Предисловие:
Наталья Юркевич (KataStrofa)
Справка о поэте:
Скрытый текст Показать скрытое
Спрятать скрытое
Наталья Юркевич
Латвия
Автор стихов, текстов песен. Живёт в Латвии. Работает в сфере образования. Стихи сочиняет с детства. Много лет публикуется в социальных сетях и на литературных сайтах. Известна под литературным псевдонимом Наташа Юркевич и сетевым никнеймом KataStrofa. Предпочитает стихи, написанные просто, доступно, без зауми. Многие стихи Натальи Юркевич стали песнями. Наталья Юркевич стала соавтором многих исполнителей – рок-н-рольщиков, бардов, эстрадников. В официальных литературных общественных организациях не состояла. Не печаталась. Не издавалась. Не номинировалась.
Поэты: Мания быть никем... (О поэзии Натальи Юркевич)
«Для меня важно, чтобы при чтении что-то в душе отозвалось, ойкнуло, ёкнуло, царапнуло – да как угодно, лишь бы не пустота и равнодушие»»
........................................Наталья Юркевич
МАНИЯ БЫТЬ НИКЕМ
О поэзии Натальи Юркевич
Поэзия Натальи Юркевич удивительна, в первую очередь, особенной, тёплой, уютной и естественной – атмосферой. В ней читатель чувствует себя «как у себя дома». О чём бы ни писал поэт, будь то неброский пейзаж захолустного городка или характерный портрет того или иного человека, сценка из непростой и не всегда весёлой человеческой жизни или картинка из собственной автобиографии – написанному веришь безоговорочно. Её поэзия полна выразительных деталей, узнаваемых примет, и от того – достоверна, зрима и ощутима.
Если охарактеризовать сердцевину поэзии Н. Юркевич её строками, наверное, наиболее точными будут слова из стихов "Мания невеличия": Мания быть никем…
Автор всегда присутствует в тексте «за кадром» или «в кадре», но нигде и никогда не претендует на личную исключительность. Авторское начало проявляется в стихах как тонкая наблюдательность, проницательный взгляд со стороны. Её литературные герои и героини удивительно похожи на реальных, живых, простых героев, в которых вроде бы и нет ничего «героического», но на которых держится неустойчивый, подчас взрывоопасный, подчас - жестокий и равнодушный современный мир Он состоящих из обыкновенных людей, живущих с каждым из нас на одной лестничной площадке, в одном городе, на одной планете. Каждое стихотворение – законченный, гармоничный портрет маленького человека, в чертах которого чудится что-то родное, знакомое :
Нас тут знает каждый кустик,
Каждый камень у реки.
Потому что в Захолустье
Все по-своему близки.
Строго рядом – домик к дому,
Этажей не больше двух.
Вон идёт соседка Тома.
Вон в углу сидит Лопух.
(Захолустье)
Стихи Н. Юркевич не бывают безлюдными, они всегда включают в себя портрет человека на фоне мира, меняющего облик от современного урбанистического пейзажа до старомодной провинциальной окраины. Внешние круги пространства могут быть узкими, как бы высвечивая мир очеловеченных предметов, обжитый человеком, пропитанный личностным началом. Мир человеческих вещей, индивидуальный, неповторимый, обладающий памятью и живым теплом:
Безмолвствуют, но видят всё и помнят
Свидетели обид и торжества,
Хранители тепла обычных комнат,
Впитавшие и взгляды, и слова,
Метания, разлуки, муки, встречи,
Признания и даже тишину,
Слепой рассвет и самый долгий вечер,
И чью-то непрощенную вину…
В её стихах всегда присутствует внутренний стержень, ценностная константа. Но это не умозрительные философские концепции, не абстрактные «прекрасные идеалы», а сама жизнь, сам человек, с его маленькими ежедневными драмами, маленькими неприятностями и большим горем, мимолётным счастьем, трогательными радостями, горькими разочарованиями, личными страхами. Отношения человека с жизнью в поэзии Н.Юркевич всегда соотносятся с ценностями, с человеческой совестью, с любовью и нелюбовью – поэт подтверждает эти простые истины каждой строкой.
