Крещение Руси

известны случаи ложного крестоцелования (например, в 1164 году в Чернигове), вводившие народ в заблуждение и нередко являвшиеся причиной военных поражений.
Так же нередко решения соборов игнорировались князьями (например, при передаче престолов).
Все это говорит о том, что приписываемое христианству значение в истории Руси было более чем неоднозначным и во многом идеализированным.
И теперь, подводя итог, можно сказать, что духовенство особенно ярко проявило себя в трех аспектах:
а) внедрило феодальное общественное сознание;
б) позволило князьям использовать во время феодальной раздробленности свой авторитет «как центробежную силу для народных масс66» Иначе – освящая княжескую власть, позволяло лучше управлять простолюдинами во время княжеских усобиц и восстаний смердов;
в) дало толчок, помимо каменного строительства, созданию литературы и культуры в христианской форме, но был нанесен ущерб культуре языческой – музыкальному и песенному фольклору и пр. Но даже этот толчок нельзя считать поворотным для развития Руси: В. М. Живов справедливо отмечал, что на миссионерское служение в Киев «отправлялись люди, для которых гуманистическая культура столицы не имела особой ценности».
Говоря проще, христианское духовенство освятило раскол между власть имущими и простолюдинами и низвело духовный уровень последних до темной рабской массы. Это не считая варварски разрушенных кумирен и тысяч людей, убитых во славу Христа (В. В. Пузанов, основываясь на данных археологии, установил, что из 83 городищ IX – начала XI века, 24, т.е. около 28 – 29%, прекратили свое существование; а Л. Прозоров, исходя из этого, предположил, что было уничтожено или бежало почти треть жителей Руси).
Кто-то что-то скажет об экономическом подъеме и возросшем политическом авторитете? Пусть раскроет глаза: Ибн Хаукаль называет Волгу русской рекой, а Ибн Русте – относит к русским владениям Дон и Черное море; князь Владимир же строит крепости на Ворскле, Трубеже, Суле и Десне – совсем рядом со столицей. Т. е. для того чтобы уничтожить 20-30% собственного народа, «Красно солнышко» стянул силы со всех земель, взятых его отцом, и, как следствие, потерял огромные территории. Экономический подъем, не так ли?
С желаемым международным авторитетом тоже как-то нехорошо получилось. Совсем недавно армия степняков испугалась одной лишь вести о приближении к ним передового отряда Святослава и хан поспешил побрататься с простым ратником, а Владимиру те же степняки милостиво ставят условие: если наш богатырь победит – три года вас грабим, если ваш – так и быть, уйдем. И в любимой князем Византии ромеи не стали считать русских равными себе: в XI веке Михаил Пселл по-прежнему отзывается о славянах как о грязных, диких, темных варварах. В южноитальянском городе Торичелло имеется фреска Страшного суда, изображенная согласно православным канонам XII века. Внизу ее, у ног Сатаны – адская бездна, в одном из разделов которой из пламени торчат головы женщин с косами и мужчин с усами и чубами на обритых головах (из всех известных византийцам народов такую прическу носили только русы)67. А. В. Назаренко отметил, что Византия, при построении дружественной политики жаловала главам соседних государств сенаторские титулы, но НИКОГДА не делала оного жеста русским князьям. Даже полу-грек Владимир Мономах – внук византийского императора, вынужден печатать на своей монете «архонтос Росиас». «И, наконец, русские князья, в отличие от венгерских королей,не удостоились чести получить из рук императора ни венца, ни иных символов власти, столь ценных и престижных в мировоззрении людей той эпохи» – писал В. В. Долгов. Великий авторитет?
Аль Марвази писал о нас: «Когда они обратились в христианство, вера их притупила их мечи, двери добычи закрылись перед ними и они вернулись к нужде и бедности, сократились у них средства к существованию».
В. Долгов остроумно прошелся по поводу расширения византийцами русского кругозора: «в перечне грехов [содержащихся в «требниках» – руководствах по проведению исповеди – С. Лифантьев] немало было и таких, о которых, очевидно в русской глубинке и понятия не имели. Но после такого «вопрошания», конечно, кругозор расширялся».
Итак, падение авторитета, экономический упадок, духовная деградация – и это еще если вежливо забыть об уничтоженном культурном наследии... И за что я, дикий варвар, обязан благодарить просвещавших меня ромейских убийц?
И все же язычество не исчезло совсем.
Уже к XI веку на Руси сложилась ситуация синкретизма (двоеверия). Бытовые представления о мире, сказки, песни, приметы, праздники, функции святых – все это оставалось языческим, хотя и получало христианские названия [впрочем, в ряде случаев, православных ярлыков удалось избежать – прим. Лифантьева С.С.]. «Мировоззренческий идеал полностью повторил свой языческий прототип68».
Ситуация православно-языческого двоеверного синкретизма просуществовала вплоть до ХХ века. Правда, языческого оставалось в нем все меньше и меньше…

И, напоследок, хотелось бы сказать, что само православие было принято на Руси не в первозданном виде. Исследователи ИФ АН СССР выделили три различные его составляющие:
а) Арианство. Идея не единодушия св. троицы (бог-отец, бог-сын и бог-святой дух), а подобосущия (не триединства бога, а, существования, по сути, трех богов) была более понятна и доступна варварам IV века. «Арианство не требовало стоящего за спиной проповедника дружинника с топором».69 Известно, что арианами были остготы, вестготы, аланы и вандалы [греческие и римские историки иногда отождествляли то один, то другой народ из вышеуказанных со славянами – прим. Лифантьева С.С.]. Допускается, что германоязычное племя ругов (предположительно, жителей острова Рюген (Руян) и (по мнению А. Г. Кузьмина) относившееся к варяжским народам наравне с варинами (варнами) и ободритами (ререгами)) было арианами до своего слияния свосточными славянами;
б) Ирландская церковь. М. Ф. Мурьянов выявил ряд ее черт в русском православии: колокола (Византия их не знала), особое почитание архангела Михаила, плаванье св. Антония Римлянина на камне и пр.;
в) Византийский вариант православия, который принесли священники, вывезенные князем Владимиром с Корсуни.