Откликнувшись на смерть Иосифа Сталина, поэт Серебряного века Георгий Иванов, эмигрировавший после революции во Францию, написал стихотворение «Стансы»:
...И вот лежит на пышном пьедестале
Меж красных звезд, в сияющем гробу,
"Великий из великих" - Оська Сталин,
Всех цезарей превзойдя судьбу.
И перед ним в почетном карауле
Стоят народа меньшие "отцы",
Те, что страну в бараний рог согнули, -
Еще вожди, но тоже мертвецы.
Какие отвратительные рожи,
Кривые рты, нескладные тела:
Вот Молотов. Вот Берия, похожий
На вурдалака, ждущего кола...
В безмолвии у сталинского праха
Они дрожат. Они дрожат от страха,
Угрюмо морща некрещеный лоб, -
И перед ними высится, как плаха,
Проклятого "вождя" - проклятый гроб.
Поэт оказался прав. Через 3,5 месяца после смерти Сталина Берия арестовали, а в конце этого же года он дождался «кола» и стал мертвецом.
Лаврентий Берия был арестован по наиболее распространенной версии группой генералов и офицеров, возглавляемых маршалом Георгием Жуковым, 26 июня 1953 года во время заседания в Кремле Президиума ЦК КПСС (тогдашний аналог политбюро).
Вот как вспоминает об этом событии Никита Хрущев в надиктованной им книге: «Вначале мы поручили арест Берии Москаленко с пятью генералами. Он с товарищами должен был иметь оружие, а их с оружием должен был привезти в Кремль Булганин... Накануне заседания к группе Москаленко присоединился маршал Жуков и еще несколько человек. И в кабинет вошло человек 10 или более того. И Маленков мягко так говорит, обращаясь к Жукову: "Предлагаю вам как Председатель Совета Министров СССР задержать Берию. Жуков скомандовал Берии: "Руки вверх!" Москаленко и другие обнажили оружие, считая, что Берия может пойти на какую-то провокацию. Берия рванулся к своему портфелю, который лежал на подоконнике, у него за спиной. Я схватил Берию за руку, чтобы он не мог воспользоваться оружием, если оно лежало в портфеле. Потом проверили: никакого оружия там не было, ни в портфеле, ни в карманах. Он просто сделал какое-то рефлекторное движение».
Газета «Правла» 10 июля 1953 года опубликовала следующее сообщение: «На днях состоялся Пленум Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. Пленум ЦК КПСС, заслушав и обсудив доклад Президиума ЦК – тов. Маленкова Г.М. о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Л.П. Берии, направленных на подрыв Советского государства в интересах иностранного капитала и выразившихся в вероломных попытках поставить Министерство внутренних дел СССР над Правительством и Коммунистической партией Советского Союза, принял решение – вывести Л.П. Берию из состава ЦК КПСС и исключить его из рядов Коммунистической партии Советского Союза как врага Коммунистической партии и советского народа».
Когда известие об аресте Лаврентия Берия появилось в центральных газетах, среди населения Советского Союза стало циркулировать шуточное стихотворение, автор которого так и не был установлен:
«Лаврентий Палыч Берия
Не оправдал доверия.
Осталися от Берия
Лишь только пух да перия.
Цветет в Тбилиси алыча
Не для Лаврентий Палыча,
А для Климент Ефремыча
И Вячеслав Михалыча»
«Климент Ефремыч» - это Климент Ефремович Ворошилов, а «Вячеслав Михалыч» - Вячеслав Михайлович Молотов.
Аресту Берии предшествовала жестокая борьба за власть, разгоревшаяся между «наследниками» Сталина. В «ближний круг» Сталина в конце его жизни входили Лаврентий Берия, Никита Хрущев, Георгий Маленков, Николай Булганин. Булганин на власть не претендовал и вышел из игры. Как известно, победителем из этой игры вышел Никита Хрущев, которому удалось убедить остальных в том, что Берия готовит государственный переворот и им угрожает смертельная опасность.