Ночь ложится тёмной шалью.
Город щурится во мгле.
Сколько девочек на шаре?
Столько, сколько на Земле.
Снег идет, и солнце жарит,
Где-то теплый дождь прошёл.
Все мы держимся на шаре
Очень даже хорошо
За деревья и озера,
За большие города,
И за то, что будет скоро,
И за то, что никогда;
За тропинку и калитку,
Утонувшую в кустах,
И за старую открытку,
Что хранится просто так.
Вот и листья зашуршали.
Путь прозрачней и ясней.
Люди держатся на шаре
Силой собственных корней.
Не в азарте, не в угаре,
А спокойно, не спеша,
Люди держатся на шаре.
Люди держат этот шар.
(Девочка на шаре)
Человеческая совесть – то, что неотделимо от человеческой души, то, что делает человека – человеком, и в то же время – ставит жёсткие границы для человеческих поступков, заставляя отказываться от выгоды, лёгкости решений, эмоционального беспредела, комфортного бессовестного бытия:
Это тот, кто мешает, мешает мне жить,
Бьет меня по руке, потянувшейся взять...
Принуждает шептать, когда хочется крыть,
Направляет потоки бурлящие вспять.
(Это тот…)
Стихи Н. Юркевич по-настоящему психологичны. Поэт делится собственным – и, судя по стихам, нелёгким – жизненным опытом, становится для читателя другом, собеседником. Тем, кто всегда рядом, кто готов протянуть руку помощи, подставить плечо, кто подскажет, как не споткнуться на жизненном пути:
Нужно только вернуться,
Найти ту исходную точку,
День, когда начала
Разрываться на части душа.
(Точка отсчета)
Поэт будто приглашает читателя разобраться с самим собой, внимательно взглянуть на собственную жизнь, на главное в ней – отодвинув второстепенное, очистив наносное:
А наша жизнь по-своему легка.
Лишь иногда по-своему жестока.
Так разберись, подумай и отсей
Всю мишуру и мусор посторонний…
В этом лёгком и одновременно напряжённом, постоянном диалоге с читателем стихи поэта полнятся человеческими чувствами – состраданием, милосердием, бережностью, пониманием того, насколько беззащитен, хрупок человек в стихии собственного бытия:
Кто-то, может быть, от тебя устал,
Будто ношу нес непосильную.
Не всегда легко различаем мы.
(То ли облако, то ли кружево.)
Ты сама поймешь: все нечаянно.
Кто же знал, что ты безоружная.
(Моя дурочка)
Стихи Н. Юркевич – очень русские, как песни. Недаром в её тексты так часто вплетается музыка, а фонетическая музыкальность стихотворений привлекает множество музыкантов. Большая часть стихов Н. Юркевич, едва будучи опубликованными, превращается в песни разных жанров – от непритязательной бардовской песни до джазовых и рок-н-рольных композиций.
Её стихи просты и светлы. И полны надежды, которой автор щедро делится с читателем - безоглядно, по-русски... А как ещё?
Надежда есть в просторной тихой песне,
В последней капле, что лежит на дне.
Надежда есть в любом коротком «если»,
И в тишине, и в маленьком окне,
И в ледяной прохладе улиц узких,
И в суете несущихся машин…
...Шумел камыш воистину по-русски.
А как еще... умеют камыши?
П. Фрагорийский. Мания быть никем... - о поэзии Натальи Юркевич
P.S. Эссе опубликовано в литературном альманахе ГРАЖДАНИНЪ №3 (2021, март) -
информация здесь
Сведения об издании можно найти ВКонтакте и др. соцсетях, на литературных порталах и других информационных ресурсах. Распространяется бесплатно.
Послесловие:
Подборка стихотворений Натальи Юркевич
под катом
Скрытый текст Показать скрытое
Спрятать скрытое
В моей стране
В моей стране другие времена.
