А он мне:
- "Я думал ты мне спасибо скажешь, а ты мне - дело ваше!"
Я ему:
- "Как же, это дело такое. Сегодня вы меня отстоите, а завтра меня обвинят, что я скрываюсь от фронта".
Он мне в ответ:
- "Нет, этого не будет!"
Ну не будет, значит не будет.
- А как его фамилия, директора того?
- Пащенко Александр Васильевич. Хороший был мужик. Рассудительный. А до него был директором Соколов. Этот Соколов такой был... идиот. Меня всё время "хФёдор" звал. Чуть что кричит: "хФёдор". Грамота у него такая была. Напирать умел - вот и был директором, а знаний не было, сам был "не в зуб ногой" ни в технике, ни в чём, а все что-то командовал.
Меня так это забирало. Да и не меня одного. Потом заменили его. Ну, и работать стало легче, знающий дело человек пришел. Вот так и работали. Война шла, а мы в поле работали. Потом награждать стали механизаторов. И меня тоже представили к награде осенью 1941года. К медали. А мне ещё и пятнадцати лет не было. Я "до смерти" рад был, что наградили. А медаль была "За Трудовое отличие". Особо-то она не высокая была, не орден, но важно то, что правительственная была награда. И то, что мне-то и пятнадцати лет не было. Гордость была у меня большая за ту медаль.
Справка: '27 декабря 1938 года Указом Президиума Верховного Совета СССР (одновременно с медалью 'За трудовую доблесть') была учреждена медаль 'За трудовое отличие'. По старшинству она была младше медали 'За трудовую доблесть'. Автор проекта медали - главный художник Гознака Иван Иванович Дубасов. Медалью 'За трудовое отличие' награждались рабочие, колхозники, служащие, инженерно-технические и хозяйственные работники, работники транспорта, строительств, торговых и кооперативных организаций, культурных и научных учреждений за выдающуюся ударную работу, высокие производственные показатели и заслуги в развитии науки, техники и культуры. Медали 'За трудовую доблесть' и медаль 'За трудовое отличие'приравнивались соответственно к боевым медалям 'За отвагу' и 'За боевые заслуги'. Первый Указ о награждении был подписан 15 января 1939 года. Этой медалью награждались 19 работников Орудийного завода имени Калинина за создание и освоение новых образцов артиллерийских систем'.
- Так вот, в то время директор МТС имел большой вес, это конечно было решение правительства, но МТС тогда сильно уважали. Механизаторов-то тогда было мало, а хлеб-то надо было убирать. Вот тогда, такие, как я, восемнадцатилетние и работали на комбайнах. Я считался не на плохом счету, потому что вкалывал "будь здоров" - не считался ни со временем, ни с трудностями. Вот и дали мне отсрочку от фронта.
На следующий день. д. Федя начал читать подаренную ему мной накануне книгу коммуниста с. Шелаболиха Алтайского края Валерия Гостеева "Село моё над Обью - Новообинцево" (Новообинцево - малая Родина семьи Гуляевых):
- Да, интересная книга, читаю и много фамилий знакомых нахожу, и председатели какие избирались в нашем колхозе.
- Я пацаном был, помню в Шадре у нас, недалёко от бабы Агани жил пимокат, фамилию его не помню. Как-то заходил, посмотрел на их работу. Запахи кислоты, угар...
- А в Шадре пимокатом был - Гулимов Иван Яковлевич. Он жил не рядом с тетей Аганей, а на другой стороне подгоры, за речкой. Ту часть, кажется, Хорёвой называли. Это где дядя Архип и Иван Архипыч с семьёй жили. Мы ведь тоже там жили до войны. А сейчас там уже ничего не осталось... Вот как время всё стирает...
- Ну, на горе-то живут люди. Что-то работают, что-то делают!
- Ну, это правительство виновато, что у людей работы нет в той мере как должно быть. В наше время только "отпетые лаботрясы" не работали, а это были единицы. А сейчас... Да... У меня директор Моторного завода был знакомый. Так он мне говорил: "Не работаем, а ползём!" Это было где-то лет двадцать назад (получается, что в 1995-96гг.).
- А сейчас, дядь Федя, там ничего не осталось от моторного завода. Какие-то автосервисы, зеркала режут, торгуют оптом для мебельщиков. Руины в основном от бывших зданий заводов или торговые центры.
- Да-а-а! Слышал. И ведь такое безобразие везде, по всей стране! Вот, что обидно-то.
Продолжение следует
