Ж.З.Л. (детские годы)

      Дюма-сын был весьма сообразительным ребёнком, о чем свидетельствует дошедший до наших времён 
      исторический анекдот.

      Однажды некий пожилой дворянин, не стесняясь присутствия мальчика, безапелляционно заявил Дюма-отцу:
      — Обычно такие умные дети с возрастом глупеют.

      Отец растерялся, а вот сын, с чарующей улыбкой на устах, мгновенно нашёлся с ответом:
      — Вы, по всей видимости, были необычайно умным ребёнком.





      Будучи гимназистом приготовительного класса, Володя Маяковский озадачил преподавателя Закона Божия каверзным вопросом: "Скажите, батюшка, если змея после проклятия начала ползти на животе, то как она ходила до проклятия?"




                                 
      Однажды во время домашнего урока Петя Чайковский рассматривал географический атлас.

      Дойдя до карты Европы, он, вдруг поддавшись восторженному порыву, начал покрывать поцелуями Россию
      и с отвращением плевать на все остальные страны.

      Гувернантка-француженка стала укорять юного воспитанника, поясняя, что презирать ближних за  то, что они
      не русские — скверно, что он и на неё плюёт, так как она не русская и т. д.

      «Вы напрасно меня браните, — ответил Петя, — разве вы не заметили, что я рукою прикрыл Францию?»





      Лунатизмом Аня Горенко страдала до четырнадцати лет.

      По этой же причине её забрали из Смольного института, где она проучилась всего месяц — ночью во сне юная воспитанница бродила по бесконечно длинным коридорам родной альма-матер, подобно привидению. Однажды девочку обнаружили в институтской церкви Смольного в состоянии странного сна, причиной которого, как полагали, была корь, перенесённая ею незадолго до этого.

      Именно тогда Аня стала писать стихи. Впоследствии её никогда не покидало чувство, что начало её поэтического пути тесно связано с этим таинственным недугом.







      Осенью 1882 года десятилетний Александр Скрябин был принят во 2-й Московский кадетский корпус, помещавшийся в Лефортове.

      Новоиспечённый кадет оказался в корпусе на привилегированном положении (в первую очередь благодаря родному дяде, занимавшему в качестве воспитателя большую казённую квартиру — в ней Саша жил, а в корпус ходил только на занятия). От ряда специальных военных дисциплин он был освобождён. Ко всему прочему, на воскресенья и на праздничные дни его отпускали домой.

      Первоначально товарищи по корпусу отнеслись к новичку недоверчиво и насмешливо, называя его «кадетом по случаю». Строевые занятия, особенно когда надо было маршировать, держа вертикально винтовку, весившую без малого 6 килограммов, были ему не под силу. В то же время по общеобразовательным предметам он занимался очень хорошо, был в течение ряда лет первым учеником, получал награды.

      Постепенно отношение к Саше Скрябину изменилось: шаг за шагом он сумел завоевать в корпусе всеобщее расположение соучеников и начальства. Основную роль в этом сыграл его музыкальный талант…

      Нередко в свободные вечера кадеты собирались около старинного рояля и слушали Сашину игру; иногда ему заказывали какие-нибудь определённые импровизации. Бывало, что ему приходилось играть и для танцев. «Его хватали за руки, несли к роялю, и бедный композитор превращался в жалкого тапёра. Никакие клятвы и уверения, что он не играет полек, вальсов и мазурок, не помогали. Его подталкивали под бока, щекотали (а он щекотки безумно боялся)... и заставляли играть... И он играл какие-то неслыханные, но очаровательные мелодии танцев, под которые отплясывали кадеты. Иной раз, улучив подходящий момент, он выскакивал из-за рояля и спасался бегством», — вспоминал товарищ Скрябина. 






                                                                                       
      ...Будучи уже гимназистом, Антон Чехов очень любил ловить рыбу. На ужение мы ходили в Таганрогскую гавань. Обычно было нас четверо: Чеховы — Антон, Николай, Иван — и я. Ловили мы преимущественно бычков. Антон умел добиваться удачной ловли. Он изобрёл специальные поплавки, изображающие человека, у которого руки поднимались и опускались во время ловли рыбы. Это указывало, какого размера рыба попала на крючок. Если человек в воде по пояс, то, значит, попалась небольшая рыбка, если по плечи — то средняя, если с головой и руки подняты вверх, то, значит, крупная рыба и её нужно вынимать умеючи. В таком случае Антон не доверял нам и вынимал сам. Поплавки он делал из особого дерева, похожего на пробку, которое брал у местных рыбаков...

      ...Во время обучения в младших классах таганрогской гимназии Антон стал увлекаться воздушными шарами. Он изготовлял их из бумаги. Братья Николай, Иван и я взялись ему помогать. Мы склеивали шары из больших листов папиросной бумаги и пускали их в пространство, наполняя тёплым воздухом или светильным газом. Первый способ был неудобен, потому что шары часто сгорали, второй был сопряжён с некоторым риском, но для нас он был особенно заманчив, так как давал прекрасные результаты.
          В то время Чеховы жили в доме Моисеева. Против самого угла дома, у входа в магазин, стоял газовый фонарь, который служил нашей базой для наполнения аэростатов. По утрам, часа в 4 или 5, пока никого не было на улице, мы все собирались около фонаря и наполняли наши шары светильным газом при помощи резинового шланга, который надевали на рожок фонаря. Шары удачно наполнялись и подымались ввысь при общем нашем ликовании. В результате наших манипуляций фонарь постоянно находился в неисправном состоянии, чего не мог не заметить обслуживающий персонал. Скоро этот секрет был разгадан, и на нас пожаловались в полицию. Павла Егоровича Чехова вызвал районный пристав в полицейский участок для объяснений. Для нас же это кончилось экзекуцией. Аэронавтика была оставлена, а наш творческий пыл был обращён на другие изобретения.