Потом был суд, который начался 18 декабря 1953 г. и закончился вынесением смертного приговора 23 декабря того же года. Приговор был немедленно приведен в исполнение. Впрочем, судом это действо назвать нельзя. Не было никакой состязательности судебного процесса. Суд проходил без участия прокурора и адвокатов, по особой процедуре, разработанной ещё в 1934 году в связи с убийством Кирова. В соответствие с этой процедурой, кассационное обжалование и подача прошений о помиловании не допускалось, Вопреки правилам, в составе судебного присутствия участвовало сразу восемь человек, а не три. Из восьми судей профессиональными судьями были только двое: Е. Л. Зейдин и Л. А. Громов, остальные в некотором смысле представляли общественность: армию представляли полководцы И. С. Конев и К. С. Москаленко, партию — Н. А. Михайлов, профсоюзы — Н. М. Шверник, МВД — К. Ф. Лунев, Грузию — М. И. Кучава. Судили Берию по 58-й статье тогдашнего УК РСФСР в редакции 1926 года – измена родине (шпионаж в пользу Англии и Югославии, попытка реставрации капитализма в СССР, попытка расчленения территории СССР и др.). Целый ряд действительных эпизодов из жизни Берии ставился ему в вину и квалифицировался как измена родине: служба и в мусаватистской контрразведке в Азербайджане в 1919 году; связь в 1920 году с охранкой меньшевистского грузинского правительства; попытка установить в 1941 году связь с Гитлером через болгарского посла и уступить Германии значительную часть территории СССР в целях заключения мирного соглашения; попытка открыть врагу перевалы через Главный Кавказский хребет в 1942 году; попытка в мае—июне 1953 года установить личную тайную связь с Тито-Ранковичем в Югославии.
О попытке тайных переговоров с Гитлером через посла Болгарии в начале Великой отечественной войны упоминает в своей книге «Хороший Сталин» Виктор Ерофеев, когда вспоминает о своих разговорах с отцом, Владимиром Ерофеевым, который к тому времени служил в дипломатическом корпусе. Инициатива была не Берии. Идея переговоров заключалась в том, чтобы отдать Германии Украину, Белоруссию и Прибалтику в обмен на перемирие. Такой вот вариант «Брестского мира – 2» через 23 года после первого. К счастью, эти переговоры не состоялись не начавшись. Осенью 1941 года перемирие с СССР Гитлеру не было нужно.
После приведения в исполнение смертного приговора Берии Никита Хрущев съездил в Белград и наладил не тайные, а явные связи с Тито.
В своём последнем слове на суде Лаврентий Берия частично признал себя виновным, что он скрывал службу в мусаватистской контрразведке, но заявил, что находясь там на службе, ничего вредного не совершал. Берия признал также «морально-бытовое разложение» и свою связь с некоей несовершеннолетней гражданкой Дроздовой, но факт изнасилования не признал. Берия подтвердил свою ответственность за «перегибы» в 1937—1938 г.г. в Грузии, объяснив их обстановкой того времени. Контрреволюционные обвинения Берия не признал. Он также отверг обвинение о попытке дезорганизовать оборону Кавказа во время войны
Казнили Берию в подвале штаба Московского военного округа, где он находился после ареста. О расстреле Берии сохранилось следующее свидетельство: «При казни присутствовали маршал Конев, командующий Московским военным округом генерал Москаленко, первый заместитель командующего войсками ПВО Батицкий, подполковник Юферев, начальник политуправления Московского военного округа полковник Зуб и ряд других военных, причастных к аресту и охране бывшего наркома. Сначала с Берии сняли гимнастерку, оставив белую нательную рубаху, затем скрутили веревкой сзади руки. Военные переглянулись. Нужно было решить, кто именно будет стрелять в Берию. Москаленко обратился к Юфереву: «Ты у нас самый молодой, хорошо стреляешь. Давай». Павел Батицкий шагнул вперед, доставая парабеллум. «Товарищ командующий, разрешите мне. Этой штукой я на фронте не одного мерзавца на тот свет отправил». Руденко поторопил: «Прошу привести приговор в исполнение». Батицкий прицелился, Берия вскинул голову и через секунду обмяк. Пуля попала прямо в лоб. Упасть же телу не дала веревка. После казни труп Берии сожгли в крематории.»