И по другому поводу салют.
Рискуют флаги, звёзды, ордена,
Но всё равно по городу плывут.
И достигают истины цветы,
Не пряча стойких ярких лепестков.
А все слова понятны и просты,
Они пришли из глубины веков.
Еще одна беда на сотню бед -
Да разве ж этой мелочью добьешь?
Прости меня за всё, мой старый дед.
В моей стране то снег, то долгий дождь,
То ничего...То снова дождь и снег...
В моей стране другие времена.
Как будто был ты не на той войне.
Или у них была не та война.
09.05.2017. Латвия.
Мания невеличия
Маленький знак отличия -
Родинка на щеке.
Мания невеличия,
Мания быть никем,
Не пересыпать сахару
И не… пересолить,
Не забираться на гору
И успокоить прыть.
В кресло садиться жесткое,
В нем находя покой,
Не увлекаться блестками,
Пламя гасить рукой,
Не привлекать внимания,
Чтобы не грянул шторм…
Это всего лишь мания -
Прятаться в складках штор,
Делать шаги несмелые,
Не ускоряя бег.
И одеваться в белое,
Чтоб не обидеть снег.
Все получилось вроде бы:
Стелется гладкий шелк…
Если б не эта родинка,
Кто бы меня нашел?
Моя дурочка
Небо рваное. Грусть ненужная.
Что же бродишь ты, моя дурочка,
Бесталанная…безоружная…
И карманов нет. Только сумочка.
Не конфеты в ней и не семечки.
Мысли тоже там ты не прятала.
А куда же ты дела времечко:
Час с минутою, день с заплатою?
Время – это вещь неконтрольная,
По себе само, как покатится.
Я спрошу тебя: а не больно ли
С белой сумочкой в синем платьице
Целый день бежать в небо хмурое
И туман густой пить стаканами?
Будешь ты стоять дура - дурою
И с тоской смотреть в небо рваное.
Дождь вчера прошел и трава густа.
Хоть купайся в ней, хоть коси её.
Кто-то, может быть, от тебя устал,
Будто ношу нес непосильную.
Не всегда легко различаем мы.
(То ли облако, то ли кружево.)
Ты сама поймешь: все нечаянно.
Кто же знал, что ты безоружная.
Шумел камыш
Минуты вскачь. Шаги – все тише…тише…
Ещё не весь растрачен наш лимит.
Шумел камыш… Но кто его услышал?
И знал ли кто, о чем камыш шумит.
Кому бокалы, а кому стаканы.
Кому до дна…кому-то - лишь глоток.
Сбежались в стаи сосны-великаны,
Плечом к плечу несут свой долгий срок.
А люди тоже ищут, где теплее,
Куда приткнуть наивные слова.
Устал камин. В нем что-то тихо тлеет.
Я знаю, что. Она еще жива.
Надежда есть в просторной тихой песне,
В последней капле, что лежит на дне.
Надежда есть… в любом коротком «если»,
И в тишине, и в маленьком окне,
И в ледяной прохладе улиц узких,
И в суете несущихся машин…
...Шумел камыш воистину по-русски.
А как еще…умеют камыши?
Маленькие солдаты
Осень не виновата.
Город не виноват.
Маленькие солдаты
Тащатся в детский сад
В еле живом трамвае
С мамой, забывшей смех.
Папы у них бывают
Редко. И не у всех.
Мчись, шевелись, трамвайчик.
Только держись, не ной.
Дома остался Зайчик,
Старенький, но родной.
Есть еще Кот лохматый
И симпатичный Пёс.
Маленькие солдаты
Учатся жить без слёз.
Мало ли что бывает.
Мало ли что прошло.
В еле живом трамвае
Людям уже тепло.
Тесной толпой прижаты,
На боевом посту,
Маленькие солдаты
Именно так растут.
Это тот...
Это тот, кто мешает, мешает мне жить,
Бьет меня по руке, потянувшейся взять...
