушка!..
– Ой како-о-ой
