…Сатиры его были первым опытом русского остроумия и слога. Он писал довольно чистым языком и мог по справедливости служить образцом для современников, так что, разделяя слог наш на эпохи, первую должно начать с Кантемира, вторую — с Ломоносова, третию — с переводов славяно-русских господина Елагина и его многочисленных подражателей, а четвертую — с нашего времени, в которое образуется приятность слога, называемая французами «elegance».
В стихах Кантемировых нет ещё истинной меры — долгие и короткие слоги смешаны без разбора — но гармония их довольно приятна. В прозе он лучше выражал свои, нежели чужие мысли; например, стиль в предисловии к Фонтенелевой книге о множестве миров несравненно глаже, нежели в самом переводе. Мы имели случай видеть его министерские донесения из Лондона и Парижа, писанные ясно и правильно. Между прочим, характеристическое изображение Роберта Вальполя, славного министра Англии, доказывает, что Кантемир имел острый взор для замечания тайных сгибов человеческого сердца и лёгкое перо для описания своих замечаний.
Самые просвещённые иностранцы чувствовали цену его ума и нравственных достоинств. Кантемир был другом известного аббата Гуаско и приятелем славного Монтескьё. Любовь к наукам и словесности, следствие нежного образования души, всегда бывает соединена с благородным влечением к дружбе, которая, питая чувствительность, даёт уму еще более силы и парения.
"Пантеон российских авторов./ Издание Платона Бекетова.", Москва, 1801-1802.
Автор: Николай Михайлович Карамзин (1766-1826)
[электронный источник РГБ]
18-ый век - это, конечно, кошмар для современного читателя. До того была архаика. А тут мучительный новый язык. Его понимать труднее, чем язык 17-го столетия. Ибо это искусственный язык. И так было почти до тех пор, пока Пушкин не поставил всё на свои места.
И Кантемир-чужеземец следовал канонам тех лет. И остался в истории единственным, в сущности, поэтом русской силлабики.
Но у него есть и цитатные строки.