Принуждает шептать, когда хочется крыть,
Направляет потоки бурлящие вспять.
Заставляет топтаться у нужных дверей
И сверлить нерешительным взглядом звонок,
Убивает во мне одичавших зверей...
...Остается один... безопасный зверек,
Привыкающий жить без зубов и когтей,
Принимающий боль, как обычную кладь,
Ожидающий тихо хороших вестей,
Открывающий сладость в умении ждать,
Закрывающий день реставрацией снов,
Без которых почти как без экстренных доз,
Затвердивший навек как основу основ
Бесполезность молитв и нечаянных слез.
...Протянулась прямая пунктирная нить,
Придушила слегка...без усилий...на глаз....
...Это тот, кто мешает...мешает мне жить.
Я не знаю, кто он, но дышу...через раз....
По-русски
В саду растет
И пыжится репей.
Прошёлся ветер
Чуть заметной дрожью.
Не бойся жить.
Смелей проснись… и пей.
Малейший градус
Лучше бездорожья.
Нам ничего
Не скажут лопухи.
У них тоска.
Они глядят понуро.
Да ведь ты сам
Читал им вслух стихи
Еще вчера.
С похмелья или сдуру.
А там тоски -
На двадцать две доски.
Любой лопух
Не выдержит нагрузки.
Так соберись,
Махни рукой и скинь,
Что накопил,
Спокойно и по-русски.
Куда бегут
Сегодня облака?
Да как всегда, -
Неведомо, незнамо.
Как ни лети,
Твоя Земля близка.
И виден Дом.
И смотрит в небо мама.
Но вот сегодня
Смотришь в небо ты.
И мир большой
Вдруг стал предельно узким.
Не убежать
От этой красоты.
А только петь,
Как водится, по-русски.
И провожать на Запад облака.
И ждать чего-то нового с Востока.
А наша жизнь по-своему легка.
Лишь иногда по-своему жестока.
Так разберись, подумай и отсей
Всю мишуру и мусор посторонний .
На свете больше нет других Расей,
В живой росе
И
В колокольном звоне…
Захолустье
1.
Нас тут знает каждый кустик,
Каждый камень у реки.
Потому что в Захолустье
Все по-своему близки.
Строго рядом – домик к дому,
Этажей не больше двух.
Вон идёт соседка Тома.
Вон в углу сидит Лопух.
Дядя Фёдор хлещет пиво,
И поэтому живой.
А вдоль улицы крапива -
Вечный уличный конвой.
Ну а как же без конвоя? -
С ним как будто веселей.
Ночь нагрянет, и завоет
Пёс Аркашкин Бармалей.
Нет ума – считай калека.
Впрочем, если по уму:
Лишь бы он не кукарекал.
Без него тут есть кому.
Тот взлетит легко и гордо
На рассвете на забор
И такое выдаст «forte»,
Что созреет помидор,
Огурец раскинет плети,
И картошка сбросит цвет.
Никому поспать не светит.
«Просыпайся, старый дед», -
Сам себе сказал и вздрогнул.
(Разговаривать-то с кем?)
И поплёлся дергать свёклу
У сарая в холодке.
Вроде силы на пределе.
Но пошёл – и понеслось.
Не валяться же в постели
И копить на сердце злость.
Жизнь вцепилась – не отпустит.
Ухватилась, как репей:
Воздух сладкий в Захолустье.
Хочешь – ешь, а хочешь – пей.
2.
Дед сидел у самовара,
Урезонивал его:
«Я… само собою…старый.
Ну а ты блестишь чего?
Понимаю: сам надраил
От азарта и тоски.
Вот уже зима вторая
Без Матрениной руки.
Я-то тоже не безрукий,
И в порядке голова.
Пьётся чай легко от скуки.
Но трудней идут слова.
Ты-то слушаешь не очень,
У меня претензий нет.
Ладно, что там, дело к ночи.
Что напрасно тратить свет?