Сохранился и Акт приведения приговора в исполнение:
«АКТ
1953 года декабря 23-го дня Сего числа в 19 часов 50 минут на основании Предписания Председателя Специального Судебного Присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 года за # 003 мною, комендантом Специального Судебного Присутствия генерал-полковником Батицким П.Ф., в присутствии Генерального прокурора СССР, действительного государственного советника юстиции Руденко Р.А. и генерала армии Москаленко К.С. приведен в исполнение приговор Специального Судебного Присутствия по отношению к осужденному к высшей мере наказания - расстрелу Берия Лаврентия Павловича.
Генерал-полковник Батицкий,
Генеральный прокурор СССР Руденко,
генерал армии Москаленко»»
А вот воспоминания коменданта штаба Московского военного округа майора Хижняка из книги историка Бориса Соколова «Берия. Судьба всесильного наркома». (Интервью с ним было опубликовано в газете «Вечерняя Москва» 28 июля 1994 г. ): «Двадцать седьмого меня вызвал командующий (К. С. Москаленко (Б.С.)) и сказал, что мне поручен уход за Берией. Я должен готовить пищу, кормить его, поить, купать, стричь, брить и, по его требованию, ходить с дежурным генералом на его вызов… Когда командующий сказал, что я прикреплен к нему, мне сказали: «Несите пищу». Пошли генерал Бакеев, полковник Зуб, и я понес пищу… Хорошая пища, из солдатской столовой. Он сидел на кровати, упитанный такой мужчина, холеный, в пенсне. Почти нет морщин, взгляд жесткий и сердитый. Рост примерно 160- 170 сантиметров. Одет в костюм серого цвета, поношенный. Сперва он отвернулся, ни на кого не смотрел. Ему говорят: «Вы кушайте». А он: «А вы принесли карандаш и бумагу?» «Принесли», - ответил командующий. Он тут же начал писать… Когда я дал ему кушать, он эту тарелку с супом вылил на меня - взял и вылил. Все возмутились. Строго предупредили. Но бумагу и карандаш ему оставили. В тот раз есть он вообще не стал… Я был ежедневно, до двенадцати раз в сутки. Скоро его перевели в штаб округа на улице Осипенко, 29. Там мы пробыли три-четыре дня, а потом там же перевели в бункер большой, где был командный пункт, во дворе здания штаба…»
На вопрос корреспондента, сколько продолжался суд над Берией, Хижняк ответил: «Больше месяца. Ежедневно, кроме субботы и воскресенья. Они работали с 10 до 18-19 часов. Конечно, с перерывом на обед». Бывший комендант опроверг также распространенные слухи, будто перед расстрелом Берия на коленях просил пощады: "Не было этого. Я же с самого начала до конца был с ним. Никаких колен, никаких просьб… Когда его приговорили, мне генерал Москаленко приказал съездить домой (Берия жил на углу улицы Качалова и Вспольного переулка) и привезти Берии другой костюм (до того он был все время в сером, в каком его арестовали в Кремле). Я приехал, там какая-то женщина. Я сказал, кто я такой. Мне надо костюма Она мне его подала. Черный… Я переодел его. Костюм серый я сжег, а в костюм черный переодел. Вот когда переодевал, он уже знал, что это уже готовят его. С двумя плотниками мы сделали деревянный щит примерно метра три шириной, высотой метра два. Мы его прикрепили к стенке в бункере, в зале, где были допросы. Командующий мне сказал, чтобы я сделал стальное кольцо, я его заказал, и сделали - ввернули в центр
