хватило бы и для разогрева. Зайдешь после работы на «Запорожстали» в пивбар «Красный камень», возьмёшь по паре пива, нальёшь в то пиво водочки и ёршик по душе, как по маслу - с горочки покатится. Неплохо было и в кабаке "Берёзки", но лучше всего было в "России". Сейчас стоит полностью разрушенный. Украсть ума хватило, а вот использовать его по назначению - нет.
Много из того, что было построено советским народом было украдено перекрасившимися в демократы коммунистами...Во благо того же народа. Гениально сработали прорабы перестройки с деньгами, которые народ хранил в Сбербанке. Министр финансов Павлов запретил выдавать деньги со счетов и народ потерял все свои вклады и страховки. Утром мы все проснулись обворованными. Сгорели все сбережения, которые старики откладывали себе на похороны.
У меня до сих пор хранятся эти сберегательные книжки, как напоминание о том, что государству верить нельзя. Это хорошо, что я в то время не получал зарплату, которую перестали выплачивать на заводах, а жил с базара и с земли. Так что на зло всему - моя семья выстояла и со временем ещё больше окрепла. Чего не скажешь о многих моих знакомых, которые не пережив лихих 90-х годов отдали богу душу. Многие уехали за границу, где пополнили ряды американских зэков и русской мафии. Некоторым из них повезло и они в нулевых вернулись обратно - бедными, но с богатым жизненным опытом и знанием языков и начали строить в Украине свой личный капитализм. Из рассказов тех людей я понял, что нас не ждут не только в Европе, куда я мотался челноком, но и в Америке. И когда мне пришла Грин карта на право работать и жить в Америке, я от неё отказался. В то время моя книга "Лабиринт без Минотавра" была издана в Торонто в Канаде и я серьёзно рассматривал возможность переезда в ту страну. Но потом передумал. Начинать по новой жизнь на седьмом десятке лет, да ещё в чужой стране - это неподъёмная ноша. И хотя я отказался, меня продолжают приглашать в Америку на художественные выставки... как и в Россию. С американскими галереями я сотрудничаю, а вот с российскими, по известным причинам нет. В своё время я даже отказался от членства в СПРе*. С людьми, которые приветствовали оккупацию Крыма и войну на Донбассе, мне писателю-миротворцу - не по дороге.
Несмотря на то, что к нагану и к папиросам я привык с детства - фрак, как и костюм, я носить не научился. Одевал костюм я пару раз на свою свадьбу и на чьи-то дни рождения. Потом я вырос из своего 46-го размера и забросил костюм в шифоньер, где его благополучно и сожрала моль. Довольно прожорливая скотина: сожрать флотские брюки с голландкой - для этого надо было хорошо потрудиться. Потрудилась - сожрала. А вот бескозырку почему-то не тронула. Так и лежит моя дэмобэвская беска в шкафу, вместе с выцветшим тельником и жетоном "За дальний поход", как память о моей флотской молодости.
Надо сказать, что жениться я не собирался. В то время я трезво смотрел на жизнь и был полностью уверен, что инвалид, который нигде не работает и живёт на случайные заработки не может быть примерным семьянином. Да и болячки меня крепко доставали, надо было ложиться на операции, а не хотелось. Но свою судьбу не объедешь и я женился, прооперировавшись я впрягся в семейный воз и потянул его, как подорванный мерин. Потом мне, как инвалиду дали квартиру, и я оставив работу художника в "Орбите", с головой ушел в частное предпринимательство, которое начинало набирать обороты в 80-х годах прошлого столетия, в стране погибающего социализма.
В стране работали тысячи заводов и фабрик, колхозы собирали рекордные урожаи и выращивали скотину.. а на прилавки было пусто. Тотальный дефицит. Куда всё исчезало было не понятно. Я с отцом в 80-х годах ездил в Россию, там под Рыбинском была такая деревня Торхово, откуда он был родом. Мы были проездом в Москве и как вьючные животные затарились в магазинах на Кузнецком мосту колбасой и огурцами. Мне тогда было непонятно зачес мы это везём в деревню. Когда мы туда приехали и я увидел пустые прилавки в магазинах не деревни Торхово, а города Рыбинска, я всё понял. В деревне, кроме хлеба и шпика не было ничего. Сало наши родичи почему-то не ели и смотрели на нас, которые его ели как на дикарей поедающих человечину. Скажу честно, я сам долгое время сало не мог есть, стал я его уважать после того, как два месяца просидел на подсосе на Нефтяных камнях. Кроме хлеба, сала и бычков, что я ловил там есть было нечего. Не до жиру- быть бы живу.
Рядом с энергопоездом, турбину которого ремонтировала наша бригада, стояло здание опреснительной установки. Это сооружение отливало на солнце матовым цветом платины и нержавейки. За проектную документацию и оборудование азербайджанцы отдали больше миллиарда золотых рублей. Впечатляющая сумму и установка. Очень она была похожа на настоящую, вот только не работала. Воду на остров Нефтяные камни подвозило морское наливное судно и была она там строго по расписанию, как сейчас в Крыму, в котором оккупанты обещают построить опреснительные станции. Свежо предание, вот только верится с трудом.