Пусть луна в тебя глядится.
(Для тебя большая честь).
А со стенки смотрят лица
Тех, кто был и тех, кто есть».
Дед вздохнул, потом прошаркал
В коридор закрыть засов.
«Эх, однако, очень жарко.
Зря спалил я столько дров.
Ладно, пар костей не ломит,
Да и выстудит к утру.
Вроде всё в порядке в доме.
Буду жив – так не помру.
Кто сказал, что жизнь плохая?
Всё же есть в ней кое-что.
Самовар - и тот…вздыхает.
Он согласен на все сто».
3.
Дул на свечу, молоко и на воду,
Как-то пытался своих уберечь.
Только ведь разве обманешь природу?
Легче себя. Вот об этом и речь.
Эта проклятая косит и косит
Тех, кто ещё бы терпел и дышал.
Вроде ничем не обязана Осень:
Делает то, что велела душа.
Жизнь – это горстка заученных истин,
Чтоб не придумывать что-то с нуля.
Медленно, медленно падают листья.
Их принимает послушно земля.
Ей благодатны любые покровы -
Листья, трава или снежная гладь.
Вот потому-то мы тоже готовы
Всё без остатка, как есть, принимать.
…Что-то меня на рассвете заносит.
Нужно бы двигаться, делать дела.
Эта болезнь называется – Осень.
Всё, как обычно: пришла и прошла.
4
Эти древние обои
Так давно мозолят взгляд,
Будто старые побои:
Вроде нет их, но болят.
Столько было разных планов,
Даже кое-что скопил.
Всё казалось - вроде рано.
Всё казалось – и не пил.
Так…слегка разбавить скуку,
Чтоб исчезла без следа.
Одного боюсь, что внука
Не увижу никогда.
В этой жизни было много
Всякой разной кутерьмы.
Вьётся пыльная дорога.
До тюрьмы и до сумы
Не дошло пока, и ладно.
И, надеюсь, не дойдёт.
Только кашляет надсадно
Кот по имени Фагот.
От тоски завою выпью.
Не помочь ему никак.
И опять, конечно выпью,
Как законченный дурак.
Есть, наверно, в жизни что-то,
Непонятное уму:
Вот останусь без Фагота -
Как я буду, не пойму.
Но, конечно, нужно как-то
Удержаться на плаву.
Всё решается по факту.
Я…фактически живу.
Скука – это вам не мука:
Спишь, пока не надоест.
Привезли бы в гости внука,
Завязал бы, вот-те крест!
5
Дни рассказывали байки
Про житьё и бытиё.
Он играл на балалайке
Совершенно не своё.
Чуть – от яблоневой ветки,
Создающей светотень.
Чуть – от ветреной соседки,
Что хохочет целый день.
Дождь мелодию замутит.
Вскрикнет иволга с утра.
Так по капле и по чути -
Горсть живого серебра.
Он то что? Он просто тренькал
Обо всём и ни о чём.
Засыпала деревенька.
Ныло правое плечо.
Плыл по небу месяц ясный,
Глядя прямо на него.
Тоже ждал, когда погаснут
Окна, все до одного.
Журавель
Тоскливо завыл кобель
И мордой на цепь прилёг.
Колодезный журавель
Сочувствовал, сколько мог.
Он тоже любил собак
И был далеко не прост.
Погладить бы…только как
Покинуть извечный пост?
Вот вышел старик Трофим,
Забывший былую прыть,
И что-то обоим им
Шепнул...И поплёлся – жить.
Взмахнул Журавель крылом.
Качнулась под ним Земля.
Достаточно пары слов
Колодезным журавлям,
Чтоб небо любить опять,
Но Землю любить сильней,
И чтоб терпеливо ждать
Каких-нибудь тёплых дней.
Осенние ветры злы.
Дожди налетают вдруг.
Он может кричать «курлы…»
Не может лететь на юг.
Девочка на шаре
Ночь ложится тёмной шалью.
Город щурится во мгле.
Сколько девочек на шаре?
Столько, сколько на Земле.
Снег идет, и солнце жарит,
Где-то теплый дождь прошёл.
Все мы держимся на шаре
Очень даже хорошо
За деревья и озера,
За большие города,
И за то, что будет скоро,
И за то, что никогда;
За тропинку и калитку,
Утонувшую в кустах,
И за старую открытку,
Что хранится просто так.
Вот и листья зашуршали.
Путь прозрачней и ясней.
Люди держатся на шаре
Силой собственных корней.
Не в азарте, не в угаре,
А спокойно, не спеша,
Люди держатся на шаре.
Люди держат этот шар.
Точка отсчета
Я сейчас, подождите.
Надеюсь, не так это срочно.
Ведь какие-то 10 минут
Ничего не решат...
Нужно только вернуться,
Найти ту исходную точку,
День, когда начала
Разрываться на части душа.
Может, в прошлую среду,
Когда на пути светофоры
Посходили с ума, прерывая
Свободный разбег...
Наслоение пауз,
Берут перекрестки измором,
И финальным аккордом -
Тяжелыми хлопьями снег...
Нет, скорее в субботу,
Когда неуютное утро
Разрывали звонки,
Но единственный не прозвучал...
Утешение мыслью
О том, что ты нужен кому-то,
Всем на свете ты нужен,
Вот только счастливей не стал.
Подождите немного,
Уже проясняется что-то.
Я сейчас доберусь
И смогу наконец-то найти
Пресловутую точку,
Ту самую точку отсчета.
Что-то в ней изменю
И пойду по другому пути.
Февраль
- Вот доживёте и поймёте…
А не хотим…Ни доживать…Ни понимать…
Пока мы оба на работе,
Скучала мать. Лежала мать. Ворчала мать.
Потом пошла по кухне шаркать,
Стонать, кряхтеть, скрипеть дверьми.
А мне ничуть ее ни жалко.
Ничуть…Эх, чёрт меня возьми!
Сидит. Сейчас подам ей кашу.
Потом за нею подотру.
Да…не чужая мама…наша.
Но я давно себе не вру
И злюсь… Нисколько не в отместку
За каждый прошлый долгий год,
За то, что мучает невестку,
За то, что сволочью зовет,
И оживляется в беседе
Про аритмию и артрит,
И сладко врет про нас соседям,
И с Богом, кажется, хитрит.
Да, я любить ее обязан.
Похоже, вариантов нет.
Давно в мозгу завязла фраза:
«Я родила тебя на свет!»
И каждый день твердит о смерти.
Мол, все равно - что ад, что рай.
А я…хоть верьте, хоть не верьте,
Не говорю: «Не умирай».
Кому нужна такая честность?
Кого на самом деле жаль?
А перед нами неизвестность
И растревоженный февраль.
Метет… и под ногами каша.
И день длинней на целый час.
А это мама...мама наша
Уходит медленно от нас.
Лунная кошка 9
(из цикла «Лунные кошки»)
Ночь хороша, бесконечна, просторна.
Можно пропасть, провалиться, исчезнуть.
Ты не смотри, что сегодня я в черном.
Главное – всё откровенно и честно.
Кто-то достиг болевого порога,
Кто-то сумел уклониться от драки.
Кошки всегда переходят дорогу,
Кошкам всегда ненавистны собаки.
Тем повезет, кто родился в рубашке,
Долго взрослел и состарился быстро.
Думай, кури до последней затяжки,
Так, чтоб летели и таяли искры.
Пусть ошибаются все зодиаки,
Все, кто пытается лгать и пророчить.
Кошек напрасно боятся собаки.
Кошки прекрасны, как чёрные ночи.
Это так просто, понятно и ясно:
Вечно они на пределе, на страже.
Это как звёзды. Они не погаснут.
Лишь упадут, если время прикажет.
Всё повторится, как было когда-то:
То ли в дыму, то ли в трезвом угаре.
Может, увидимся в жизни девятой,
Если тебе её тоже подарят.
Статуэтки
Простуженные лестничные клетки.
А в комнатах продуманный уют -
Фигурки, безделушки, статуэтки…
Таких уже давно не продают.
У каждой есть история и место,
И мысли об одном: «А что потом?»
Им вместе, может быть, не интересно,
А может, и не важно, кто есть кто…
Но души есть у них и даже крылья,
Пусть где-то сильно скрытые внутри.
А время их покрыло мелкой пылью,
Не справиться с которой, как ни три…
Безмолвствуют, но видят всё и помнят
Свидетели обид и торжества,
Хранители тепла обычных комнат,
Впитавшие и взгляды, и слова,
Метания, разлуки, муки, встречи,
Признания и даже тишину,
Слепой рассвет и самый долгий вечер,
И чью-то непрощенную вину…
Давно стоят они, спокойно, чинно,
Как будто им отпущены века.
Но даже хоть немного передвинуть
Никак не поднимается рука.
One Way Ticket
Нет давно уже в помине тех безоблачных времён.
Кто-то пел про синий иней, кто-то пел про синий лён.
Мы отчаянно косили под Битлов и Назарет,
А над нами вился синий дым от горьких сигарет.
И девчонкам в юбках мини, и мальчишкам в брюках клёш
Мир казался ярко-синим, даже если капал дождь.
…В подворотне ветер рыщет. Вот и снова здесь стоим.
Не накоплены деньжищи. Да откуда браться им?
Что пришло – то улетело. Остальное не по мне.
Вроде жив душой и телом.
Будь здоров. Привет жене.
Расстаёмся без объятий.
И ни слова каждый раз
про девчонку в синем платье.
Знать бы, где она сейчас…
Поезд
Над верхней полкой только потолок.
Над нижней - кто-то вертится во сне.
Куда людей ты, поезд, поволок:
Навстречу утру, будущей весне?
А, может, в рабство самых крепких уз,
В которых можно таять и тонуть,
На время спрятав свой козырный туз -
Святое право на обратный путь?
Забыть не трудно всё, что было ДО,
Себя случайным зельем веселя.
А за окном обрывки городов,
Обломки сёл и бледные поля.
Да ерунда. Тебе ведь не сюда.
Перевернись на правый бок и спи.
Но как уснешь тут, если поезда
Не каждый день срываются с цепи.
Под утро в сон провалишься с трудом
И вдруг поймёшь, едва сомкнув глаза:
Чем дальше ты,
Тем лучше виден дом,
Который ты покинул день назад.
Моя непрожитая жизнь
Пышным цветом цветут сорняки у меня в огороде.
К непогоде, наверно, так низко летают стрижи.
А моя Непутёвая тихо за окнами бродит.
Вроде как бы её мне положено было прожить.
Не срослось, не случилось, друг друга в толпе потеряли.
Закружилась листва и сгустилась осенняя муть.
И котенок смешной задремал на моем одеяле.
Мне пора бы идти. Только жалко беднягу спугнуть.
Задержалась на миг. Опоздала к столу и к раздаче.
Что-то мимо прошло. А чему-то не быть никогда.
Даже плакать, наверно, могла бы я как-то иначе,
Забывать и любить, и прощать, и менять города,
И себя обвинять в равнодушии снова и снова,
И нелепо топтаться, теряя ключи от дверей…
Только вот почему называю сейчас непутёвой
Ту, которая так никогда и не станет моей?
Не моя и ничья… Неприкаянно ходит по свету
И пытается как-то привлечь мой рассеянный взгляд.
А потом, загрустив и до тла докурив сигарету,
Осознает, что нет и не будет дороги назад.
Не пришлась ко двору или просто свой час проморгала,
Не смогла соблазнить преимуществом лёгких дорог.
Я бы тоже, пожалуй, была бы не против с начала.
Но боюсь, что на Небе уже нарисован итог.
Вот такие мы обе. Возможно, друг другу подходим.
Только каждая сделала где-то и что-то не так.
Ты иди. Не грусти. Я в порядке.
В моем огороде
Дорог каждый клочок и травинка,
И даже сорняк.
Конечная - вокзал
Города - колыбели, купели, прокрустовы ложа -
Пеленают полотнами улиц и вяжут узлом.
Мы мечтаем о том, что когда-нибудь вырваться сможем.
И себя утешаем, что время пока не пришло.
Да и что горевать, если так нам удобней и проще:
Все маршруты изучены, я закрываю глаза...
Вот сейчас промелькнет институт, театральная площадь,
И....замкнется кольцо на конечной...Центральный вокзал.
Только я не пойму, почему называют конечной
Эту точку, с которой начать бы... рвануть... унестись...
Да, конечно, мы временны... не бесконечны...не вечны...
Но еще остается над нами прозрачная высь...
И...возможность полета, и неуловимое что-то,
То, о чем я сейчас не осмелюсь, не буду пока ...
Начинается день... мы банально спешим на работу.
Бесконечное небо над нами несет облака.
Не в километрах...
Проси у неба
Подаяния.
Спеши...
Но некуда спешить.
Не в километрах
Расстояние,
А в состоянии
Души.
Бесповоротно
Обозначены
Глухие стены:
От... и до...
И станут наши песни
Плачами...
И будет
Неуютным дом,
Пока не выберем
Смирение
Из двух
Невыносимых зол...
Но только бы
Не повторение
Пути, который
Ты прошел.
Вернешься в город
Без названия.
И успокойся...
И живи.
Не в километрах
Расстояние...
Оно в количестве
Любви.
Гончие Псы
Какая из сов - Сова?
Да та, что мудрее.
На чаше весов слова
Стремительно зреют,
Чтоб чаша упала вниз
Под тяжестью слова.
Да ладно, подвинься, плиз...
Какие мы совы?
Мы два бестолковых Пса
Случайной породы.
Пусть будет тепло носам
В любую погоду.
И если несется лай,
Пугающий звезды,
В нем десять процентов зла,
Тепла - девяносто.
А мудрость придет потом,
Внезапно...однажды...
Ты ловишь снежинки ртом.
Для смеха? От жажды?
И больше не нужно слов.
И так все известно
В Созвездии Гончих Псов
Держу тебе место.
Модуляция
Вот уже
И не надо бороться
С тем, что так
Нестерпимо болело.
Тонкие
Переливы эмоций
Сделали
Невозможное дело.
Выдохлись
Искрометные взрывы,
Вымерзли
Беззащитные всходы.
Рано быть
Беззаботно-счастливым,
Время быть
Абсолютно свободным.
Медленный
Путь из крайности в крайность
Выдержал
Пассажир безбилетный.
Каждая
Остановка - случайность.
Где же тот
Переход незаметный:
Заживо
Пожелтевшие кроны,
Музыка,
Просто из...ниоткуда.
Таинство
До цветка от бутона,
Разуму
Неподвластное чудо.
Полюбите…
Я не громко. Шепну на ушко
Всем, кто близко и слышать может:
Полюбите меня лягушкой,
Всю такую в зелёной коже,
Всю такую – с зеленым взглядом
Пучеглазых очей бездонных.
Мне от вас ничего не надо.
У меня бриллиантов - тонны.
Их дают иногда на сдачу,
Если мелкой монеты нету.
Не ношу. Раздаю и трачу,
И транжирю по белу свету.
А повсюду несутся визги,
Уличающие в обмане:
«Это блеск, мишура и брызги!
Это солнечный свет в фонтане!
Он дешевый, пустой, поддельный
И другим никогда не станет».
Всем незрячим скажу отдельно:
Это солнечный свет в фонтане!!!
И летят золотые мушки.
И плывет золотая пена.
Полюбите меня лягушкой.
Это сложно. Зато бесценно.
Наталья Юркевич. Стихи
Читаю стихи Натальи.